Кошачий суп

Культура Японии парадоксально замкнута и гостеприимна одновременно. В среде упаднических настроений послевоенного времени зародился странный симбиоз ортодоксального искусства и завезенной из Европы моды на абстракционизм, кубизм, дадаизм. Вещи осуждаемые или даже табуированные во многих странах, органично вписались в творчество местных художников. Авангард и контркультура смешались в единый клубок с традициями страны восходящего солнца, став вещью в себе, но в то же время манящей к себе. Это жадный поиск новых форм, новых звуков, отказа от форм и звуков, эклектики противоречий. Японский авангард рвется из уютного алькова в общедоступное медийное пространство, он с кровью электрической проливается на страницы книжные, истерично вопит в образе остервенелой школьницы, катающейся по пыльному полу под нервический джазовый аккомпанемент, в личине бесформенной сущности жестоко насилует субтильную девчушку, и с диким скрежетом разносит на мелкие кусочки дорогостоящую концертную аппаратуру. Парадоксально, но в этом царстве эпатажа и провокации, где крайне непросто отличить одиозного творца от шарлатана, рождались и гении чистые, шедшие особняком, жившие в собственной действительности, неподвластные и созидающие ради самого процесса созидания. Такой и была, по заверениям немногих близких друзей, молчаливая мангака Хасигути Тиёми, известная миру под именем Нэкодзиру. Женщина, отрешенная от социума, но боявшаяся одиночества, медитировавшая под транс, рисовавшая жестоких котят и ушедшая из жизни по собственной воле. «Кошачий суп» — это посвящение мангаке от режиссера Сато Тацуо, практически полностью основанное на её рисунках.

Мир — большая тарелка супа. Еще не остывший бульон, в коем плавает множество ингредиентов и приправ. Изнутри он целостный и логичный, со стороны — хаотичный и непредсказуемый. В нарисованном мире Нэкодзиру коты живут почти бок о бок с людьми, они не просто антропоморфны, но бытуют в домах, смотрят телевизор, кушают тофу. Кошачий папа пьет саке, мама спиной к комнате, лицом к плите, младший Няата пытается утонуть в ванной, а девочку-кошку Няако уводит по темной аллее добродушный синигами. Потеряв часть души, Няако впадает в состояние близкое к коме, и котята отправляются в запределье, не то душу искать, а может просто потому, что всю жизнь нужно куда-то идти. Бог, вопреки уверениям одного немецкого философа, не умер, но выступает в цирке мясником и демиургом одновременно. Гулкая публика требует дождя и в ответ на эти требования приходит всемирный потоп. Сюрреалистичность работ Нэкодзиру странным образом балансирует между социальной сатирой (где сакральное сведено к цирковому, а потребительское возведено в культ) и глубоко личным взглядом на жизнь. Ведь главные герои котята, дети, но их поступки порой шокируют своей жестокостью. Белый большеглазый котик безжалостно кромсает своего обидчика огромными ножницами и с восторгом взирает на кровавый ураган из отрубленных конечностей. Общество в работах мангаки иерархично и подвластно кастовому делению. Коты полноправны, тогда как свиньи бесправны (возможная ассоциация с полными людьми, к которым Нэкодзиру испытывала страх и отвращение), от поросенка можно в любой момент отрезать кусок мяса, а потом, как ни в чем не бывало, угостить жертву её собственной плотью. Или вот хозяин стоящего посреди пустыни пряничного домика откармливает путников, дабы затем пустить их в собственный кулинарный шедевр. Убить или умереть. По сути своей социум, представленный в «Кошачьем супе», есть сильно утрированное подобие общества современного, увиденного сквозь призму восприятия депрессивного художника, испытывавшего дискомфорт от негативных проявлений бытия. Кстати говоря, фатальность, еще один важный аспект этой ленты. Ведь что бы не делали герои, рычаг мироздания остается в руках обезумевшего и ненасытного творца, готового повернуть вспять колесо истории, но не ради того, чтобы помешать взрасти ядерному грибу и спасти тысячи загубленных жизней, а лишь из-за свалившейся в шестеренки вселенской машины тарелки супа.

Мало кто в курсе, но за два года до выхода «Кошачьего супа», в Японии уже снималось многосерийное аниме «Кошачий театр», полностью основанное на коротеньких выпусках манги. Перед Сато Тацуо стояла задача переосмыслить произведения малой формы под одной общей сюжетной концепцией. Режиссер очень бережно использовал образы оригинальной манги и неизданные наброски художницы, хотя они, по большому счету, так и остались образами да набросками, склеенными воедино в историю паломничества к смерти и саморазрушению. Не слишком яркая, меланхоличная палитра, а линии то четкие, то едва уловимые, нарочито абстрактные. Суп постоянно бултыхается на дне миски, черпается глубокой ложкой и перемешивается, раз за разом утрачивая предыдущее очертание. И здесь режиссер и художники выступили как своего рода хранители наследия — аниме максимально стилизовано под мангу, даже герои общаются в виде «облачков» со словами и символами. Иногда кадр застывает, и лишь герои остаются подвижны в нелепом замороженном аду, но чаще символы плавно перетекают из одного в другой, чередуя приятные с отталкивающими, очевидно трактуемые с совершенно многоликими. Суповой мир ускользающий, вернее сказать — съедаемый. В эти полчаса уместилось так много странных картинок, и вряд ли можно делать о них выводы после первого просмотра. Не стоит ждать и счастливого конца, свет гаснет, тарелка пустеет, экранное пространство заполняет белый шум, а потом… потом не станет и его.

Расскажи мне о смерти, мой маленький принц,
или будем молчать всю ночь до утра…
Слушая проколотых бабочек крик,
или глядя с тоской мертвым птицам в глаза.

Каких-нибудь десять лет назад слово «аниме» звучало, как название экзотического животного, которое не в каждом зоопарке увидишь, а повальная мода на все японское еще не переросла в культ; встретить на полках книжных магазинов мангу (в детстве являвшуюся не просто дефицитом, но даже неким мифологическим объектом сродни крови единорога) считалось большой удачей. Любовь к Японии медленно, но верно превращалась в диагноз, а одновременно и в мэйнстрим, начиная с 90-х годов, когда русскоязычной аудитории впервые представили няшную до умопомрачения Сейлор Мун, закрепив результат еще и «Покемонами», настолько ярко контрастировавшими с традиционным для нас фольклором, что раболепное восхищение аудитории до двенадцати лет было обеспечено. Единственной ассоциацией с тем временем стала нелюдимая и всегда сосредоточенная на собственных мыслях девушка Мария, которая, помнится, неохотно, но все же делилась на время комиксами, чтение коих превращалось в святейший ритуал, показывала нарисованных на полях тетради по математике девочек с огромными глазами и пророчила, что однажды аниме превратится в религию. Так оно и случилось, разве что современная армия поклонников разбавлена лютыми хейтерами, до дрожи в зубах презирающих все, что чуждо русскому сознанию.

Культура Японии в общем-то именно такой замкнутой и зацикленной на собственных убеждениях девушкой и представляется, она относится к числу тех плодов в райском саду, которые соблазняют не столько вкусом, сколько вызывающим, кричащим о бесконечной неординарности внешним видом. Пытаться понять аниме — дело бесполезное, можно только попытаться проникнуться, прочувствовать, окунуться в крайне своеобразную атмосферу анимационного мирка с головой, постаравшись при этом не захлебнуться. С подобным подходом следует препарировать и «Кошачий суп», неподвластный осмыслению рациональной частью ума хотя бы потому, что сама создательница придумывала героев, уповая на помощь алкоголя и, возможно, некоторых веселящих веществ, а после и вовсе покончила жизнь самоубийством. Такая предыстория заранее создает мрачный шлейф, окутывающий ленту, которая сама по себе навевает тоску, меланхолию и даже непонятный, практически животный страх.

«Nekojiru-so» изначально задается целью совместить несовместимое: наряду с вовеки актуальными темами о жизни, смерти и о бессмысленности бытия (повеяло старым, добрым экзистенциализмом) аудитории представлены главные-герои котята, явно не совсем органично вписывающиеся в философский подтекст картины, если предположить, что оный вообще имеется. Пушистые персонажи кажутся слишком юными и слабыми для того, чтобы противостоять темным силам, но, покуда их привычная жизнь немногим лучше и веселее одинокого странствия, они превращаются в двух отважных путников по сюрреалистичному мирку, где им предстоит встретиться с похожим на клоуна Богом, полюбоваться бескрайними просторами сознания и постараться угнаться за деловитой, торопливой Смертью. Несложно догадаться, что все образы построены на приеме гротеска, и Вселенная «Кошачьего супа» очень быстро превращается в безудержную фантасмагорию.

Лента становится отражением личных страхов и комплексов создательницы, что очевидно почти с первых минут, когда вопиющее безразличие мамы-кошки наводит на мысли о том, что маленький котенок не просто чувствует себя брошенным и забытым, но и, возможно, находится в психологической изоляции от реальности, что и порождает череду странных событий и путешествие по несуществующим землям. Прохожих на улице можно «проколоть» и «сдуть», совсем как воздушный шарик, что, кстати, их не особо смутит, потому как смерть ближнего не может остановить бесполезный словесный поток, самым близким созданием становится сестра-полутруп, ужасающая одним только пустым, отреченным взглядом, Бог тратит свои силы на публичное увесилительное расчленение девушки в костюме зайчика и сотворении желтого слона в разноцветную крапинку, Великий Потоп начинается в цирке, в воздухе парят механические бабочки с металлическими крыльями, рыба борется за жизнь даже с отодранными от скелета кусками мяса, а путешествия по пустыне совершаются на свинье, которая терпеливо принимает самые жестокие побои. В этом кислотно-взрывном калейдоскопе каждый осколок имеет свое особое назначение и является новым символом в бесконечной вселенной сменяющих друг друга образов. Совершенно ясно только одно: весь символизм «Кошачьего супа» в любом случае упирается в боль, смерть, разруху, отчаяние, насилие и безысходность.

«Nekojiru-so» — это «ящик с кошмарами» из Паланиковских «Призраков», это бережно переданный в деталях полуденный сон Дэвида Линча, это сказка, которая, случайным образом попав в сборник с прочими детскими историями, беспощадно пожирает все доброе и светлое, подменяя волшебство на кровь и мясо, в конце концов, это история о том, как весь твой мир в одну секунду «выключается» одним нажатием кнопки, будто бы ты всегда существовал в чьей-то больной, воспаленной фантазии.

Тихий шелест колосьев, звездная даль.
Фиолетовый бархат в блестках дождя.
Это самое жестокое слово.
Это — то, что никто не хочет принять…

Fleur, «Никогда»

Писать об этом аниме можно лишь впечатления и ассоциации, поскольку он полностью построен на японском символизме.

Как если бы вы создали мульт в котором постоянно фигурировала подкова в самых обыденных вещах. Японцы, летающие на драконах не знали бы не только значения лошадиных типсов, но и завсегдашнего места их крепления у нас дома.

Анимэ вызывает не просто понимаю\не понимаю, но и отвращение во множественных моментах. Зловещее здесь идет рука об руку с миловидной прорисовкой котят.

Воздействие данный мульт действительно оказывает. Картинки перетекают одна в другую, из страшной в отвратительную, из нормальных положений вещей в хаус. Больший сумбур картинок не понятен, но есть знаки не оставляющие в безызвестности — смерть — которые становятся связующим звеном и соответственно дают тяжелую и нагнетающюю атмосферу, т. е. мрачное спасение сестры-овоща.

Считаю что автор вместила в мульт свое психически расстроенное видение мира и жизни на Земле, его отрицательную философию, как нечто большое и опасное.

Место где руководят Безразличные родители, Смерть, Бог в цирке, Чувак, демонстративно убивающий птичку — возможно, мужчины в ее жизни. Также есть кадры взрывов, всем известно к чему это. Возможно свинья — это тема дружбы.

Я не понимаю в культуре японцев — для чего все смешивать с извращенными формами смерти, крови, издевательств и садо-мазохизмом?

Да, все в мире так и есть, но не значит, что нужно упиваться сладостью этих страданий и морочить своей идеологией другим людям голову, якобы сопереживая за весь земной шар. Можно найти и более уяснительные и не повреждающие психику способы предоставления информации о планете нашей.

Жизнь коротка, лучше пополнять себя позитивными и добрыми мультфильмами. Такие отрицательные творения не наведут на путь истинный и ничего не дадут, а негативное отношение ко вселенной тем более, к тому же людям абсолютно плевать, что у нее там за революция против всех. Людей спасет лишь Любовь, а не депрессивные мультфильмы.

Аниме. Сегодня это слово лишилось своей сакральной лексической окраски, превратившись из предмета фетиша в нечто ругательное и неприличное. А ведь когда-то, в девяностые, аниме было такой же неизменной составляющей свободы как, например, «Пепси» или жвачка. Хлынувшие на российские просторы волны изобилия западной анимационной мысли не могли предложить что-то принципиально новое, ведь в Союзе стоял негласный принцип ориентации на Диснея. В этой атмосфере восточная анимация была глотком свежего воздуха. Однако ориентированность японских студий на многосерийные штамповки довольно быстро приелась. В результате зрители разделились на два четко очерченных лагеря — на «любителей» и «ненавистников» аниме. Причем нейтралитет в данном споре был чисто номинален, неопределившиеся граждане довольно быстро попадали под влияние одной из сторон. Так уж получилось, что поклонники аниме в свое оправдание не могут сказать ничего вразумительного (впрочем, вы сами смогли бы разумно объяснить любовь?). Зато критики как один отмечают штамповку сюжетов, поверхностность персонажей, отсутствие оригинальных идей. Думаете, они правы? Ха, как бы ни так.

Аниме «Кошачий суп» (хотя некоторые знатоки японского склоняются к названию «Трава Нэкодзиру») имеет относительно банальную историю создания. Банальную потому, что цепочка манга (комикс) — аниме довольно распространена в стране восходящего солнца. Однако некоторые особенности вырывают эту историю из ряда себе подобных. Во-первых, на момент создания аниме автор манги, девушка с именем Нэкодзиру, уже покончила жизнь самоубийством. Во-вторых, при создании этой манги Нэкодзиру злоупотребляла препаратами, изменяющими сознание (биографы настаивают на алкоголе, но подозреваю, что без ЛСД здесь не обошлось), что, возможно, и послужило причиной суицида. Теперь вы можете отдаленно представить атмосферу этого аниме, пропитанную страхом, галлюцинациями, размышлениями о Боге и смерти, а также садизмом, сарказмом и чудовищным отношением к свиньям.

Несколько слов о сюжете, который хоть и является квинтэссенцией абсурда, все же имеет некоторую логическую направленность, соединяя условные начало и конец. Котенок Наята, предоставленный сам себе, беззаботно пускает кораблик в ванной. Спустя мгновение он оказывается под водой. Теряя сознание, Наята проваливается в небытие, где под тусклым светом фонарей разгуливает странное существо под руку с душой сестры Наяты — Няако. Как и положено брату, Наято постарался вырвать душу из лап существа. В результате этой непродолжительной борьбы душа Наяко оказывается разорванной пополам. Этого достаточно чтобы Наяко продолжала существовать, но для жизни определенно мало. Восстановить душу, Наяко может особый цветок. Если подумать, не самый плохой повод отправиться в путешествие на край света через эфемерное пространство и осязаемое время. И, поверьте, в пути нас ждут множество встреч, чей результат неизбежно будет сводиться к поднятой в недоумении брови и безответному вопросу «Что это было?».

Здесь есть уставший Бог, у которого всего-то и развлечений, что демонстрировать свое могущество в цирковом балаганчике. Здесь есть Смерть, невозмутимая, несогласная на компромиссы, выполняющая свою вечную работу. Здесь есть бескрайние пустыни и всемирный потоп, мужчина, готовящий адское блюдо и швея, изготовляющая кукол из частей живых тел. Здесь даже есть часы мироздания, способные нести поток времени в любом направлении. Этих мест вы не встретите на карте. Все это происходит в голове безумной Нэкодзиру. Это не притча и не басня. Ни наставлениям, ни морали в этой истории нет места. Это не аллегорическая сказка и не интеллектуальный ужастик. Это иллюстрация души, пропитанная страхом, комплексами, разочарованием и ощущением грядущего конца. В своих поисках смысла жизни Никодзиру загоняет себя в угол вопросами, на который не даст ответ ни одна трава. Вырванный кусок потока сознания, который может быть чем угодно, только не тем, что ощущала и видела японская художница.

Прорисовка образов разительным образом отличается от того, чем нас обычно кормят японские студии быстрого обслуживания. Рисунок Нэкодзиру — это своеобразный гимн минимализму, которому могли бы позавидовать многие представители японского арта. Сохраняя в себе основополагающее зерно аниме-графики, картинка, тем не менее, выдает оригинальные решения, достойные Плимптона или Ковалева. И если подобные иллюстрации в манге встретить еще можно, то для экранного воплощения это, безусловно, эксперимент. Посылая свои сигналы через зрительный нерв в область мозга, анимационная лента беззвучно скандирует: «Думай. Все не так просто как кажется». Ведь картинка в этой работе является основополагающей для всей истории в целом, так как текстовые пояснения здесь присутствуют исключительно для галочки и просто констатируют совсем ненужный факт (ну, согласитесь, то, что перед вами находится именно цирк, вы бы догадались и без текстовых подсказок).

Галлюциногенный, чарующий, пугающий, меланхоличный и агрессивный трип пролетает за 34 минуты, оставляя в головной области легкое недоумение и непонятную пустоту. Как будто тебе дали прикоснуться к чему-то очень личному и, безусловно, важному, но что делать с этими знаниями так и не объяснили. Оторванная от своей обладательницы, мысль так и осталась незавершенной. Зато мы получили выразительный образец того, каким может быть анимационное искусство Японии. И, поверьте, это не единственный достойный представитель жанра.