Ана, любовь моя

Румынская лента, претендовавшая на главный приз Берлинского фестиваля, но получившая не главный.

Почему я люблю фестивальное кино? Оно странное. Почему я не люблю фестивальное кино? Оно странное. Вот каждый раз я зарекаюсь смотреть эти, как правило, депрессивно-малопонятные ленты, и каждый раз начинаю смотреть, а оторваться не получается. И я не люблю их за то, что они меня потом по нескольку дней — в лучшем случае — не отпускают. И люблю я их тоже за это.

В общем, о фильме «Ана, любовь моя». О чём история? О молодой паре, полюбившей друг друга в годы учёбы в университете. Никакой ванили, всё пресно/правдоподобно. Правда, сцена эякуляции, на мой взгляд, была ни к чему. Для этого существует другой гораздо более интересный жанр. Для этих сцен, я имею в виду, а не вообще в принципе. Как и сцена с мытьём в душе испачкавшейся Аны была лишней. Неприятной, по меньшей мере. Нет, не лишней, всё таки, она же открывает нам многое в отношениях пары…

В общем, непонятно опять таки — да? — в чём суть фильма? Суть в том, что Ана страдает от панических атак. И становится в некотором роде зависимой от своего парня Тома. Родители Тома недовольны его выбором. Родители Аны вообще с прибабахом, да и там какая-то нераскрытая до конца история с насилием — имевшим место или не имевшим место — так и не понятно. После рождения ребёнка, Тома оплачивает для Аны психолога. Девушка постепенно излечивается от недуга, но это приводит к тому, что в их паре возникают большие проблемы.

Вновь непонятно? Коротко — фильм о возникновении и умирании любви. Несмотря на нестандартность некоторых моментов, весьма стандартная история, на самом деле. Рекомендую ли я её, я пока не решила. Но, если вы подобное околоартхаусное искусство приемлете — хотя бы ради ознакомления вполне можно. А я пока ещё над этой картиной подумаю. Оставила она неприятные ощущения. Но зацепила, чего уж там…

Четвертая по счету картина титулованного румына Нецера посвящена отношениям и любовным, и сексуальным, и семейным. И все они сплетены воедино из-за двух главных героев фильма, Аны и Томы. Не стоит ждать мелодрамы, но нечего рассчитывать и на чисто социальное кино, которое, наверное, является основой румынской «новой волны», интереснейшего феномена постсоветского времени, в котором многие кинематографические традиции Восточной Европы как-то затерялись, а вот в этой стране, напротив, наступил едва ли не самый плодотворный период.

Нецер снимает о слабых и уязвимых. В «Ане..» слабость парадоксально становится силой. Это и феминистский вывод, но и логика таких отношений, которые изначально завязаны на некоторой патологичности, ведь что и говорить, психика героини далека от стабильности, потому Тома откровенно демонстрирует замашки доминирующего и контролирующего центра, что является не таким уж необходимым по мере развития отношений. Чем дальше, тем больше становится ясным, что он сам крайне погружен в токсичную среду, винящую его в связи с «умалишенной». Интересно, что необходимую поддержку, Тома находит и у священника, здесь сказывается очевидная культурная разница между нашей страной и Румынией: священник не учит его следованию истинным «консервативным ценностям», он скорее похож на философствующего лекаря, да и должен таким лекарем являться.

Парадоксально, но Ана, столь зависимая от партнера в начале, оказывается менее подверженной влиянию токсичного окружения, а ее усилия, связанные с освобождением от психологического самоподрыва. Так, слабость и становится силой, и мы видим, как идет время и как героиня обретает ту самостоятельность, которую нельзя рассмотреть в привычных параметрах «простой и крепкой семьи как основания социума». Непристальный социальный анализ, присутствующий в фильме, выполнен честно. Оказывается, люди не нужны друг другу не тогда, когда это озвучено через нормы здравого смысла и консервативно-охранительной реакции, но когда они сами это решают, и нет ничего странного в том, что озвучивание этого решения берет на себя героиня. Почему нужно достичь компромисса с мужчиной, чтобы жить дальше, если жить дальше требуется именно тебе, а не ему? Так, финал оставляет открытым вопрос о контурах современной семейственности, фактически полностью выводя фильм за пределы истории о патологии обыденности и нормальности искажения. Интересное композиционное решение.

7 из 10