Частица

О чем сюжет: О безработной турчанке, которая как загнанная лисица, пытается вырваться из когтей хищного Стамбула, но вырваться не может.

О чем фильм, на самом деле: О тебе, читатель. Фильм рассказывает о жизни каждого человека, живущего на Планете Земля. Рассказывает якобы о турчанке, а, на самом деле, о твоем будущем, о пути, которым проследует каждый смертный. Рано или поздно когти бедности или небедности, например, богатой старости, клыки неизлечимых болезней и смерти разорвут твое тело, мой милый друг. В кружении надежды. В кружении надежды.

Ну, что тогда? «Друзья, давайте все умрем. К чему нам жизни трепетанье? Уж лучше гроба громыханье, и смерти черный водоем?». — Нет, не лучше.

Для того, чтобы понять это достаточно посмотреть лучший фильм ММКФ-35 — турецкую картину «Частица». Картину снял Эрдем Тепегёз, который вдруг на финишной прямой обошел всех фаворитов и получил главный приз фестиваля — «Золотого святого Георгия». Я не удивлен победе турок на ММКФ, удивлен тому, что это произошло так поздно.

Турецкое кино усилиями Фатиха Акина, Семиха Капланоглу, Нури Бильге Джейлана вдруг выпрыгнуло из небытия и потеснило авторов из традиционных кинематографий. При всем своем авторском занудстве картина Тепегёза тронет уголки губ у некоторых закоренелых циников. В отличие от греков сентиментальность компенсируется не звериной жесткостью героев, а ужасом Бытия. «У надежды глубокое дно». Это понял, например, Яромил Иреш в одноименном фильме 25 лет назад или Федерико Феллини полвека назад в «Ночах Кабирии» (Le notti di Cabiria). Тепегёз следует в фарватере этой мысли. Там — по ту сторону дна, открывается такая даль, такая глубина и ширь, что только держись! Увы, не каждому дано донырнуть до этого дна. Феллини удалось в 1957 году, Тепегёзу — в 2013-м.

Турецкое кино — молодая кинематография, которая наступает по всем фронтам: от многосмысленного арт-хауса, до приземленного мейнстрима. Если греки — мастера катарсиса, то турки знают толк в мелодраматизме. Турецкие кинематографисты умеют бередить душу, раскрепощать нежность, причиняя зрителю порой немыслимые страдания. А русскому — только дай пострадать! В ход идут и грубые удары и ласковая щекотка. Посмотрите сюжетно близкое, но, правда, прохладное, «Отчуждение» (Uzak) Нури Бильге Джейлана о скитаниях бесприютного турка в том же Стамбуле, но лучше обратите внимание на грандиозный и парадоксальный и фильм «Однажды в Анатолии» (Bir zamanlar Anadolu`da) этого же автора.

Или нет! Хотите разреветься как восьмиклассница? Посмотрите глупый фильм «Любовь любит случайности» (реж. Омер Фарук Сорак) или неумолимую мелодраму «Клуб неудачников» (Kaybedenler kulubu, реж. Толга Орнек). Вы навсегда запомните эти вещи, как бы они вам не понравилось. Навсегда.

Победитель 35 московского кинофестиваля — картина турецкого режиссера Эрдема Тепегёза «Частица». Причем, «Золотой Георгий» получил не только фильм, но и актриса, исполнившая главную роль — Жале Арыкан. Судя по количеству отзывов в сети и рейтингам фильма, можно говорить о том, насколько российский зритель интересуется фестивальным кино и Московским фестивалем, в частности. А отзывов — практически по нулям. То есть никто не пожелал посмотреть картину-призер и написать, насколько она ему понравилась или не понравилась. Между тем, времени с момента награждения прошло уже очень много. В общем, наш зритель наш фестиваль в гробу видел, и награды его не признает. Но это так, общее наблюдение. Я, как всегда, составил собственное мнение, внимательно посмотрев фильм.

Кино рассказывает нам о тяжелой жизни рабочего класса в Турции. На примере одной отдельно взятой женщины средних лет по имени Зейнеп. Описание картины — претенциозное и глупое, словно аннотацию писал новичок: «Вселенная состоит из бесконечного количества крошечных частиц — как город полный страждущих». В общем, краткое обоснование, почему картину назвали «частица». По идее — логичнее было бы назвать ее «Рабочая единица», потому что поэзии, которой полна аннотация, в картине не наблюдается — сплошная проза жизни. В начале фильма Зейнеп выгоняют с ткацкой фабрики, причем — жестоко, видимо, за какой-то серьезный проступок, который нам не показывают, она ищет любую подработку, продает на улице мешочки с лавандой, лишь бы свести концы с концами. Злой арендодатель грозится выселить ее из крохотной квартирки, где она живет с дочерью и матерью. Она находит работу, но для этого надо уехать за многие километры — да и там платят мало, спать приходится на дурно пахнущих матрацах в каком-то цеху, где бегают крысы. Режиссер сделал все, что Зейнеп было мучительно жалко — для усиления эффекта у нее периодически из носа течет кровь. В общем, со здоровьем не слишком хорошо, а ей приходится таскать тяжелые мешки и перемывать горы посуды.

В определенный момент мне показалось, что режиссер сам начинает посмеиваться над своими героями — когда хозяин квартиры выбивает дверь, и придурковатый брат Зейнап из вилки и веревки сооружает какое-то подобие замка. Опять же героиня испытывает страх перед сдачей крови — и он какой-то патологический. Хотя доноры, как известно, делают это регулярно, а с недавних пор в России, как и во многих странах Запада, еще и бесплатно. Вопрос: «Кому она достанется?» тоже, по идее, должен вызывать смех, но меня не покидало ощущение — что все эти «смешные» моменты получились у Тепегёза случайно, он и сам не осознавал, что это смешно.

На фотографиях в сети Жале Арыкан, кстати, выглядит весьма привлекательной женщиной. Но в картине это действительно затравленная жизнью жалкая турчанка с большим носом, из которого то и дело течет кровь — крайне печальное зрелище.

Задумался о том, а был бы такой фильм востребован в СССР или нет? С одной стороны, у нас выходило множество картин о радостях заводского труда и быта рабочего класса — полных позитивной созидательной энергии. «Частица» в этот концепт не вписывается никак. С другой стороны, нам любили показывать, как угнетают рабочих в странах развитого капитализма. А эта картина, по сути, об угнетении системой одной отдельно взятой «частицы», из которых строится капиталистическое общество. В данном случае, турецкое. Почему не посострадать турецкой рабочей женщине, угнетаемой капиталистами, как это дружно сделало жюри 35 Московского кинофестиваля?

3 из 10