Доверие

Венгрия оккупирована нацистами. Девушка приходит домой и замечает признаки обыска. Она разорачивается и идет в другую сторону. На помощь ей приходят друзья мужа. Они дают ей адрес, и вскоре она оказывается в квартире с неизвестным мужчиной, таким же, как ее муж, участником Сопротивления. Мужа она увидеть не может, есть остается только жить с этим незнакомцем, разыгрывая его жену для не очень-то патриотично настроенных хозяев жилья. Атмосфера подозрительности есть и между новоявленными супругами. Она перерастает в чувства, вопрос в том, серьезно ли это?

Режиссеру удалось сохранить основной нерв своей истории, а это, безусловно, не любовь, а именно война. Из таких историй, когда он шпион, а она простая девушка, вырастают открыточные военные драмы. Здесь этого не случилось. Сохраняется и тонкость подачи и атмосфера угрозы, преодолеть которую так и не удается. Но все же легкость, с какой героиня меняет мужа, очевидно, все-таки живого, на постороннего несколько удручает и позволяет говорить о мелодраматических натяжках. Мелодраматизм этот вполне ожидаем, ибо чем еще может закончиться история двух людей противоположного пола, оказавшихся вместе в изолированном пространстве да еще когда и весь мир против них?

В «Доверии», к сожалению, мало кропотливости и исследования зарождения чувств. Все происходит довольно-таки спонтанно и предсказуемо. И до некоторой степени война, оставаясь нервом истории, все же превращается в фон. Конечно, за такими чувствами стоит жизненная трагедия. Необходимость быть постоянно на чеку возникает не просто так. Доходит до того, что сожитель героини даже устраивает ей посреди ночи допрос, чтобы не дай бог она в полусне не проболталась о своем истинной происхождении, противоречащим легенде, созданной членами Сопротивления. Странная игра влечения и подозрения, собственно, и есть главная тема фильма. Происходя по большей части в маленьком помещении, эта история не претендует на эпичность и масштаб, однако пытается поведать о судьбах реальных людей. Приговора чувствам режиссер не произносит, но и подозрительность партизан не осуждает. Время в те годы было тотально черным и мало кто мог бы осудить ближнего, будучи уверенным в своей праведности. Оттенка предательства в поступках героини нет. Отчасти эта известная тема Хемингуэя — любовь на войне. Какой смысл в понятии супружеской верности, если тебя завтра могут убить? Важно успеть взять от жизни хоть что-то еще. В этой повести о жене партизана нет оценок «за» и «против», но мелодраматический оттенок, хотя и с экзистенциальным отливом, все же чувствуется.

7 из 10

Ну да, действительно, Иштван Сабо снимает собственную вариацию на тему «Последнего метро». И более, чем успешно. Напряженно, вовсе недолго, глубоко. В центре внимания вовсе не тяготы оккупации, а сердца трех взрослых людей. Их тревоги, волнения и переживания, внезапная любовь.

Начнется все в полном соответствии с канонами антиутопий. На улице к женщине, мадьярской ипостаси булгаковской Маргариты, подойдет незнакомый мужчина и сообщит о том, что «все плохо». Муж в бегах, а героине приходится в страхе делить кров с незнакомцем, боящимся каждого шороха, выдавая себя за его жену. Пренебрежение к его вполне открытым страхам и истерическому стремлению выжить неожиданно переходит во вполне ожидаемый роман. И тут Сабо оказывается очень точен. Близость Танатоса виляет в сторону Эроса. Почему бы и нет? Правдиво ведь. И ничего, что Ильдиго Баншаги немного переигрывает — типажно она подходит идеально. Остальное уже дело вкуса.

На мой взгляд, картине не хватило самой малости — особой специи, которая заставила бы всю историю взорваться фейерверком. Впрочем, великолепно показано развитие романа, истерия ужаса и стремление людей выжить, а в финале сделан великолепнейший книксен в сторону того, что наша героиня жила с неизвестным мужчиной долгое время, по сути не зная ничего о нем и на чьей он стороне. Тут есть что обсуждать. Например, наша героиня не узнает в туалете ресторана свою одноклассницу. И вот на самом деле тут совсем непонятно — кто лжет, или это такая странная игра сознания, вытесняющая все сомнительное. Другое дело, что будет ведь еще одна их встреча. За это нужно отдать должное Сабо — настоящий мастер высочайшего уровня.

Так что, картина вполне для меня распределяется в числе крепкого восточноевропейского аналога «Последнего метро».

6 из 10