Двадцать часов

Золтан Фабри снял этот фильм, явно преследуя цель не просто рассказать отдельную историю из жизни нескольких бывших товарищей, чьи дороги разошлись из-за кардинальных перемен в государстве, начиная с 1945 года, но предложить своеобразную метафору человеческих отношений вообще. Недаром в начале и конце фильма повторяется сравнение человеческого мира с миром муравейника (вряд ли это своеобразная аллюзия на 'Золотой век' Бунюэля, где мы видим сходный прием, ведь в 1960-х годах этот фильм помнили в основном по рассказам), которое исходит от бихевиориста-скептика, утверждающего, что и там, и там есть только хаос отношений, который может прикидываться порядком, но не более.

Однако весь фильм спорит с этим своеобразным тезисом. Локальная по своей сути история, произошедшая в небольшой венгерской деревне, постепенно раскрывается в расследовании, проводимым приехавшим в эту деревню писателем, как история, демонстрирующая логику времени. Столкновение лишь выглядит как бытовое, на самом деле оно иллюстрирует исторический выбор со всеми сложностями переходного периода, когда старое и новое переплетаются весьма причудливым и прочным образом.

Сейчас уже сложно воспринимать этот сюжет как напряженный, фильму очевидно требуется фактический комментарий, ведь несмотря на блестящую реализацию ансамблевого подхода, '20 часов' все же совершенно утратили актуальность в силу еще более новых политических перемен. Интеллектуальный соцреализм, который нам предлагает Фабри, интересен с точки зрения истории кинематографа Восточной Европы, но сам себя все ж таки не перерастает.