Генералы песчаных карьеров

В 1971 году был проездом в вологду в. Москве летом . Проходил кинофестиваль . В кинотеатре смотрел этот фильм ▪ без проблем с билетом ▪ . Фильм длился около - 3 часов. В сов. Прокате в двое короче . Но в основном всё понятно . Фильм получил высокую награду 7 международного кинофестиваля .

В начале 1973-го года все ребята нашего двора «заболели» доселе неизвестными нам бразильскими фавелами. Да что там ребята — вся страна сошла с ума по этим бедняцким хижинам из далекой экзотической страны, которую мы знали только в связи с каким-то карнавалом, проводимом там ежегодно.

Простая и, в общем, тривиальная история о группе бразильских беспризорников, вынужденных грабить и воровать ради своего существования, всколыхнула каждого зрителя в нашей стране. Но особенно нас — таких же мальчишек и девчонок, чьи сверстники из далекой страны не имели такого счастливого детства, как мы (все это я пишу без кавычек, потому что искренне так считаю до сих пор). Мы выстраивались в длиннющие очереди за билетами, чтобы в третий или четвертый раз испытать праведный гнев за лишенных детства сверстников, а в словесных поединках выясняли наиболее полюбившихся персонажей.

Кому-то нравился хромой Августо, торгующий собой ради куска хлеба, другим — пастор Жозе Педро, пытающийся помочь окружающим не только словом, но и делом. Но всем без исключения нравились бразильские Ромео и Джульетта — Педро и Дора, чья трагическая любовь на задворках помоек разрывала сердце каждому из нас. Мы сами были не из богатых семей и не избалованы роскошью, но то отчаяние, развернувшееся на экране, потрясло даже нас. Прижимаясь друг к другу в темном кинозале, мы все вместе любили и ненавидели, сражались и воровали, молились и проклинали, пытались выжить вместе с этими ребятами, прозванными «Генералами песчаных карьеров».

Это был, пожалуй, первый случай, когда все без исключения (включая воспитанных пионеров и отличников) встали на сторону молодых уличных хулиганов, испытывая всеобщее чувство стыда за взрослых, допустивших по отношению к ним столько несправедливости и жестокости. Мы все чувствовали себя причастными к их борьбе за свою жизнь, свое будущее и свое право на частичку всеобщей любви. Мы все пытались прочувствовать, что такое чужая боль как своя, а во дворах, после сеанса, разыгрывали «всамделишные» бунты против мира родителей, желая казаться независимыми и чуть более взрослыми, наигранно считая, что вслед за Генералами песчаных карьеров весь мир ополчился против нас.

Сегодня ни один фильм не вызывает таких эмоций и чувства какого-то всеобщего национального объединения, как «Генералы песчаных карьеров» в то время. Для всех нас «той поры» этот незатейливый фильм стал своеобразным мерилом человечности и тестом на сострадание и любовь к своему ближнему. Теперь таких объединяющих фильмов нет. И дело даже не в самом фильме, а в его восприятии. Изменились времена, изменились и приоритеты. То, что казалось тогда невероятной романтикой и вихрем свободы, теперь полностью скомпрометировано и является частью обыкновенной повседневности. После «лихих 90-х» люди уже без сожаления относятся к всевозможным «братским сообществам», бандитам и объединениям, своими неправедными действиями пытающимся вырваться из низов своего сословия.

С этим фильмом связано еще одно. В то время, как отовсюду звучала холодная, но бодрая «Потолок ледяной, дверь скрипучая…» Эдуарда Хиля, с экранов кинотеатров, где демонстрировались «Генералы…», зазвучала слегка тревожная, но такая родная и очень теплая мелодия на непонятном никому языке, полная тоски и щемящей грусти. Уже потом мы узнали, что это всего лишь «рыбацкая молитва», наполненная просьбой о хорошем улове и счастливом возвращении из моря, но тогда нам казалось, что рукой автора водил сам Всевышний, наделив его произведения не только завораживающей мелодией и текстом, но и душой.

Песня проникала в самую глубину твоего сердца, и сердце отзывалось полным унисоном такой печальной и такой возвышенной мелодии. Бархатный голос певца звал за собой — в те пустующие барханы у берега океана, где жили не только герои этого фильма, но и их несбыточные чаяния, так горячо отстаиваемые нами, простыми ребятами с заснеженных московских улиц, а барабанные там-тамы уносили далеко в небо, где были бескрайние мириады южных звезд и полная свобода.

Уже потом появилось несколько русскоязычных вариантов этой песни, самая известная из которых включала в себя мелодраматические слова, мало соответствующие правильному переводу, но прекрасно дополнявшие драматический финал самого фильма:

«Зачем так рано ты ушла от нас, зачем покинула меня?

Качает ветер на волнах баркас, я на руках несу тебя…

Тебя целую я в последний раз и отдаю волне,

А слезы льются у меня из глаз, а руки тянутся к тебе…».

Сегодня этот текст может показаться пошлым безумием, но не тогда, когда тысячи благодарных поклонников фильма бренчали на гитарах эти незамысловатые слова в любом дворе, превращая их в подобие высокой лирики, но по моде тех лет — на блатной манер тюремного шансона.

Были и другие переводы песни, среди которых детворе особенно нравился шуточный «Зачем Герасим утопил муму, я не пойму, я не пойму», идеально ложащийся на музыку неизвестного композитора, который наверняка не одобрил бы такую транскрипцию своего произведения.

По популярности эта песня тогда не могла сравниться ни с чем, как и сам фильм, названный зрителями лучшим в 1973 году. «Генералы песчаных карьеров» не оставили в истории мирового кино никакого следа, но навсегда поселились в наших с вами душах. Лента стала культовой в СССР, а у культа есть одно неоспоримое качество. Предмет поклонения миллионов — критиковать как-то неприлично. И не важно, что спустя время приходишь к выводу, что фильм не идеален и имеет мало художественных ценностей, но, если он до сих пор согревает миллионы своих зрителей, значит он — шедевр. И с этим трудно поспорить.

P.S. Через какое-то время стало известно, что так подкупало в этом фильме простого зрителя. Естественная, не по-детски взрослая актерская игра молодых ребят, исполняющих роли так полюбившихся нам малолетних преступников. Оказывается, они вовсе не играли, а были настоящими изгоями того общества, которое отторгло их, как и их героев. Режиссер просто подобрал эту молодежь на улицах, заставив исполнить для нас свои горькие судьбы на «бис». Вот откуда столько проникновенности во всем фильме и столько боли и отчаяния в глазах «артистов», наполненных не только страданием, но и надеждой. Тихой надеждой на светлый просвет в этом беспросветном существовании. Такое не сыграешь, будь ты трижды лауреатом премии «Оскар». Такое можно только пережить.

К тому моменту, как фильм вышел в наших кинотеатрах, многих из этих экранных ребят уже не было в живых. Съемки закончились, и они вернулись к своему прежнему занятию, которое, как и в фильме, было связано с огромным риском и постоянной опасностью погибнуть. Кто-то из них отыграл у судьбы еще немного времени, а кому-то она не дала такой возможности, отказав в непредусмотренном жизнью втором дубле.

Воруют нищие и власть имущие. Нищих карают тюрьмой, а власть имущих — суммой.
Валентин Петрович Рычков

Ветер шумит, разрезая воздух, он воет и парит над головами молодых людей, обреченных скитаться босиком по песку и каменистым дорогам, беспризорные и усталые, они скрывают от всех свои чувства, выплескивая лишь агрессию и протест на весь сущий мир. Судьба коварна, а неминуемый рок может настигнуть каждого, поэтому дети и подростки без труда могут оказаться вышвырнуты на улицу и отданы сами себе. Обделенность питает их злобу, заставляя полыхать огонь ярости в сердцах, они крадут, дерутся, делают все, чтобы выжить, ведь у улицы свои законы — жестокие. История, показанная режиссером Холлом Барттлетом жестока, а радостные интонации повествования далеко на периферии, но автор умудряется обогащать ленту эпизодами, где клокочет надежда.

Надежда, гипертрофировано ощутимая в лике прекрасной Доры, ее улыбке, взгляде, отражающем добросердечие. Она — луч света, среди бездомных и голодающих, затупившая мятежный характер бродяги Булита, наполнив его жизнь любовью. Наблюдая за их идиллией легко понять, что ветер не всегда воет, иногда он мягко предостерегает, но слушаться его не хочется, ведь блаженный аромат жизни — это самое прекрасное, что есть у этих двоих и всех людей планеты. Проблема в том, что ветер, вольный и свободный, нельзя остановить, и его вой тоже, а иногда он предвещает ураган.

Кинолента Холла Бартлетта по своей конструкции напоминает театр теней, где «исхудалые» куклы сражаются за луч света. Это нелегкая борьба. Противостояние против системы способно как сплотить бесприютных юнцов, так и обернуть их друг против друга, но такова жизнь и ее жестокие законы, когда люди вынуждены поддаться своему неведению и страху. Нельзя предугадать, кто вонзит нож в спину и насколько глубоко войдет его острие. Бартллет не ставит расовых ограничений — у него все равны перед общим горем и неизмеримыми проблемами, все хотят выжить, будь то негр, араб или юнец с ослепительно белой кожей. В театре теней нет цветов, есть экспрессия, эмоции и повествование, которое нужно донести до зрителя безмолвно, так и эпизоды кинокартины «Генералы песчаных карьеров», те молчаливые сцены воспоминаний, всплывающие перед мысленным взором персонажей, аки театр теней, зачастую рассказывают о беспризорниках больше, чем сюжетные диалоги.

Разве не волшебен этот театр теней? Волшебен. Но в этом театре уж слишком много «темных магов» — беззакония, нечестивых священников и пороков. У Холла Бартлетта только одна «добрая фея» — Дора, но ее чар не хватает на бразильский город, а печаль осознания собственной беспомощности кидает ее в объятия любимого человека, чтобы боль отупела в поцелуях.

Фильм вышел в 1971-м. Я учился в первом классе. За последующие несколько лет его посмотрели все мои сверстники и все, кто постарше. И реакция всегда была «ах !». Нет, не так — «АХ !» Но как-то так получилось, что я фильм не видел. Тогда. Ну, как-то не пришлось. Только душераздирающая мелодия из него, и в оригинале, и во множестве вариаций, преследовала всю жизнь. И вот, в мои 54, откуда-то взялся DVD с «Генералами…»

С каким-то внутренним трепетом сел за просмотр. И… Ноль ! От слова «совсем». Оставлю в стороне кинотехнологии тех лет. Я о собственно фильме. Отчётливо понятно, что тогда, в семидесятые, это стало бы и для меня событием, как для многих и многих зрителей тех лет. А сейчас, когда мы видели жизнь в гораздо более жёстких и затейливых её проявлениях, это не цепляет практически совсем. Впечатление оставляет разве что священник, пытающийся спасать беспризорную братию.

И пусть не ругают меня поклонники фильма, бегавшие в детстве по стопятьсотмиллионов раз на этот фильм: я с должным уважением отношусь к вашей ностальгии по юности. Но в отсутствие подливки в виде благополучной советской действительности, железного занавеса и благородной дворовой романтики тех лет этот фильм сейчас в качестве самостоятельного блюда не воспринимается. Ибо видено не в кино, а в жизни и круче, и страшнее.

Наверное я лишился чего-то в юности, не посмотрев «Генералов…» тогда, но сейчас ничего, кроме лёгкого любопытства и трудно подавляемого раздражения творение Бартлетта у меня не вызвало.

Контекст ! Его величество Контекст… Здесь он сыграл зулю шутку.