Нортфорк

Горячка, завладевшая телом ангела, пробралась в рассудки людей, наталкивая их на безумные идеи в спешке принятия решений и вследствие одного конкретного решения государства — затопить городок Нортфорк.

Уезжайте, уезжайте, пока это не свершилось, нет времени на «каждой твари по паре», поднять паруса на ковчеге и ждать знака свыше! Достать охотничье ружьё и лишить желанной пары акров недоброжелателей в черном, чьи намерения в глазах «утопающих» столь же черны, недобры и корыстны. Пригвоздить себя к облюбованному месту положением, если не самими гвоздями, и вздрагивать с каждым новым обнаруженным пёрышком.

Все уезжают отсюда, а мы задержимся. Что же нам до тех, чья мутная неразборчивая слеза застелила собственный взор и утаила пришествие ангела на землю? Вернули, возвратили, убегая от себя самих, в руки того, кто ни за что не откажет, хоть и будет разочарован подобным ходом событий. Но спокойствие и смирение сочатся и преобладают в этом месте.

Мы — не они. Им ни за что не увидеть так ясно, не разглядеть сквозь лучи припыленного солнца посланца свыше, с самых высот, пришедшего, чтобы быть стертым повсеместно растущей горячкой. Нортфорк и сам тяжело вздыхает, чувствуя, как сквозь отверстия в его поверхности даже покойники находят способ к перемещению, когда ему неизбежно быть затопленным, нести всю тяжесть истории под давлением царствующей в его окрестностях воды. И Бог, который во всём и в котором все, наблюдает за отчаянием, за болью и бегством, терпеливо выжидая возвращения своего посланца.

Ворочанье в смятой постели для наших глаз, и борьба за свою истинную природу, приключения в ином отрезке времени для глаз чуть более особенных.

Неторопливый фильм в темпе людей, ностальгирующих по былым временам и грустно обхаживающих некогда значимые для них места: вот здесь покоится моя жена, твоя мать, и её нужно увезти, а отсюда мы убедим людей выехать в скором времени, здесь мы нажили первую царапину, которая всегда самая болезненная, всем знакомо.

Философия не терпит спешки, а её (философии) так много в этом фильме, что он всеми силами пытается сдержать динамику, какое-либо выразительное развитие, чтобы не пойти, не дай Бог, вразрез с этим убеждением. И Бог, как в жизни, не видим, но ощутим. Все как в жизни, но точно не в нашей.

Смотреть стоит мыслителям, любителям символики и тайных смыслов при свете дня. Актеры, смело полагаю, полностью поняли свои роли, что радует глаз и душу. Цвета «пыльного солнца» не склоняют в одну сторону, но больше погружают во вдумчивое состояние, думайте, люди, почему так, как есть.

10 из 10

Когда-нибудь ты услышишь историю о городе вечном, которого больше нет. Когда-нибудь ты увидишь огромный ковчег, который не может плыть. Без громогласных труб Апокалипсиса придут деловые люди в строгих костюмах и прикажут затопить твою родину, чтобы всего лишь построить гидроэлектростанцию. И тогда ты вспомнишь, что, по легенде, в долине реки Нортфорк вместо бизонов бродили ангелы, а древние кельты выбирали посредником между богами и людьми белоснежного лебедя. Но что делать, если перышки твои самые что ни на есть утиные, и пастор, привыкший находить их у тебя за ухом, сделал из них закладки для Библии? Что делать, если ты отчаянно ищешь своих, а прекрасная стая отвергла тебя, усомнившись в твоем истинном праве от рождения? Тогда терпеливо ждать, надеяться, горячо-горячо верить в чудо, которое и называется совсем просто: родители…

В 2002 году дуэт братьев Полишей, сделавший себе имя на фильмах «Близнецы из Айдахо» и «Джекпот», приступил, вопреки мейнстримным ожиданиям инвесторов, к некоммерческому проекту «Нортфорк». В процессе работы финансирование картины прекратилось, и близнецы были вынуждены заложить свое недвижимое имущество, чтобы выплачивать жалованье съемочной группе (между прочим, среди актеров — сплошь знаменитости). Почему сюжет о затопленном в 1955 году городке Монтаны оказался так дорог калифорнийским киноделам, можно понять, взглянув на их генеалогическое древо: предки по отцовской линии были выходцами из этого штата, дед Полишей строил дамбу. А значит, магический реализм на экране — дань родовой памяти, любовно собранный фамильный альбом.

Мотив «града обреченного» становится для создателей фильма отправной точкой в размышлении о Боге, о жизни и смерти, о родной земле, метафорически воплощаясь в умирающем ребенке, брошенном приемными родителями, но страстно мечтающем найти настоящую семью (ангелы в двенадцатом поколении). Где-то уже была история о старом грустном человеке с огромными крыльями, но здесь крылья еще надо вернуть… Драма, поданная в библейских пропорциях, внезапно уравновешивает всех участников. И печальный отряд подневольных эвакуаторов — вовсе не повернутые спиной персонажи с полотен Магритта, как кажется поначалу. Они тоже — ангелы. Ангелы Лимба, с трудом убеждающие строптивых жителей покинуть насиженные места, но при этом сами не верящие в разумность происходящего… И фэнтезийные гости потусторонней реальности — Чашка чая, цветок Геркулес, немой Треска и Счастливый, похожие на нелепых комедиантов с перепутья эпох, в викторианских и ковбойских костюмах, — тонкие сущности, правда, ищущие истину в магических книгах совсем не ортодоксального толка. Есть какая-то пронзительная правда в том, что счастье слепо и безруко, а цветок безусловной любви — загадочный андрогин, потому что в детском сердце всегда живет прекрасная сказка. Но живет и страдание. Даже вне скрытой оппозиции христианского и языческого вопросы веры поставлены довольно остро: где слова, без которых распятие — всего лишь «человек, пригвожденный к двум доскам», где оправдание Бога, допускающего муки неповинного ребенка, где та земля, что «не стоит без праведника»?

Притчевая основа сценария дает возможность ощутить нежное, бестелесное полотно фильма, когда пространства так много, что задыхаешься от воздуха бесконечной, предгрозовой пустыни, бежишь целый день, а в кадре — лишь фантасмагорический пес, тонконогое создание средневекового Дали. Однако приволье может обернуться теснотой приютской койки, в которой бредит маленький Ирвин. Сюжет распадается на множество вставных новелл, анекдотов, городских историй (фотоальбом же). Асфальтовый серый казенных построек, скудный беж бесплодной земли, размытый кобальт Скалистых гор — Нортфорк воплощен в приглушенных тонах винтажных диапозитивов. При этом визуальная щедрость операторского гризайля достигается безупречной красотой форм, будь то пейзаж, барочный костюм или оленьи рога. Монтажные перебивы расставляют акценты, нарушая дремоту кадра звуками бьющегося стекла и перемещая повествование на разные уровни сна и яви. Утопающая в медитативной неспешности картина смотрится на одном дыхании при условии, что терпеливому, проницательному зрителю действительно хочется раскрыть коробочку, заглянуть в нее, найти следующую, поменьше, потом еще одну… и продолжить кропотливый поиск спрятанного подарка под безмятежную кантри-музыку 50-х годов.

Фильм, завершающий трилогию Полишей о провинциальной Америке, о загадочной американской мечте, сюрреалистичной изобретательностью напоминает кино братьев Коэнов, Терри Гиллиама, Джима Джармуша. Есть в нем неуловимо-горький аромат, гипнотический запах смерти, который не что иное как ностальгия и благодарное облегчение оттого, что, складывая белоснежное оперение в чемодан, можно испытать силу земного притяжения скорби, а потом воспарить в небо: «Ибо все мы ангелы, лишь то, к чему прилагаем мы крылья свои, разделяет нас».

Братья Полиши сняли весьма нестандартное кино. «Нортфорк» — стопроцентно некоммерческое, авторское произведение. Фильм, который просто не предназначен для большой аудитории.

«Нортфорк» — это история последних дней в жизни небольшого городка, которого по решению властей принято затопить. Мрачноватые пустынные пейзажи города кажутся миражем. Еще несколько дней и ничего не останется. Однако, следя за жителями городка нельзя не задаться вопросом — а был ли город?

Жители городка сами похожи на призраков. Думаю, что если бы в конце фильма режиссер сделал намек на это, то картина могла бы стать настоящим шедевром. Но, ничего такого не происходит. Режиссер ограничивается простой и линейной фреской, зарисовкой, рассказывающей о жителях умирающего городка.

Думаю, что режиссеры поставили цель восстановить атмосферу 50-х. На мой взгляд, это не получилось. Эта мрачная история могла произойти в любой временной период. Причем, мрачность здесь идет прежде всего от людей, а не от пейзажа.

В фильм была подобрана весьма сильная команда актеров — от Ника Нолти до Кайла МакЛахлана. Запомнился, конечно Джеймс Вудс. Но, по правде говоря, особой игры я не заметил — собрались профессионалы высокого уровня, сделали фестивальное кино… и все. Интересная задумка, но весьма посредственное воплощение. Уверен, что сценарий смотрелся как американский антипод Ким-Ки Дуку, именно поэтому фильм привлек так много хороших актеров.

В итоге: этому фильму не хватает изюминки. Прежде всего изюминки сюжетной. Режиссер создал весьма неплохую визуальную форму… и решил этим ограничиться. Получилось слабое фестивальное кино

3 из 10

Это совершенно странный, малобюджетный фильм, построенный на образах и характерах, а не линейном действии. Вода живая и мертвая: как их различить, не попробовав?

Братья Полиш приглашают нас в 1955 год, в маленький городок в Монтане, который в буквальном смысле слова — утонет после завершения строительства плотины. Но не все жители собрались в дорогу.

Перед нами — щемящая история потерянного рая и заблудившихся ангелов. Обреченный на смерть городок стал приютом для просвещенных чудаков. Живые, умирающие, мертвые, земные и неземные создания ищут приют. Некоторые — за чужой счет.

Фильм завораживает своим набором сновидений, тихой грустью, иногда — светлой, но чаще — не очень. Такие фильмы хочется обсудить после просмотра, но пересматривать их не тянет.

8 из 10