Пассаж

У фильма есть довольно многообещающее начало, когда обкуренный детина, прострелив навылет свою мамашу, картинно подпалив вагончик с её телом, нагрузив машину стволами и горючим, отправляется сливать накопившуюся обиду на тех, кто по делу и без дела наводнил собою городской Молл: на продавцах и посетителях, среди которых коротал время расстроенный чем-то мальчик Джефф, отвлекающийся то на кажущуюся подругой девушку, то на безалаберных шальных друзей.

Начавшаяся чуть погодя бойня рассеет людей на огромной площади автостоянок и этажей, перекрещивая их движение перед глазами наблюдателей, запомнивших полусерьёзные характеристики, которыми успел до этого обрисовать их своей бесстыжей собеседнице наблюдательный Джефф, взбудораженный таблеткой ЛСД, одичало озирающийся по сторонам, замечая в знакомом уже другое лицо.

К разочарованию для многих, безыдейный стрелковый поход, обделяет это кино зрелищностью, очевидно принесённой в жертву нравственно-этическим аспектам контактирующих между собой до того посторонних героев, в которых просыпается нечто, или угасает что-то ещё, заявляя о себе под треки любимых режиссёром Linkin Park, провожающих Джеффа вглубь кайфовых иллюзий и реального прозрения, приходящего вместе с прояснением собственной сущности, обрисованной сценаристами постоянно цитируемым романом Германа Гессе «Степной волк», фабула которого целенаправленно применяется к разнящемуся состоянию главного героя, как и персонаж романа, пытающегося разобраться в себе и в реальности, где настоящее там, а где ложь.

Поддерживая визуальными эффектами аллюзии с романом немецкого писателя, кино, тем не менее, мало приближается к заложенной в нём сюрреалистической глубине, которую, как ни странно, всеми силами стремится создавать начинающий своим именем титры хладнокровный Кэмерон Монахэн, к удивлению, прочувствовавший психологизм прозаического произведения Гессе, в остальном порезанного здесь в совершенные лоскуты.

Тем не менее, мотив двойных отношений с действительностью сохраняется в поведении всех значимых персонажей, волей судеб выбитых из обычной колеи в обстоятельства внезапного экстрима, проявляющего их скрывавшееся от взгляда подлинное нутро, с идеалами, молитвами и фальшью, позволяя некоторым из них избавиться от двойственности своей жизни, некоторым остаться с нею, а кому-то — расстаться и с жизнью самой.

Коснувшись вечной темы, режиссёру не удалось добиться последовательности в представлении путеводной мысли, яркости выражения бессознательного и внезапно осознанного, что проходит мимо бледных персонажей Стормаре и Д’Онофрио, разве что застревая меж ног у возбуждающей интерес нашего героя Джины Гершон, делая более заметными дефекты клипмейкерских наклонностей Джозефа Хана, низводящих психологический триллер до беспорядочной подростковой игры.