Счастье

Счастье (не) за горами под 'Зиму' Вивальди
Постараемся не использовать в нашем тексте клишированные фразы вроде 'тяжёлый фильм, брат' или 'захочется впасть в депрессию, сестра'. Лучше заменим их другими, более интригующими и кликбейтными. В своё время великий и ужасный Квентин Тарантино сказал: «большие идеи портят кино; если ты снимаешь фильм о том, что война - это плохо, то зачем ты вообще снимаешь кино? Просто скажи: 'война - это плохо'. Это всего два слова. Вернее, три...»? Не берёмся утверждать, что это на сто процентов его цитата, ибо в наше время каких только умных и не очень речей не приписывают известным актерам и режиссерам (привет Джейсону Стейтему). Следовательно, если вторить американской легенде, то получится: 'захотели снимать фильм о том, что бытовое насилие в Казахстане - это плохо, зачем же вообще снимать долгий двухчасовой фильм'? Но не всё так просто, как кажется. И даже не всё так прямолинейно.

Начинается казахстанское кино с того, что в кадрах используются: а) мат местного пошиба во всей красе, когда никакое запикивание не мешает; б) так называемая обнажёнка, во время которой грудь главной героини демонстрируется без чёрной закраски или серых пикселей. Уже здесь стоит внести некоторую ясность, без них уж никак. Мат на протяжении всего фильма звучит дозированно, не через каждый диалог. Это радует, во-первых, потому, что можно услышать нормальную, связную человеческую речь, во-вторых, потому, что мат весьма аутентичный, то есть в реальной жизни так и разговаривают представители любых классов общества. И грудь героиня обнажает не ради повышения возбудимости у озабоченных особей мужского пола, а ради того, чтобы показать свою жизнь в интимной обстановке, когда хотя бы перед бездушным зеркалом нестыдно посмотреть на бесчисленное количество синяков, ушибов, царапин на теле.

Это знакомство с женщиной без лишних слов. Она чья-то дочь, жена, мать. Имён зритель не услышит, поскольку безымянный персонаж является портретом, по сути, множества женщин в Казахстане. То есть она должна говорить, делать всё, вести себя так, как скажет мужчина. Даже больше - как прикажет мужчина, ведь девушка или женщина становится собственностью без своего мнения и желания. Вот и наша несчастливица обязана молча терпеть постоянную критику со стороны матери и старшей сестры мужа, кротко улыбаясь и покорно поклоняясь. Со зрителями не делятся информацией о том, когда всё это началось, почему эти люди сошлись ранее, был там залёт или нет, когда случился первый инцидент. Не это должно волновать нас всех, кто в зале кинотеатра или перед монитором ноутбука, а то, что происходит здесь и сейчас. Муж избивает жену, и это... нормально. И фильм кричит, что это не нормально! Вот это уродливо.

Как раз проект продюсера Баян Алагузовой не просто ставит перед фактом, что бытовое насилие в Казахстане - это плохо, он старается донести мысль, что нельзя всё это замалчивать, скрывать, опасаясь осуждения со стороны кого-либо. В сценарии не предусмотрены попытки разобраться в причинах поведения мужчин, когда они позволяют себе в очередной раз поднять руку на женщину. На самом деле, плевать, проблема в детской травме или любом психозе, не это волнует. Волнует безнаказанность, в которую с каждым новым актом насилия начинает влюбляться изувер. Ведь какая здесь логика? Мужика никто не наказывает, жертва молчит, значит, это вполне естественно. Поэтому 'Счастье' хочет достучаться до женщин всей страны, фильм именно для них. Мужчины-садисты если и посмотрят, то почувствуют легкую неловкость и забудут. А женщины должны писать заявления, требовать защиты, искать временного убежища.

Чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Но этого мало. Правительство тоже должно пересматривать действующие законы и меры наказания. Проблема серьезная есть, вот вам решение. В конце концов, почему фильм, в первую очередь, для женщин? Нужна женская солидарность. Только они смогут помочь друг другу. И это тоже чудовищно, когда они обвиняют друг друга. Кэтколлинг, виктимблейминг, газлайтинг, харассмент, абьюз - эти и другие заимствованные слова могут раздражать слух сколько угодно, но они реально описывают то, что есть в обществе. В фильме есть персонаж женщины-адвоката, которая пытается достучаться до главной героини. Когда-то она прошла тот же путь, и теперь хочет помочь. И можно понять её возмущение, когда жертва бытового насилия озвучивает гипотезу о том, что она сама виновата. Кино не скрывает, что в той самой сцене с молотком жена доводила мужа.

Но когда зритель вспомнит, как женщина дошла до такого, то поймет, почему она уже не могла молчать и не провоцировать монстра. Это настолько бессмысленный круг насилия, что кроме как смертью одного из супругов его не разорвать. Вообще, хочется похвалить сценарий за то, что персонажи не однобокие, нет абсолютного добра и тотального зла. Взять вот мужа. Он работает в женском коллективе, души не чает в дочке, уважает старшую сестру и маму. И в то же время малодушный и закомплексованный алкоголик с эректильной дисфункцией, которому проще найти виноватого в своих проблемах среди других. В нашем случае, виновата жена. Их дочь. Её очень жаль, что в самом начале фильма попадает в лапы мерзкого создания, но у неё характер тоже не ахти, которой легче поддаться эмоциям, чем остудить голову. Старшая сестра мужа. Заботится о семье, сделала карьеру в 'мужской' профессии, но закрывает глаза.

Свой проект известный в стране Аскар Узабаев с помощью оператора-постановщика Максима Задарновского снял в холодных тонах, создавая тем самым атмосферу отчуждения, безысходности, беспросветности. И здесь критиканы, конечно, легко обвинят их в чернухе, в намеренном создании экзистенциального ужаса, манипулировании сознанием зрителей ради выдавливания слёзных всхлипов. Да, безымянный город показан весьма неприветливо с помощью панельных домов и заскорузлой атмосферы зимнего упадка. Сцены насилия не прерываются. Звуки и грим рисуют отталкивающую картину. При всем при этом, есть контраст в виде страсти к музыке у главной героини или её работе торговым представителем косметического бренда. Есть небольшие искорки, но и они гаснут вместе со светом в доме каждый вечер. С каждым разом всё меньше просвета в удушающей, сжимающей в тисках клетке.

Чёрт возьми, такова жизнь, или таково решение сценариста. Наверное, самым душераздирающим кадром является один из последних, когда женщина держит на руках новорожденную внучку и со слезами на глазах дарит ей имя 'Бакыт', что и переводится, как 'Счастье'. После всего того, что увидел зритель, это кажется дурной насмешкой, ведь девочку, которая в будущем станет девушкой, чтобы выйти замуж, тоже могут ждать ужасы семейного насилия. Но всё же хочется верить, что это надежда, которая позволит девочке в будущем жить в безопасном для себя обществе.