Слишком красивая для тебя

Кратко: сначала поверил в эту историю, потом перехотел смотреть от того, что всё превратилось в очень поверхностный фарс. Однако досмотрел. А в самом конце, от фразы про надоевшего Шуберта, только улыбнулся и про себя отметил, что это противоречиво сделанное кино.

Довольно стандартный сюжет о мужчине средних лет, уставшем от очень спокойной жизни, который вдруг понял, что живет с красивой, но холодной женщиной. Встретил некрасивую, но живую, любящую чувственные удовольствия, влюбился, вроде бы ушёл к ней… Но так и не разобрался, чего ему хочется больше.

Если завязка истории получилась интригующей, то вторая половина фильма оказалась скучной, предсказуемой и неискренней.

А ведь актёры хороши! Но я разглядел в них некоторую растерянность от невнятностей сценарного «маршрута».

Кстати, мне лично непонятно (или у нас с французами настолько большая культурная разница): зачем лицам, составляющим любовный треугольник, обсуждать очень личные вещи на людях, при большом скоплении своих друзей и знакомых? Видно, что всем присутствующим при этих «сценах» безразлично происходящее: драмы нет, есть только какой-то дешёвый спектакль и, надо отдать должное режиссеру, это настроение безразличия передалось и мне.

Я ставлю нейтральную оценку, но не рекомендую это кино к просмотру.

5 из 10

10 из 10Название картины относится не только к сюжету (Бернар, герой Жерара Депардье предпочитает ослепительной жене невзрачную секретаршу), но и к ясно оформившейся в 80-е эстетике зрелого Блие. По-моему, здесь можно найти некое обнажение приема, смысловую перекличку сюжета и метода. В авторском кино вопрос о том, что такое кино и какие вещи истинно киногеничны поднимается постоянно. В кинематографе мозга киноязык используется рефлексивно — автор не только говорит на нем, но и меняет его грамматику, экспериментирует с ним.

Но для начала история «Слишком красивой» есть просто история взаимоотношений Бернара и Флоранс:

- Может быть, он считает ее слишком красивой.
- Как это «слишком красивой»?
- Я имею в виду слишком возвышенной! Слишком идеальной! О чем мечтать, живя с таким чудом? У тебя есть все! На что еще надеяться? Не на что. Остается только умереть!

Здесь действует лакановский парадокс объекта-причины желания: для поддержки влечения в тонусе объект должен быть недоступен. Имеется ввиду не обязательно физическая удаленность (с платоническими вздохами о недостижимом идеале). Объект может быть рядом, как законная жена, но тогда в его природе желателен некий недостаток, лакановское «пятно» — как, например, известная женская «сучность», одновременно раздражающая и притягивающая наши влечения. Однако Флоранс и в характере идеальна. Она необычайно умна, нежна, утончённа, красноречива — всего слишком, всё без изъяна. Закономерна отсюда постоянная фрустрация героя и его интерес к Колет (Жозиан Баласко) — дурнушке, простушке, плебейке. «Есть некое несовпадение между желанием и красотой, — говорит сам режиссер об этом парадоксе. — Очень красивые женщины не обладают тем, что есть в менее красивых женщинах, умеющих привлекать».

Другой смысл сюжета о невыносимости чистого совершенства связан с фрустрирующей функцией музыки — конкретно музыки Шуберта, которой трагически и возвышенно пронизана вся кинокартина:

- Что это еще за музыка?
- Квартет Шуберта.
- Подходит для еды. Поднимает аппетит.
- Это романтическая музыка, ее пишут не для того, чтобы веселиться.

Отсюда вторая интерпретация «Слишком красивой» состоит в том, что «нормальный человек» не приспособлен для восприятия настоящей музыки и вообще высокого искусства. Обычно для обывателя ощущение психологической изнасилованности после посещения концертного зала — верный симптом его бессознательного отвращения к искусству. Высидеть два часа на черно-белом артхаусном фильме, три часа в театре, не уснуть на концерте симфонической музыки — всё это тяжелые испытания для человека-потребителя. Поэтому, говоря о своем уважении к классике, люди слушают на деле эстрадную попсу; называя любимыми писателями Достоевского или Чехова, фактически интересуются лишь бульварной беллетристикой и телепрограммами. Так что «слишком красивая», для того, чтобы уметь ей по-настоящему наслаждаться, романтическая музыка Шуберта — это, как показывает финал фильма — вообще главный герой истории. В одном из телевизионных интервью Блие говорил, что Шуберт очень помог ему при монтаже и стал полноправным соавтором фильма. Хотя наслушавшись его музыки в таком объеме, Блие тоже получил передозу, и с того времени уже не может слушать Шуберта: «От всего устаешь, даже от очень красивой музыки».

В-третьих, именно на уровне демонстрации приема, фильм Бертрана Блие показывает, как работает искусство, преодолевая естественное сопротивление реципиента. Тут вновь вступает в силу принцип лакановского «пятна» — чтобы дойти до ума и сердца, красота должна нас обмануть, притвориться несовершенной. Например, в данном фильме, снятом невероятно изящно (плавные наезды и отъезды камеры, как эффект эстетского разглядывания, любования каждым кадром) «пятном» спасительного несовершенства является Жозиан Баласко — актриса явно не из красавиц, к тому же испорченная нелепыми пухлыми куртками и другими вульгарными деталями. Не присутствуй здесь Баласко (которую мысленно хочется заменить на другую, более привлекательную актрису), не смотрелась бы так ошеломительно Кароль Буке. Подобно эффекту музыки нью-эйдж, возрождающей классическую мелодию в пошловатой электронной аранжировке, гений вечной женской красоты высвечивается здесь сквозь призму какого-то «тёткинского» несовершенства.

Возьмите другой пример — женскую красоту как отфотошопленный модельный глянец с обложки «Космо», внешность смазливой красотки из «романтического фильма». Тут очевидно обратное превращение красивого в пошлое, демистификация и деэстетизация объекта желания. Проблема многих современных фильмов именно в том, что они слишком безупречны — на уровне операторской работы, внешности актеров, красочности спецэффектов и т. п. Ответная тошнотворная реакция на господствующий стандарт привлекательности закономерна. Поклонники «Плейбоя» ностальгически перелистывают журналы 60-х, где девушки без эпиляции и силикона кажутся теперь особенно красивыми и даже одушевленными. В кино же, на фоне безликих голливудских старлеток, красивой кажется какая-нибудь Тильда Суиндон (как будто нарочно выбирающая роли уродок).

Отсюда практический и методологический совет от режиссера фильма «Слишком красивая для тебя»: не бойтесь красоты несовершенной! По-настоящему пугает только глянцевая смазливость, только модельных параметров женщина-кукла. Марсель Пруст сказал: «Оставим красивых женщин мужчинам без воображения!»

10 из 10

Хороший фильм всегда как учитель, даже если не на протяжение всей ленты тебя захватывал интерес, после просмотра обязательно останется как минимум одна мысль-зерно, которая будет какое-то время прорастать в тебе, и в конечном счете, изменит твоё мировосприятие, пусть на йоту, но несомненно в нужную сторону.

Всегда мужчины стремятся к красивым, элегантным женщинам, таким как Кароль Буке с ее аристократической внешностью. И некоторые из них всё-таки добиваются этих женщин, но они остаются лишь трофеем… жить зачастую такие пары не могут. Мужчина более приземленный по восприятию мира тяготится своей одухотворенной и безупречной женщиной, постоянно остро чувствует то, насколько он неидеален по сравнению с ним и не может любить ее… а значит не может помочь ей раскрыть свою душу и женственность. Такова драма супружеской пары Бернарда и Флоренс.

С такими же, как Колетт, простыми и без претензий, ожиданий, требований, которые здраво оценивают свою внешность и не считают себя вправе что-то требовать от мужчины, даже уважения, и просто радуются его присутствию, пусть даже не долгосрочному, с такими несравненно легко! С Колетт можно не напрягая усилий чувствовать себя рыцарем, потому что она благодарна за каждый момент, за каждый поцелуй… И насытившись своим красивым трофеем дома, Бернард возжелал иного, эдакой внутренней красоты и женственности.

В ходе просмотра у меня менялось отношение к героиням, в конечном итоге, несмотря на то, что они очень разные, к каждой из них сформировалась прочная симпатия, потому что какими бы они ни были, они были собой и были честны, старались быть честными и перед мужчиной.

И только герой Жерара Де Пардье вызывал у меня на протяжение всего фильма неприязнь, на грани с отвращением.

Он влез в жизнь не «по размеру» женившись на девушке превосходившей его, он не смог ее сделать счастливой и «тянул» лямку не находя смелости уйти, он связался с другой женщиной, к которой поначалу не испытывал никаких чувств, да и после ему нравилось в ней только свое ощущение силы и мужественности, когда он рядом с ней, и как только он этим напитался, он трусливо и гадко смылся. Сам не знающий чего хочет тюфяк.

Для меня особенно интересны оказались проявления женственности, показанные с разных углов. Фильм только на год старше меня, но много мудрей.

Ну и безусловно, одно удовольствие слушать музыку Шуберта в течение всего фильма и наблюдать за красивой, качественно поставленной и снятой картиной.

Это было мое первое знакомство с Бертраном Блие, и я осталась довольна.

7 из 10

Бернар, преуспевающий владелец автомастерской, неожиданно для себя влюбляется в новую секретаршу Колетт. Пикантность ситуации заключается в том, что Бернар не просто женат — он счастливо живет с двумя детьми и красавицей-женой Флоранс, на которую неровно дышат все его друзья и коллеги. При этом толстушку Колетт назвать даже просто симпатяжкой язык не повернётся. Даже под пытками. Даже у немого.

Флоранс, просящая у супруга извинения за то, что слишком красивая, не только не развязывает себе руки изменой Бернара (благо, на такой «товар», как она, спрос всегда найдется, а красивые женщины хорошо знают себе цену), но, наоборот, всячески старается ублажить загулявшего муженька и вернуть в лоно семьи.

Подчеркивая внешнее и внутреннее несоответствие утонченной Флоранс и заурядной простушки (если не сказать — дурнушки) Колетт, безвкусно одевающейся и даже не имеющей изюминки, которая порой запросто может компенсировать отсутствие прочих достоинств, Блие переворачивает с ног на голову, а потом «укладывает набок» распространенный мелодраматический стереотип: «любовь зла»…

Перемешивая действительное и желаемое, обильно приправляя это рафинированное эстетское «блюдо» музыкой Шуберта (выступающего здесь в роли неодушевленного четвертого персонажа, тестирующего чувства героев), Бертран Блие создаёт характерную для себя (но вряд ли для зрителя) картину об уязвимости благополучия, которое в любой момент может растревожить «любовный сквозняк», запросто находящий брешь в неупорядоченных чувствах.

Провокационные конструкции Блие оказали в 1970-х благотворное, освежающее влияние на французское кино, зацикленное на разработке бесконечно-однообразных любовных перипетий. В противовес ходульным сюжетам парадоксалист Блие из фильма в фильм начал проводить мысль о том, что традиционные отношения могут таить в себе массу неожиданных «спиралевидных завихрений».

Выстраивая в очередной раз «остроугольный любовный треугольник», самый знаменитый галльский абсурдист того времени вновь предложил нестандартную модификацию вечной и, пожалуй, наиболее избитой темы — «мужское/женское». И как это ни странно, но только лишь после этого фильма 50-летний режиссер был наконец-то замечен и канонизирован коллегами в звании «национального классика».

Это нашло свое выражение не только в специальный призе Каннского фестиваля, но и в массированном «Сезаропаде». Главной национальной премией были отмечены — фильм, режиссура, сценарий, мужская роль, женская роль и монтаж.