Улисс

Дублин, 16 июня 1904 года. Еврей-ирландец Леопольд Блум занимательно проживает этот день. Знакомится с молодым учителем-романтиком Стефаном Дедалом, наведывается на похороны приятеля, сидит в пивнушке, пройдется по кварталу с проститутками и даже задумается о своей жене Молли, которая ой как не верна Леопольду. Параллельно свой день проживет и Стефан Дедал, которого тяготят ученики-дебилы, а также Молли, задумавшаяся как так произошло, что ей нравится в себе ощущать упругий мужской член. В общем, день будет насыщенным. Очень насыщенным.

Особо безвестный американский режиссер Джозеф Стрик взялся за такую работу, которую более талантливые и бабловые его коллеги априори считали неподъемной — взял и экранизировал бесконечно-страничный «Улисс» Джеймса Джойса. «Экранизировал», конечно, весьма условно. И речь идет даже не о насыщенности самого романа, сколько о литературном языке Джойса, который в принципе экранизации поддается весьма слабо. Джойс мог себе позволить изгаляться на бумаге, играясь со стилем, воображением, аллюзиями и прочей лингвистической заумью. У режиссера всех этих возможностей ни с финансовой точки зрения, ни что самое главное — с творческой, не было. Стрик «просто» переосмыслил роман по-своему, взял самые значимые из него сюжетные конструкты и наложил с помощью доступных ему средств на пленку. В результате для всех тех, кто не читал книгу Джойса (а осилить «Улисса» нужно иметь дьявольское терпение), экранизация покажется, мягко говоря, не совсем понятной. Для тех же, кто читал — экранизация, скорее всего, вызовет полное неудовлетворение. Иными словами, Стрик взялся за изначально неблагоприятное дело и надо признать, сумел выйти из него даже с небольшим профитом. По крайней мере, оскаровская номинация за адаптированный сценарий — это уже кое-какое признание.

Но самое главное, Стрик попал вовремя с временем экранизации. Сам по себе «Улисс» много лет не мог получить легального признания во многих странах мира и был запрещен к публикации по причине обвинения его автора в порнографии. Стрик же втиснулся со своей экранизацией как раз накануне сексуальной революции в кинематографе, а потому откровенные закадровые голоса-выдержки из романа, барражирующие на грани пошлости, пришлись как раз ко двору. Если тема секса в романе одна из центральных, то в экранизации она просто центральная. Финальный получасовой монолог Молли и сейчас способен вогнать в краску, если его смотреть при маленьких детях или взрослых родителях. Иррациональные фантазии Блума в квартале проституток также отдают скабрезностью. «Замечательны» также и песенные частушки от Бака Баллигана, в которых будет раскрыто буквально все от «42 абортов сестры» до «геморроя дедушки». И что примечательно, Стрик со второй половины фильма, как только иррациональность начала валить табуном, сумел заинтересовать зрителя и оригинально поставленными мизансценами, и удачно подобранными перебивками, которые сопровождают гигантские закадровые монологи.

Кстати, вполне сносно режиссер подобрал и актерский состав. Все актеры, сыгравшие здесь, сплошь безвестные, но некоторые даже понравились. В первую очередь это касается колоритной Барбары Джеффорд, сыгравшей Молли Блум. Очень артистичен был и некий Т. П. МакКенна, который чертовски увлекательно отыграл пошляка Маллигана. А вот исполнитель главной роли Майло О’Ши (играл Леопольда Блума) обаянием не обладал. Чуть лучше со своей ролью справился некий Морис Роевз, который изображал потерянного педагога Дедала. Но повторюсь, вся эта тусовка изначально взялась за очень сложный проект, и отнеслась к нему максимально серьезно. В результате получился не фонтан, но ознакомиться с работой все же можно.

Словосочетание «экранизация «Улисса» — уже звучит почти нелепо. Но режиссер Джозеф Стрик нагло рискнул и получает пусть не овации, но вполне себе умеренно-заслуженные аплодисменты.

6,5 из 10

Фильм Джозефа Стрика по одноименному роману Джеймса Джойса «Улисс».

История одного дня, дублинского обывателя, еврея Леопольда Блума.

Джозеф Стрик ирландский режиссёр, работал так же, как сценарист. Снял несколько фильмов по обе стороны океана.

Джеймс Джойс ирландский писатель, писатель без которого невозможно представить не только современную литературу, но и мировую культуру в целом.

Ирландия. Город Дублин. 16 июня 1904 года. Так вот этот Леопольд, Блум, /Майло О Ши/, еврей по национальности живёт, иными словами перед нами разворачивается маленькая часть его жизни, включающая один день. Что делает Блум, мы видим его в редакции, на похоронах, в кафешке, в роддоме, на улице и на берегу залива. Он ведёт светские беседы, рассуждает о жизни, думает о всевозможных мелочах и не очень. Для кого-то это может, будет неинтересно, для кого-то наоборот, потому, как это сама жизнь. Она многогранна, все в одном котле варимся, но, кто счастлив, кто несчастен, каждому своё. Далее он знакомится с учителем, по совместительству поэтом, Стивеном Дедалом, /Морис Роввэ /, чуть не забыл в борделе и в конце дня, заодно мы упомянем жену Блума, Молли, /Барбару Джеффорд/, её получасовой монолог, но…

Не это главное, потому как Пенелопа, жена Одиссея всё-таки была ему верна. Поясню.

Книга Джойса, кроме того, что имеет огромный объём, имеет ещё и огромное количество бит информации. Да собственно Улисс, это одно из имён хитроумного Одиссея, и книга Джойса построена так, что соотносится с «Одиссеей» Гомера и со всей историей человечества. 18 глав, пародируют, /ведут дискуссию/ с определённым отрывком «Одиссеи». При этом с определённым писателем, литературным направлением, музыкальным направлением, философской школой, историей человечества, человеческим органом и так далее. Роман этот писался 7 лет, писался далеко от родины, писался в очень сложных условиях. Замечу ещё, что Джойс, кроме того, что был удостоен за эту книгу Нобелевской премии, книга эта признана манифестом модернизма.

Сам Джойс, как мы знаем, был личностью многогранной, /к примеру, владел 15 языками!!!/, он развлекался игрой в литературу, а весь интеллектуальный мир до сих пор ищет и находит в тексте всё новые и новые аллюзии и смыслы. Если ты до сих пор не удосужился прочитать «Улисс», настоятельно рекомендую, хотя бы для общего развития.

Как по мне книга тяжела, в первую очередь, тем, что в ней слишком уж много физиологических подробностей, /именно неприятных подробностей/, тем не менее, любой мало-мальски грамотный человек, причисляющий себя к интеллектуальному слою, просто обязан её прочитать. И не десяток страниц, а всю, и только после судить, что к чему…

Теперь о фильме, история его была многострадальной. В Ирландии фильм был запрещён буквально сразу после окончания сьёмок. Кроме Ирландии фильм был запрещён и в других странах, /в Новой Зеландии фильм был показан только раз и то, аудитория была разделена мужчины отдельно, женщины отдельно/. Стрик дважды безрезультатно подавал апелляцию, /после второго раза был вынужден эмигрировать из страны/. Когда фильм, наконец был разрешён к показу о нём почти что забыли.

Замечу, что в фильм не внесено буквально ничего своего, /всё исполнено строго букве романа/, но как я уже говорил роман огромный, а фильм только чуть более, чем двухчасовый, в связи с чем диалоги, монологи и просто лирические, /логические/. размышления неполные, где явь, где представление оной без первоисточника не разберёшься. Именно эти стёртые грани представлений портят общее впечатление, проявляется простота, /слабость/ кинематографических возможностей по отношению к литературе, /тем более к такой литературе/.

Насколько мне известно, Джойс любил тонко чувствовал кино, и, по всей видимости когда писал, представлял себе, написанное визуально, /на экране/, скорей всего просто время полного «Улисса» не пришло. Я не говорю, что фильм Стрика плох, нет, он просто немного куц относительно содержания, он просто дитя своего времени, /каждое время же снимает свои фильмы/. В основу этого он ставит своё видение мира, относительно моральных норм и ценностей, догм, политических пристрастий, моды, понимания искусства, времени и себя прочая, и прочая…

«Что так потрясает в «Улиссе», так это то, что за тысячей завес ничего не скрывается; что он не обращается ни к разуму, ни к обществу, а холодный, как луна, смотрит на них из космического пространства, даёт трагедии развития, существования и разложения идти своим путём»

Карл Юнг

Ну да ладно, хватит о грустном. Давай лучше прогуляемся по Дублину начала прошлого века, /впрочем, за неимением лучшего можно взять тот город и то время в коем жить тебе довелось/. Зайдём в кафешку, закажем бутерброд с итальянским сыром. Запьём стаканчиком тёплого бургундского, послушаем, о чём говорят вокруг. В принципе оно и не важно, что говорят так же как жизнь, наша жизнь, всё равно всё пройдёт. А пока, /пока есть на то возможность/, посиди, послушай, о чём говорят. Заодно подумай о жизни, запей вином, /можно и пивом/, и домой, баиньки. Самое важное оставь на завтра будет день, будет пища, возможно, … тогда может и разберёшься, что к чему.

Безумству храбрых…

Как экранизировать роман Джеймса Джойса «Улисс», признанный манифестом модернизма и одной из самых блестящих, многогранных, полифонических и шокирующих книг 20-го века, которую, по общему мнению, невозможно перевести на язык кино? Её автор, эрудит и полиглот, свободно владевший 15 языками, похоже, безмерно развлекался, эксперементируя со словами, с потоком сознания, со всевозможными литературными стилями и концепцией единства времени во вселенной романа. Три главных героя, ничем не примечательные дублинцы, проживают в романе один день, 16 июня 1904 года, и в то же время, они соотносятся с героями гомеровской «Одиссеи» и со всем человечеством. Каждая глава пародирует отрывок из «Одиссеи» в виде насмешливой стилизации манеры либо отдельного писателя, либо целого литературного направления, а почти каждая строка это аллюзия к литературе, теологии, истории и философии. Целые эпизоды эволюционируют от причудливой игры слов, а у головокружительного полёта мысли нет границ ни в пространстве ни во времени.

К примеру, в прологе Стивен Дедал, молодой интеллектуал, потерянный в своих мыслях, прогуливается по пляжу. В книге его наблюдения и размышления сливаются в изощрённый текст, где невозможно отличить то, что он видит от того, что он думает, и где читатель унесён потоком сознания Стивена от дублинского пляжа в глубь веков и за тысячу миль, в Эльсинор, оттуда в эпоху Возрождения, дальше — в современный Париж. В фильме режиссёра Джозефа Стрика камера сопровождает молодого человека, за которым бежит по пляжу собака под закадровую декламацию отрывка романа. На бумаге собака вдохновляет ряд каламбуров на темы колониализма, интеллектуального рабства и даже смерти. В кадре же это просто бегущая собака. Читая «Улисса», над фразами нужно провести какое-то время, вдуматься в них, чтобы понять их жалящую и одухотворяющую силу. Попытка сокращённого ускоренного закадрового чтения текста кажется обречённой на провал, если зритель не читал роман. А если снимать фильм только для читавших, то в чём же смысл?

Стрик снимает взрывной мир «Улисса», концентрируясь, в основном, на пересказе отдельных глав. Он избегает структурный прорыв и любые попытки перенести на экран уникальные стилистические особенности романа, которые, (и в этом кроется ирония) во-многом заимствованы у кино: цвет-лейтмотив каждого эпизода, усложнённая метафоричность, единство пространства и времени. Вместо того, чтобы следовать за несколькими, наиболее доступными повествовательными линиями и создать нарративный фильм на их основе, Стрик переполнил «Улисса» сценами, использующими дословно диалоги Джойса, выхваченные из текста произвольно, и от того, теряющие первоначальный смысл. Ведь главное в «Улиссе» это не то, о чём герои говорят, но как они говoрят об этом. А ещё важнее то, чего они не договаривают. Из-за этой переполненности, важнейшая дихотомия романа между интеллектуалным высокомерием юного Стивена и приземлённой телесностью робкого Блума — шутовского Улисса, практически Стриком проигнорирована.

Все претензии к самой первой экранизации джойсовского «Улисса» наиболее точно выразила известный кинокритик Полин Кейл, назвав фильм Стрика, «данью восхищения в виде слайд-шоу с закадровым чтением». Фильм, действительно, получился не совсем уверенным в себе и в чём-то неловким, даже слегка неуклюжим. Возможно, воспроизвести на экране внешнюю простоту сюжетной канвы, не утеряв непостижимую сложность и многослойность романа, смог бы режиссёр, обладавший дьявольски дерзкой артистичностью, глубоким интеллектом, пониманием развития и мировой истории, и поп-культуры, и, при этом, превосходный рассказчик, не боявшийся сентиментальности, и имевший истинный вкус к фарсу и грубоватому юмору. Может быть, Жан-Люк Годар, иконокласт 1960-х годов, или Райнер Вернер Фассбиндер, уже закончивший «Берлин Александрплац», или Орсон Уэллс в паре с Федерико Феллини? А, может быть, лучшая экранизация «Улисса» была поставлена по совсем другой книге и стала лебединой песней Стенли Кубрика? Одиссея по ночному Нью Йорку, в которою он отправил героя своего посмертного фильма «С широко закрытыми глазами» поразительно напоминает по духу дублинскую одиссею Леопольда Блума.

Но, несмотря на очевидные проблемы и недостатки, «Улисс» получился интересным, если и не всегда успешным кино-экспериментом, доказавшим возможность переноса на экран усложнённого литературного произведения. В чём Стрик добился успеха, это в создании кинематографического портрета Дублина, Ойкумены, в которой разворачивается новая и вечная oдиссея. Дублин — самостоятельный персонаж романа, который живёт, звучит, движется в течение одного дня, 16 июня 1904 года, вошедшего в историю литературы как Блумсдей. Сняв фильм в городе Джойса, на берегу того же залива, на тех же улицах, в тех же кафе, что и в романе, но осовремененных, и озвучивая обновлённую Одиссею неизменёнными текстами Джойса, создатели фильма смогли прикоснуться к вневременности. Город предстаёт символом всего мира, а один летний день вмещает в себя все времена на земле, и прошлые, и будущие. Снуют по дорогам быстрые машины середины 1960х, современные пароходы теснятся в гавани, но дольше века длится Блумсдей. Bсё так же Стивен Дедал начинает утро 16 июня прогулкой по пляжу, а Леопольд Блум — в доме 7 по Eccles Street, где он готовит завтрак себе и жене Молли, и откуда он, уже не только Блум, но и Одиссей-Улисс, уйдёт, покинув нимфу Каллипсо (Молли), чтобы в конце путешествия встретившись и разминувшись со Стивеном-Телемахом, вернуться на Итаку, в тот же дом, к неверной Пенелопе-Молли, к которой он прикован навеки.

Выбор Мaйло О`Ши на роль Леопольда Блума оказался очень удачным, и не только внешне. О`Ши без труда запечатлел истинную человечность своего героя во всей его бесславной славе, его порядочность и добродушие, уживающиеся со странными невысказанными желаниями, его жалкость, трагедию одиночества, горестную бессыновность и отчуждённость вечного скитальца. Хороша и Барбара Джеффoрд в роли Молли Блум. Kогда-то, 16 лет назад, Молли былa горным цветкoм Блума, а теперь oнa тепличный пышный цветок сладострастия, вокруг постели которой вращается мир Одиссеи 16 июня. Знаменитый 30-минутный монолог Молли в финале, безостановочный поток сознания без знаков препинания — одно из высших достижений фильма. Её закадровый голос, сопровождаемый образами, которые рождает разум, погружающийся в сон, обладает ритмом лёгких морских волн, что укачивают, убаюкивают и кружат, не прекращая ни на миг своего вечного лепета.

«… and his heart was going like mad and yes I said yes I will Yes.»

Экранизация сложного полистилического произведения Джойса, повествующего об одном дне дублинского обывателя и еврея по национальности — Леопольда Блума. Этот день Лео Блум проводит в издательстве, на улицах и в кафе Дублина, на похоронах своего знакомого, на берегу залива, в родильном доме, где он знакомится со Стивеном Дедалом, молодым учителем в местной школе, в притоне и, наконец, в собственном доме, куда он поздно ночью приводит изрядно выпившего Дедала, лишившегося крова. Главной интригой является измена жены Блума, о которой Блум знает, но не предпринимает против неё ника-ких мер.

В расцвете смерти объяты мы жизнью. (Д. Джойс)

До того, как я посмотрела данную картину, словосочетание «экранизация «Улисса» являлось для меня прекрасным примером взаимоисключающих параграфов. Как вообще, думала я, можно экранизовать произведение, где все события переданы через «поток сознания без знаков препинания» главного героя — мысли в неструктурированном и неудобном для читателя виде, весь тот сумбур, обрывки и кусочки впечатлений, которые царят в голове думающего человека. Текст романа пронизан аллюзиями, метафорами и цитатами из европейской мифологии и литературы. Каждая глава выписана в своем особенном стиле. В общем, Джойс сделал всё (пусть и не сознательно), чтобы лишить зрителей возможности лицезреть его детище в формате кино. Разве само существование «Улисса», таким образом, не является вызовом для кинематографистов? То, что написано одним человеком, может быть понято другим и снято третьим.

Возможно, у Стрика получилась далеко не идеальная экранизация, но это неважно. Важно другое: он продемонстрировал принципиальную возможность переноса на экран неимоверно сложного, многослойного литературного произведения. Оказывается, для этого вовсе не нужны спецэффекты от LucasArts и 4D. Достаточно проникнуться духом романа и решить, что нужно передать дословно, что намеками, а чем можно и пожертвовать. Затем подобрать актеров и тщательно продумать места для съемки. То, что получится на выходе, не обязательно должно быть калькой с романа, но оно непременно должно давать представление — верное представление — о содержании романа и замысле автора.

Стрик (и это уже само по себе характеризует его с лучшей стороны) читал «Улисса» и даже, скорее всего, понял, чего хотел Джойс. Во всяком случае, он сделал верные акценты, построил повествование вокруг ключевых фигур. Стрику сыграло на руку то, что при всем огромном количестве исторических, философских, литературных и культурных аспектов, сюжет романа относительно прост и линеен. Дублин предстаёт в нем символом всего мира, Блум — символом мужчины как такового, его жена воплощает в себе образ всех женщин, один летний день — образ всех времён на земле. Одной из главных тем романа является тема «отец-сын», где в роли первого символически выступает Блум, в роли второго — юный Стивен Дедал.

Прекрасный и неприспособленный мечтатель в столкновении с жестокой реально-стью.

Джозеф Стрик аккуратно следует собственноручно выписанной Джойсом схеме, которую он создал для Валери Ларбо в 1921 году. Опустим цвета, символы, виды искусства, технику письма, временные привязки и соответствующие главы из «Одиссеи» — пройдемся лишь по тем местам, по которым ведет нас писатель. Башня, школа, пляж, дом, ванна, кладбище, газета, ланч, библиотека, улицы, концертный зал, таверна, скалы, госпиталь, бордель, укрытие, дом, кровать. Видим, что Джойс сменил гнев на милость и дал будущим режиссерам подсказку: где и во сколько должны происходить события. Мне больше всего запомнилась попойка в госпитале и развеселая песня Маллигана. Это вариация довольно известного мотивчика, дающего понять, что жанр матерных частушек не был чужд братьям-ирландцам. Советую перевести — может, посмеетесь, как и я.

Life presents a dismal picture, filled with misery and gloom.
Father has an anal stricture, mother`s got a fallen womb.
Cousin Casper`s been transported, for a homosexual crime.
and my sister has aborted, for the 42nd time.
Uncle Charlie`s been castrated, and he very rarely smiles.
Mine`s a dismal occupation, crushing ice for Grandpa`s piles

Актерский состав не безупречен, но и не плох. Понравились Т. П. МакКенна в роли Маллигана, Грэхэм Лайнс — Хейнс, Барбара Джеффорд — Молли Блум. Но особо выделился Майло О’Ши, он же Леопольд Блум. Судя по фамилии, он таки не еврей, но сыграл представителя никем не любимой нации просто блестяще. Как его подкалывают добрые дублинцы, намекая на измены жены!

- Интересно, он хоть разок смог?
- Ну, сын-то родился, не так ли?
- И кого он подозревает?

«Поток сознания» Блума один из самых интересных в фильме, наряду с диалогом, звучащим во время визита Стивена к нему в дом. Завершает картину внутренний монолог жены Блума (согласно схеме Джойса, орган — плоть, символ — земля).

Кстати, поскольку мы заговорили о диалогах, монологах и прочих формах коммуникации, то отмечу огромную работу savasablin по составлению русскоязычных субтитров. Для перевода были использованы «Улисс» на русском языке в переводе Хинкиса и Хоружего, «Улисс в русском зеркале» Хоружего и аннотированное издание серии «Oxford classics». Пе-ревод адаптированный и весьма качественный. Как хорошо, что есть на свете бескорыстные люди!

Осталось добавить, что «Улисс» номинировался на несколько премий, но безуспешно. На мой взгляд, Стрику следовало бы выдать премию за смелость, но кинематографисты таких не штампуют. А жаль.