Без свидетелей

«Мир прекрасен, в нём царит любовь» — ох уж этот древний мем из серии «сказки для бедных». А как на самом деле устроен реальный мир, взять хоть земную природу. А так — сожри сам, или тебя сожрут; с самых основ, начиная с одноклеточных — и до млекопитающих — и для нас, человечества, всё тысячелетиями обстояло примерно так, следующим образом: юли, прячься, подличай и убегай зигзагами, ныряй в грязь, или порой во что похуже, чтобы выжить, выскочить, взобраться повыше, глотнуть кислороду, а там, глядишь, ещё кого-нибудь сожрать.

И такой вот беспредел царил в этом прекрасном мире миллиарды лет. Но. Потом человечество слегка выбралось из этой дряни — пока только передними ногами, то есть уже руками, и стало даже доминирующим видом; не из-за жестокости — динозавры были ещё более жестоки — а когда вдруг научилось милосердию и ещё…

Слегка научились сострадать. И — да, немножко научились любить. Не только партнёра, а так — бескорыстно.

Такие вот мысли посещают по просмотре этого фильма.

Сам фильм — как раз о единстве и противостоянии этих начал: о древнейшем желании сожрать и поиметь всех материальных благ — с одной стороны, воплощённой Ульяновым — и о любви, просто бескорыстной любви и сострадании от героини Купченко — любви даже к этому старому динозавру. Потому что и в нём была когда-то эта искра, эта его сокровенная нота — та, что делала его человеком, настоящим — из тех, кто двигает эволюцию; а если та не двигается, то он её раскачивает одним фактом существования в природе такой вот аномалии: спокойной ясной широты души и самоотдачи — не за банку варенья и корзину печенья, а потому что есть в сердце особый свет и драйв, а с ними и жажда творить что-то новое, лучшее, а зачем? — а просто так.

Потому что хочется.

Есть в фильме момент, когда не верится в полную деградацию достаточно сильной личности — после письма, в котором он ещё бог, а затем его монолога в котором… но это жизнь… и в ней всякое бывает… есть мнение, что взрослый сформировавшийся человек уже не может измениться. Однако жизнь умеет обнажать суть, а порой, пожалуй — и изменить личность… и порой, как ни странно, не в лучшую сторону. Есть испытания, которые ломают, а есть искушения, и, если с физическими испытаниями всё понятно, то с соблазнами совсем другой коленкор — тут не всегда вмиг отделишь одно от другого: вот сделал всего лишь шаг, одно решение — и у кого-то близкого обрушилась жизнь, зато ты вдруг оказался в шоколаде: образовалась бездна бабла, имущества и власти. Ну как отказаться-то? А в шоколаде ли?.. — ещё пол-жизни уйдёт, чтобы дотумкать, что это за коричневое море плещется вокруг, а когда распробывал оказывается поздно — сам весь уже… коричневый, ну, типо — шоколадный, да. И действуешь соответственно. И мыслишь. И инакомыслие с тех ракурсов мнится не истиной, не той своей былой чистой нотой, а чуть ли не кощунством — что так просто, красиво и честно жить нельзя, ведь так в этом мире не бывает. А оно тут, рядом и — бывает. И ведь у тебя рядом под сердцем всё это было — когда-то.

Но это надо видеть — смотрите. Былой Михалков жёг.

Театр двух актёров, и оба — это высший пилотаж.

Я бы объединила «Без свидетелей» и звягинцевскую «Нелюбовь» в дилогию о механизмах ненависти. В обоих фильмах схема движения повествования одинаковая. Сначала зарождается ненависть в отдельной взятой ячейке общества, в семье. Затем в «Нелюбви» ненависть выходит вовне — она захватывает межпоколенческие отношения, отношения между работниками и работодателями, между странами и народами в целом. Даже между человеком и Богом.

«Без свидетелей» же показывает, как ненависть, подобно буру, вгрызается в душу человека и калечит ее, извращая первоначальную радость. И в конце оба фильма снова сходятся на одной точке — детях. Дети, с одной стороны, являются продолжением семейной жизни, а значит, и восприемниками этой ненависти. С другой стороны, они ее останавливают, показывают взрослым всю тупиковость подобной жизни.

По словам Рене Жирара, древние прекрасно осознавали всю опасность ненависти и последующего за ней насилия. Ненависть и насилие, подобно чуме, распространяются и захватывают все общество. «Без свидетелей» показывает, что стоит только увлечься, дать маленькую слабину (ведь герой Ульянова действительно только чуть-чуть отвлекся от настоящего, хотел всего лишь чуть больше денег, чуть больше славы, больше комфорта), и вся система отношений оказывается в пропасти. А страдает от этого будущее. Не только личное, что душа каждого увлекающегося становится развалюхой, но и будущее детей и мира, в целом.

Экспериментальную задачу поставил себе режисёр Н. Михалков. Мне кажется, лучше бы, если он и главную роль сыграл — с виду легкомысленного повесу, но — хитрого, который своего не упустит. Фильм — о встрече двух людей, бывших когда-то в браке. Рассматриваются как психологические проблемы приведшие к их разрыву, так и язвы общества на примере Ульянова — беспринципного карьериста, пытающегося лавировать между необходимостью выслуживаться и своей совестью. Честно говоря, фильм тяжеловат, Ульянов — хороший артист, можно сказать — гениальный, но в этой роли он не совсем убедителен, как мне показалось. Слишком у него номенклатурное лицо. Эта роль — скорее для типажа Михалкова, Абдулова, или того же Збруева.

В последнее время Никиту Сергеевича я больше ругаю, нежели хвалю, но зато честно по отношению к себе и другим, ну не нравятся мне его последние работы — хоть тресни, зато я восхищаюсь им когда пересматриваю давние его работы. «Без свидетелей» посмотрел вообще недавно, до этого не видел, но фильм отличный. И как снят, и как воспринимается, и какое оставляет впечатление после просмотра.

Михалков в камерной обстановке сумел показать саму жизнь, причем не выходя за границы квартиры, где происходит действо. Эмоции героев — самопожертвование одной, и деградация другого всколыхивают эмоции зрителя. Простые фразы героини и длительные размышления героя, они как бы говорят зрителю, все что ценно не требует слов, а мишура она облечена словами как яркой оберткой. Вот камера фиксирует несчастное лицо женщины, переживающего за ребенка, а вот самодовольное лицо мужчины после размышлений о собственной исключительности — два полюса, и между этим перед камерой фотографии ребенка, мальчика, подростка, юноши… Его жизнь разделяет их, хотя могла связать, его интересы это ее жизнь, которую герою не понять, оттого и хочется ему унизить героиню, чтоб оправдать свое предательство. Михалков-режиссер фиксирует перерождение человека в монстра, готового уничтожить все, что дорого другому, ради своей прихоти, диструктивизм высшей пробы так и идет с экрана. И вот накал достиг высшей точки — апогея и … отпускает режиссер нерв путем простого житейского повествования героини. (Небольшое отступление, ведь когда то Никита Сергеевич умудрялся снимать отличные фильмы, куда это делось?). Фильм смотрится на одном дыхании в нем нет ни натянутости, ни лишнего морализаторства, но после просмотра остается понимание того, что по настоящему важно в жизни.

Большое спасибо Ирине Купченко сыгравшую героиню и Михаилу Ульянову сыгравшего героя, пронзительно — безукоризненная игра, сколько эмоций, мимики и души вложено в персонажей, что невольно кажется — ты (зритель) становишься свидетелем этой драмы наяву, настолько мощно сыграно.

9 из 10