Дыхание

Коглер — парень робкий и с очень тонким восприятием, не тот, кем может показаться беспризорный мальчишка, оставленный матерью и воспитанный в детском доме, а с 14 лет проводящий жизнь в колонии для несовершеннолетних. Он похож на школьника, охранника, на водителя автобуса, но никак не на заключенного… Да этот ненавистный вам заключенный знает об этом мире и видел больше, чем вы все.

Помните тот момент с маской в начале фильма или птицей, влетевшей в помещение…? Кажется ведь такие мелочи.

Весь фильм лицо героя не дает отвести от него взгляд. Это отражение его тревожной души. Его улыбку мы видим всего лишь пару раз: при встрече с молоденькой девчушкой и после принятие решения суда о выпуске его на свободы (приятнейшие моменты). О чем же он думает все остальное время, когда смотрит на повседневные лица ничего не подозревающих попутчиков? Что происходит у него внутри, когда он видит бездыханные тела? Люди, которых ожидает могила, похожие на кукол. Они такие, но только не для него.

«Он еще теплый…».

За каменной стеной чувствуется бурлящий вулкан… И вот он! Момент выплеска эмоций! «Плач, Коглер, плач…»

Гроб, трупы, слезы и истерики людей, потерявших своих близких, давление со стороны работников похоронного бюро, неприятие его заключенными, камера, ежедневный жесткий обыск. Одиночество. Даже, казалось бы, в бассейне он изолирован ото всех. И это всего лишь описание повседневной жизни 19-летнего подростка.

А до этого ведь, стоит напомнить, отказ матери, жизнь в детдоме, драка с парнем, который вскоре скончался в больнице от его ударов, хотя это была всего лишь самозащита, а может быть и вовсе обычные мальчишеские разборки. Это и есть счастливое, беззаботное, светлое детство?

Сколько всего свалилось на этого парня. Все серо и безжизненно…. Атмосфера давит. Даже важное событие, которое, возможно, он ждал и желал больше всего на свет. А что бы было, если бы не то «лучшее решение»? История, в которой мать пыталась задушить его, но все же вернула к жизни. Но разве это жизнь? А он вообще с того момента дышит?

Так может быть, в финальной сцене, в бассейне, это была попытка вернуться к жизни…?

Молодой заключённый будто не хочет выходить на свободу, вопреки начальству, которое готово выпустить его досрочно. У парня неважные отношения с судьёй, да к тому же, не проявляет стремления к социализации на воле, шарахаясь от любой работы. Впрочем, он ничего и не умеет делать: бывший детдомовец не верит ни в себя, ни в других людей, глубоко переживая грех тяжёлого преступления. И только обвинение в трусости заставляет заключённого сделать ещё одну попытку найти себя за границей тюремных стен.

В отделе кадров похоронной конторы не задавали лишних вопросов. Ничего не умеешь? Ну тогда — будь готов! Бригада, машина, маршрут, и ты в экипаже четвёртый. На полу катается урна с чьим-то прахом, а впереди у тебя множество разных тел: выезд в больничный морг и визит прямо на дом, груз для анатомического театра и остановка на улице — испытание и мука, всё заодно.

Ранний звонок будильника и дорога в город, чтобы там, пересиливая страх терпеть, не понимая спокойствия своих попутчиков, невозмутимо занятых обычным трудом, прислуживая смерти, почитая покойников и утешая живых, занимая пристальное внимание восемнадцатилетнего Романа, на котором гирей убийства висит собственноручно изготовленный труп.

Режиссёр, как говорят, отвергая профессионалов, долго выбирал себе исполнителя на главную роль, которым, почти случайно, стал семнадцатилетний школьник Томас Шуберт, опередивший более трёхсот участников в соревновании за право примерить на себя ломкую личность неприкаянного героя, начинающего жить в обнимку со смертью, перемалывая себя изнутри.

В своём первом фильме опытный актёр, Карл Марковиц хотел избежать любой фальши, добиваясь совершенной неподдельности от дебютанта, являясь для него одновременно руководителем и наставником, благо, ему попался способный ученик, готовый к психологическим перегрузкам, которые ему уготовал безжалостно откровенный сюжет с мертвецкими и покойницкими, где среди мёртвых ходит ещё кто-то живой, думая, почему он ещё не умер.

Интересно, о чём думал юноша, соглашаясь на такую роль, по сути, следуя за самим персонажем, бросающим вызов, испытывая себя, способности и силу воли, которые только так и можно познать — в экстремальном стечении обстоятельств, возникающих из случайных встреч с посторонними и находкой некогда бросившей его матери, что принесла ещё больше страха, признавшись в собственном выборе, в которым была его жизнь или смерть.

Фильм Марковица построен как обратный рассказ о преступлении, когда постепенно и последовательно раскрывается, что наделал виновный, как и за что. При этом встречным движением к неминуемым судебным слушаниям происходит врастание отверженного (другие заключённые от такого работника воротят нос) в жизнь, которая для него становится неразрывна со смертью, как униформа ритуального служащего — обычной одеждой, в которой он после работы возвращается под замок.

В чем и где тут смысл — лицо Шуберта избавляет от необходимости объяснений. Режиссёр выбирает для своей истории ясные отправные точки, расставляя в нужных местах поворотные пункты прозрения, связанного с упёртым взглядом актёра, в котором всплывают былое и думы, с новым видом на жизнь и судьбу.

«Дыхание» — кино о том, как молодой парень без каких-либо социальных навыков знакомится с жизнью посредством смерти. При этом история не столько о взрослении, сколько о познании жизни.
Карл Марковиц

Известный зрителю по сериалу «Комиссар Рекс», а также фильмам «Фальшивомонетчики» и «Неизвестный», Карл Марковиц временно отказывается от актёрских работ в кино и театрах Вены, дабы дебютировать на экранах фестивалей с полнометражной картиной собственного производства. Лауреат Гран-при киевского МКФ «Молодость», номинант от Австрии на награду Оскар в категории «Лучший фильм на иностранном языке» и призёр Label Europa Cinemas в Каннах, «Дыхание» в привычно пессимистичном для Австрии тоне говорит о неразрывности понятий жизни и смерти, через драму заключённого в немые стены исправительной колонии подростка поднимает проблему поисков себя в чуждом для сочувствия мире.

19-летний Роман день ото дня сталкивается с безразличием повседневного круговорота бытия, где его погружение в омут собственных мыслей обусловлено пронизывающим холодом одиночества и чувством вины, в последствии, проложивших для парня тропинку к дверям городской ритуальной службы. Марковиц с особым любопытством следит за тонкостями транспортировки трупов в их последние земное пристанище, не гнушаясь раздевать полу-разлагающиеся тела вчерашних обывателей, в анатомических подробностях описывает особенности смертного одра, подле которого мальчишка в ступоре наблюдает относительность границ живого и мёртвого.

Первое столкновение лицом к лицу со смертью стимулирует Романа бежать за исчезающими песчинками времени, искать перемен в знакомстве с матерью, которая, как и всякий другой человек, благополучно забыла о его существовании. Казалось бы, очевидное направление истории в русло семейной драмы, пропагандируемой публике сентиментализмом американского кино, не происходит по причине инспирации режиссёра правдой жизненных реалий: спасение несговорчивого тинейджера возможно лишь в условиях освобождения от тяготящих пут прошлого, заточивших Романа сначала в детский приют, а после — исправительное учреждение для малолетних правонарушителей.

Неизменные спутники бетонных пейзажей города — чувство отчаяние и беспомощности, преследующие перевозчика угасших жизней по дороге от карцера до обители усопших, всё же позже рассеются над мраморными обелисками в уходящей облачности неба, зарождая надежду на благосклонность будущего, где герою ещё только предстоит адаптироваться в пренебрегающем им социуме.

Обнадёживающий исход истории, однако, сохраняет привкус лёгкой грусти, ведь если б не материнская чёрствость двадцатью годами ранее — Роман не платил бы за своё горькое прозрение ценой свободы, дружбы и любви, в столь юном возрасте не открыл себя экзистенциальным страхам. Банальный в сюжетном плане, фильм подкупает искренностью и простотой подачи, вызывает симпатию к исполнителю главной роли, оставляет для зрителя небольшой дверной проём, за которым истинные чувства и переживания парня скрываются от взглядов случайных встречных и лишь раскаяние вселяет веру в успехи его душевной терапии.

«Когда мы осознаём, что однажды утратим нашу жизнь — она приобретает абсолютно иное значение. Это заставляет задуматься над тем, счастливы ли мы от того, что живём именно так и довольны ли мы тем, чем занимаемся… Наша жизнь не бесконечна, и надо спешить стать счастливым.
Карл Марковиц