Француз

Добралась и я до «Француза». Хотя мне и говорили, что странное такое, безликое кино, хоть и от мэтра старой школы.

Ну, что. Несколько раз порывалась выключить. Во- первых, мешала ужасная (не — чудовищная!) дикция всех без исключения молодых актеров. Такое впечатление, что сценречи их не учат, или они ее массово прогуливают. Но тут претензия, в общем-то к главному по кастингу; зачем брать таких актеров не на бестолковый сериальный проект, в котором и текст-то не важен, его домохозяйки спиной смотрят, а на серьезный фильм, с серьезными диалогами, где каждое слово должно быть не просто расслышано, а донесено СО СМЫСЛОМ до зрителя?

Второе — атмосфера 50х. Ну, не может она быть передана современным языком, где есть «фиш-энд-чипс», «фигово» и вот с этой самой подростково-наезжающей интонацией. Люди были скромнее, запуганнее и вели себя менее развязно. И вообще разговаривали по другому.

Монохром, как приближение к фильмам тех лет, здесь совершенно неуместен по вышеописанным причинам.

Очень странный главный герой — никакой. Ни плохой, ни хороший. Безэмоциональный и нефранцузкий. Без лоска и аристократизма, совсем нетатищев. Вообще, главный герой должен как-то проявлять себя. А он прилетел-улетел и всем оставшимся жизнь испортил.

Что понравилось. Балуев очень понравился — когда у тебя сломан хребет и потерян смысл существования — да, ты будешь жить только прошлым, насколько это позволит тебе общество. Такими люди и возвращались из советских лагерей.

Откровенно слабая работа Смирнова, в свое время прославившегося послевоенной драмой Белорусский вокзал (фильм достаточно средний, но идеологически правильный) и талантливым фильмом Осень, который положили на полку и дали фильму не самую высокую категорию, то есть фактически признали фильмом уровня категории Б. Таким образом Осень оказалась в хорошей компанией с Зеркалом Тарковского.

Француз — современная картинка ч/б, выбеленная компьютерным цветокором, лишенная всякого киношного очарования. Не вызывает восторга и киноязык фильма, набившие оскомину актеры, незатейливый монтаж по принципу: общак, крупняк, середняк. Смирнов не учел того факта, что атмосферу оттепельных фильмов(типа про Джаз, иностранцев в России, молодежь конца 50-ых-начала 60-ых и т д) мы считываем не по сюжету, а по рваному динамичному монтажу, подвижной камере, особому лирическому настроению. Конечно, с режиссурой Хуциева или операторской работой Рерберга, незатейливый академизм и поверхностный псевдо-профессионализм Француза не идет ни в какое сравнение.

Наибольшие вопросы вызывает содержание фильма, которого собственно говоря нет. Часто просмотр современных фильмов вызывает у меня ощущение, что они придуманы и сняты не человеком, а искусственным интеллектом. Ты смотришь и не видишь личности автора, его высказывания, каких-то его внутренних переживаний. Вместо этого в фильме, по всем требованиям современной киношной драматургии, старательно скомпилированы наиболее расхожие штампы об оттепельной или точнее о пред-оттепельной эпохе.

Каждому штампу уделено в фильме свое скромное внимание, тут и вечеринка в общаге(которая почему-то происходит в фойе, где нет комендантов… честно говоря я так и не понял куда они делись, это типа так и было в строгом СССР?), тут и КГБ периодически напоминает о своем существовании, тут и прошедшие лагеря диссиденты, тут и джаз(достаточно убогий), и богемная танцовщица, и любовный треугольник (без которого щас продюсеры не разрешают снимать кино), доносы, провокации, посиделки и празднования, чтения каких-то стихов, упоминание стандартных фамилий и неизвестно зачем приплетенный здесь самиздат и передача каких-то сфотографированных рукописей на запад. Каждый этот элемент возникает на недолгое время отдельно от другого и вне всякой логики, просто потому что так надо, потому что надо сделать ссылку к эпохе. Что вообще то характеризует современное мышление кликов и ссылок. Хотя честно говоря, мне это больше напомнило новостной дайджест.

Задним числом узнаешь, что фильм посвящен Гинзбургу и вообще всем борцам за правду, что вызывает дикое недоумение. Это аморфный французский коммунист борец за правду? А че ж он коммунистом-то стал, этот борец? Только полностью глупый человек, уже узнав от матери-дворянки о прекрасной жизни в союзе, мог пойти в ряды марксистов. за что ж он борется? Или балерина, которая борется за правду в постели и на джаз-концертах? Иногда несчастные борцы за свободу поворачиваются куда-то в сторону камеры и наигранным ломанным голосом, как в Красной жаре, говорят Буттььтте вы пркольяты… ньеннааввиижжу… видимо это и есть жизнь не по лжи.

Нет, я конечно, все понимаю, про СССР и про то что творилось и как это было несправедливо, однако, наигранное диссидентство всегда вызывало у меня отвращение. И чем стало лучше сейчас? В СССР при всем его омерзении и цензуре возможно было снимать хорошее кино и писать хорошие стихи. А сейчас это просто негласно запрещено коллективным бессознательным (а это запрет посильнее государственного) и пресечены все пути талантливым людям. Если Смирнов думает, что вот эта черно-белая назидательная безжизненная ерунда, которую он снял, лучше его советской Осени, то он глубоко ошибается.

Сюжет пересказывать не буду. По пути своего расследования главный герой, достаточно аморфный не интересный актер, встречает таких же неинтересных и аморфных актеров всея Руси. Мадянова, Ефремова и прости Господи Балуева, который зачем-то пытается прикинуться отсидевшим дворянином!!! Это я вам скажу, кастинг десятилетия. Деревянный пустой актер Балуев что то бормочет себе под нос, мучительно пытаясь сыграть измученного человека. Безэмоциональной балуевской болтовни себе под нос и плохой актерской игры не выдерживает и главный герой, уже к слову повидавший Ефремова и приобретший иммунитет к дешевой штампованной актерской игре. Но не тут то было. Балуев бьет все рекорды и француз не менее наигранно и не органично психует и выбегает на улицу. Но быстро сообразив, что Смоктуновского или на худой конец Леонова с Басилашвили он в этом фильме не встретит, возвращается обратно.

Особое недоумение вызывает Балуев, рассказывающий про то, как он математически доказал существование Бога. Ну да. Так и хочется сказать, тебе бы не то что Станиславский, а даже Серебрянников бы не поверил. Я так и не понял причем, там теорема Геделя и как она связана с этим бредом. Кажется, в каком то рассказе Горького был описан сумасшедший ученый, доказывавший существование Бога математическим путем. Но может быть это просто старый бродячий анекдот. Зачем он вставлен в фильм я так и не понял. Как впрочем и не понял зачем было снято это серое посредственное безличное кино.

3 из 10

Несколько замечаний по фактическому материалу в фильме.

Иностранцы в городе. В СССР в 1957 году любой совесткий человек мог вычислисть иностранца за секунды. В 1957 году инстранец в СССР воспринимался как инопланетянин, буквально. Что вы будете делать, если увидите на улице инопланетянина? — Правильно, подойдете посмотреть на него, может даже дотронуться. Главный герой фильма ходит по Москве буквально никем не замеченный, стоит в очереди в магазине, ездит в общественном транспорте. Мало того, иностранец без сопровождения воспринимался бы всеми по крайней мере как курьез, а возможно и с подозрением. Это означает, что любой постовой (а тогда на перекрестках в больших городах стояли постовые милиционеры) имел право остановить его и как минимум проверить документы. При подготовке ко Всемирному фестивалю молодежи и студентов в Москве в 1957 году милиционерам специально давались указания не подходить к иностранцам с проверкой документов, но на другие города это правило не распространялось.

Иностранные студенты. В 1957 году комитет комсомола любого университета, где стажируются иностранные студенты, обязан был выделить из числа лучших студентов, активных комсомольцев, сопровождающих каждому иностранному студенту. Эти сопровождающие разрабатывали культурную программу для студента, сопровождали его всякий раз, когда он выходил на улицу. Избавиться от такого сопровождающего было большой головной болью для иностранцев.

Коммунальные квартиры. Жизнь в коммунальной квартире, это как жизнь в одной огромной семье. Что ни происходит с один членом семьи, становится известным всем остальным. Если в коммунальную квартиру войдет чужой, да к тому же еще иностранец, все жильцы квартиры соберутся его встретить, опросить, поговорить, в крайнем случае поздороваться. Герой фильма по фильму входит не в одну коммунальную квартиру, и на него никто не обращает внимания.

Социальные слои общества. Бывшие дворянки Обрезковы, выпускницы Смольного института благородных девиц, почему-то говорят с французом по-русски. С точки зрения воспитанного дворянина, неприлично говорить с человеком на не родном ему языке, если владеешь его родным языком. Молодой человек, образованный студент, кричит на весь полустанок блатное слово «мент». Тогда это воспринималось бы также или даже хуже, чем если бы сейчас кто-то прилюдно ругался матом. Бывший зек Татищев рассказывает, как после года в побеге, попал снова в лагеря, когда поругался в бане из-за банного таза с сотрудником правоохранительных органов. Во-первых, в 1957 году банные тазы выдавались с талончиком на место, но не это главное. Отседевший в тюрьме десятки лет способен опознать сотрудника даже в бане. В 50-х годах партийные работники и сотрудники органов были единственные люди, обладавшие властью. Советсткий человек, даже не сидевший в тюрьме, мог отличить таких людей даже в бане. Про момент в фильме, когда участковый милиционер берет взятку у незнакомого иностранца, даже говорить не хочется. Такого просто не могло быть.

Есть еще множество замечаний по фактам: западные радиостанции вещали после 7 вечера, священникам запрещалось проводить службы вне стен храма, не было бутылок водки по 750 гр, Амстронга в СССР называли Луис, а не Луи, и тд. но в принципе фильм не плохой. Думаю, что со временем подобных фактических ошибок в фильмах будет встречаться все больше и больше, и ничего с этим не поделаешь.

Последний фильм Андрея Смирнова («Белорусский вокзал», «Осень», «Жила-была одна баба») «Француз» посвящен памяти диссидента Александра Гинзбурга «и его друзей, кто хотел жить не по лжи». Это пронзительное высказывание о России, о 60-х и сегодняшнем дне. Фильм многослойный, сложный. Сквозь черно-белую стилистику 60-х и почти документальную, в режиме хроники, работу оператора Юрия Шайгарданова проступают символические образы современной действительности, звучит вопрос о свободе и неволе.

По сюжету в конце 50-х гг. молодой француз с русскими корнями Пьер Дюран (Антуан Риваль) приезжает в Москву изучать балет и литературу. Здесь он влюбляется в балерину Большого театра Киру (балерина Евгения Образцова) и заводит дружбу с фотографом Валерием (Евгений Ткачук). Друзья посещают уже не запрещенные, но еще не разрешенные джазовые концерты, выставку Оскара Рабина в бараке в Лианозово, читают стихи молодых поэтов («какого-то Кушнера») из журнала «Грамотей» (имеется в виду «Синтаксис» Александра Гинзбурга). Железный занавес не в силах остановить проникновение культуры, и картины Оскара, оказывается, написаны в духе немецких экспрессионистов, которых он никогда не видел, а джазовые музыканты играют не хуже своих знаменитых американских современников. Молодое поколение заражено духом свободы и уже понимает, пока интуитивно, правила будущего диссидентского сопротивления: когда в конце фильма арестуют весь тираж последнего номера «Грамотея», Валерий передаст негативы отснятого журнала с Пьером на запад. И за это будет арестован.

Параллельно Пьер ищет своего отца, белого офицера, он собирает о нем по крупицам сведения у бывших лагерников, вернувшихся после 20 съезда. Их истории пронзительны и полны невероятных противоречий, доходящих до гротеска. Бывшие дворянки Обрезковы (блистательные Наталья Тенякова и Нина Дробышева) вспоминают попеременно то о лагерях, то о балах. Отец Валерия (Михаил Ефремов), сын священника, преподаватель марксизма-ленинизма, слушает тайком БиБиСи и читает Черчилля. Бывший офицер и математик Алексей Татищев (невероятно глубокое исполнение Александра Балуева), отец Пьера, совершенно опустошенный и сломленный, тоже изобретает убежище для души — на Колыме, среди смерти и мороза, он доказывает с помощью математических теорий существование Бога, записывая формулы на обороте ветхих дореволюционных фотографий.

Между историями репрессированных и молодых нонконформистов эскизно прорисованы функционеры и простые люди — рабочие и студенты. Жизнь первых роскошна до омерзения: на обед им подают суп, приготовленный по старорусскому рецепту из четырех сортов мяса. Жизнь последних трудна и убога. Народ в фильме угрюм, молчалив, раздавлен страхом, бедностью, алкоголизмом.

Это не та оттепель, к мифологии которой мы привыкли. Если сравнить со знаковым фильмом Марлена Хуциева «Застава Ильича», то здесь совершенно другая оптика. Молодое поколение у Хуциева ищет преемственности у отцов, погибших на войне. Подвиг отцов становится постоянным мотивом для самоопределения молодежи, чтобы жизнь их была достойна жертвы солдат. Фильм Смирнова тоже о достоинстве, но здесь показаны другие шестидесятники — дети вернувшихся из лагерей и расстрелянных. Вместе с родством они получили в наследство память о терроре и ненависть к режиму, а вместе со стремлением к свободе — угрозу заключения.

Фильм Андрея Смирнова о неугасимом огне свободы в несвободной стране, о внутреннем сопротивлении любым проявлениям тирании, в том числе доносительству. И, конечно, нельзя не отметить, как современно звучит этот фильм для тех, кто вдруг обнаружил себя, ежедневно листающим репортажи из зала суда. Но фильм актуален не только повторяющимися мотивами. Здесь главный герой только кажется французом, пьющим шампанское в Париже среди друзей-коммунистов, на самом деле он — наш современник, символически ищущий свои корни и причину непрекращающейся неволи. Он задумчиво ходит между людьми, еще вчера бывшими палачами или жертвами, и пытается понять, почему террор закончился, а оттепель остается с нами до сих пор, отчего — уже больше 60 лет — никак не наступит весна? И ему весь фильм вторит пронзительный 8 квартет Шостаковича, которому все еще запрещено говорить правду, но не вспоминать он уже не может.