Извините, пожалуйста

Две обезьяны распиливают атомную бомбу. Одна другой:
- А если она взорвётся?
- Ничего страшного, у меня есть ещё одна.

Анекдот из фильма

Жизнь литовского посёлка городского типа времён бархатной советской оккупации, в который наведывается навестить родителей столичный (в республиканском смысле) шансонье.

Формально ни о чём. Оторваться, меж тем, невозможно. Наркотик.

Очень фактурная, очень, как сейчас сказали бы, атмосферная картина. Дымчатая, сырая, медитативная. Завораживает. Получаешь удовольствие от самого процесса просмотра. Без всяких там осмыслений. Вкусный бифштекс в смыслах не нуждается. Испытываешь растительную радость от употребления вовнутрь.

Упоительная лента. Магия. Как у позднесоветского Тарковского, где фактура самодостаточна.

В главной роли, кстати, Кайдановский того самого, сталкеровского разлива, и трёх лет не прошло. Даже специальная ссылка имеется — на доме сельской культуры гордо красуется афиша опальной уже картины, которую к началу всесоюзного проката фильма Жалакявичуса как раз положили на полку.

Актёры первой категории узнаваемости, весь цвет литовского кино и не только. Из общеизвестных, помимо Кайдановского: Банионис, Адомайтис, Соловей, Ожелите.

А ещё музыка Витаутаса Кернагиса, яркой фигуры регионального ландшафта того периода. Кумир там у них, ныне покойник, песни из акустического своего альбома спел для всесоюзного проката по-русски. В умелом сочетании с изобразительным рядом накрывает совершенно. Мурашки, как сейчас принято говорить.

Странно, что фильм этот, по стилю и настроению явно примыкающий к субкультуре хиппи, так и не стал, в отличие от того же «Сталкера», культовым у доморощенных советских её, субкультуры, представителей.

Описав форму, увы, не обойти и «смыслы». Представленное — пир во время чумы в пушкинском его понимании. Завтра конец света. Жизнь перед лицом неизбежного. Эсхатологическое шебуршение. Мораль та же — «и счастлив тот, кто средь волненья…». А апокалипсис, которого, сами того не ведая, ждут участники представления — тривиальный — ядерный.

Кто-то это понимает, другие, коих неизмеримо больше, ни о чём таком и не догадываются. Но чувствуют все.

А этот кто-то — чудаковатый дедушка, то ли отец, то ли отчим главного героя.

На самом деле лента, как и любое талантливое сочинение, для режиссёра так и вовсе единственная по гамбургскому счёту нетленка, неизмеримо больше какой-либо из её составляющих.

Это и осенняя литовская пастораль, и пир во время чумы, и легкая, именно легкая, фрагментарная драма, и еще бог весть что. Или ничего. И бесподобные песенки про незадачливого Кукудиса.

Жаль только, нет нигде в хорошем качестве. Я-то помню на большом экране. Многократно помню. Тех же, кого миновало, искренне жаль.