Клетка

Сценарист Юрий Арабов, по-своему, предопределяет сюжет повести Фёдора Достоевского «Кроткая». Он вводит в историю нового героя — священника. Вместе с Неизвестным он проходит по сюжетной фабуле, становясь свидетелем событий прошлого. Такая форма подачи сюжета нова в кинематографе и, безусловно, вызывает восхищение её создателем. Еще одна находка Арабова — аллюзии с «Преступлением и наказанием». Стоит посмотреть, чтобы ответить на вопрос: какие?

Режиссер киноленты «Клетка» Элла Архангельская очень точно передаёт «Петербург Достоевского»: серые углы, болезни, упадок нравов и нищету. Стоимость человеческой жизни равна здесь двадцати рублям ассигнациями. Вот цена невесты.

Действующие лица и исполнители

Один из моих любимых актёров, Даниил Спиваковский воплощает на экране образ запутавшегося человека. Он жалок и жесток. Ростовщик без конца сыпет афоризмами, уверенный, что знает всё на свете. Обещая своей жене поездку на море, как избавление от проблем, он называет её ангелом, душой, а сам экономит на конфетах и карете. В конце концов, он устраивает ей проверку, выясняя, сможет ли девушка поддаться чувству сострадания и пойти против воли мужа.

Елена Радевич талантливо раскрывает внутреннюю борьбу главной героини, наделённой типичной психологией жертвы. Кроткая винит себя во всех поступках мужа и, считая, что заслуживает наказания, самостоятельно запирается в железной клетке для животных. Под грузом обстоятельств избавление девушка видит только в смерти.

Евгений Кулаков успешно «примеряет» на себя роль священника, который, участвуя в жестоких событиях, подходит к финалу с разъеденной душой. Возвращаясь в монастырь, он не может вспомнить ни одной молитвы, бормочет, что побывал в аду, и не понимает слов Писания.

Интересна игра актёров второго плана: Дмитрия Нагиева и Ирины Рахмановой. Они создают выразительные образы циничного ростовщика Мозера и весёлой служанки Лукерьи.

Вердикт

Фильм «Клетка» привлекателен как психологический триллер. Кинолента ищет ответ на вопрос: что сильнее — деньги или любовь? А выводы предстоит сделать зрителю. Как рьяная поклонница Достоевского ставлю фильму

10 из 10

Попытка перенести на экран рассказ Федора Достоевского под названием «Кроткая», обошедшаяся в 700-т тысяч долларов и один сценарий от Юрия Арабова, более известного публике своей активной гражданской позицией, нежели киноработами, имеющими мировой резонанс. Средства налогоплательщиков Российской Федерации (фильм произведен при поддержке министерства культуры) были израсходованы на картину, поразительную сочетанием принципиального отсутствия режиссерской трактовки классического произведения и неумением сформулировать основную мысль литературного источника.

Героями «Кроткой» выступают безымянные ростовщик и бедная девушка, которую он взял в жены, желая избавить от нищеты и унижений со стороны ее теток-покровительниц. Эта короткая история Достоевского базируется на его особенном понимании христианства, как учения отрицающего материальные ценности и признающего комфорт быта почти что порождением ада (что не вызывает удивления, при учете биографии автора). Иными словами, если у писателя, исповедующего европейские гуманистические ценности, к примеру, Чарльза Диккенса ростовщик, облагодетельствующий нищенку, явился бы примером для подражания, то у православного Достоевского помощь ближнему обесценивается, если исходит от индивида обеспеченного (а не блаженного), следовательно — развращенного материальным бытием и не способного кого-либо осчастливить.

Режиссер Элла Архангельская визуализирует данную идею Достоевского, придавая ей вид клетки, в которую ростовщик сажает свою жену. Кинематографически это выполнено донельзя топорно, на уровне студента посредственных дарований. Во-первых, госпожа Архангельская полагает своего зрителя человеком темным и не умеющим считывать с экраны смыслы, поэтому концепт клетки прямо проговаривается одним из эпизодических персонажей, что доказывает полную некомпетентность кинематографиста. А, во-вторых, это единственный изыск и новаторство (пусть и банальное), присутствующие в «Клетке», представляющей в остальном унылую в своей бессодержательности и отсутствии темпоритма вариацию на тему выбранного рассказа.

На протяжении почти двух часов, постановщик усердно имитирует сбивчивый стиль оригинального рассказа, написанного от первого лица, но внутренние терзания героя и психологизм, свойственный всем произведениям Федора Михайловича, трактуется буквально, и в повествование вводится персонаж священника, выслушивающего исповедь главного героя. Иными словами, суть противоречий, конфликт литературного первоисточника, состоящий в смятении и переоценке системы ценностей ростовщика, упрощен и примитивизирован до простой вербализации событий, произошедших с ним (хотя стоит признать, что тандем финансиста и священнослужителя очень трогателен в искренности их отношений и вместе с тем комичен в том, как беспардонно первый ведет себя по отношению ко второму).

Сценарист ли составил такой текст, в котором отсутствует магистральная логика повествования, а сцены не проработаны и балансируют на грани метафоры, но не переходят в пространство смыслов, тем самым превращаясь в непродуманный сюрреализм вроде того, что был в «Под электрическими облаками» у Алексея Германа — претенциозный и лишенный всякого обоснования (будет в «Клетке», к примеру, лошадь, живущая в особняке и финансовый делец, названный «тем самым Иудой, предавшим Христа»). То ли режиссер вносил в написанное собственные правки, нарушившие структуру сценария, и тем самым лишившие его смысла, превратив рассказ «Кроткая» (пусть и спорный в религиозно-моральной компоненте для человека, не исповедующего православия понятого с позиций юродивости) в микс бессвязных сцен, при помощи коих создатели «Клетки» почему-то настаивают на том, что жена ростовщика, ведущая себя по отношению к нему не благодарно, а дерзко и нагло, заслуживает восхищения публики («вина» ростовщика уж в том, что он рачителен и желает скопить состояние на безбедную старость).

Ричард Айоади в «Двойнике» вирутозно придал новелле Достоевского современное звучание, прекрасно адаптировав ее не только для серебряного экрана, но и к актуальным реалиям. Архангельская и Арабов, позволяя себе неоправданные вольности (к примеру, секс в фильме ожидаемо становится злом, тогда как в рассказе совершенно ясно, что у героев не было проблем в интимной сфере — «Гордые особенно хороши, когда… ну, когда уж не сомневаешься в своем над ними могуществе, а?»), претендуют на морализатоство и возвышенность, некоторое мессианство, но не способны ни уложить это в технические киноприемы, ни обосновать содержательной частью фильма — по их логике героиня почти что святая, тогда как по всему происходящему она предстает сбесившийся с жиру девкой, моющей подаренными мужем платьями пол.

Если творения Уильяма Шекспира современные режиссеры оскверняют их дислокацией в интерьерах условной помойки и костюмах а-ля футболка в сочетании с гусарским мундиром (что мы видели в «Гамлете» с Бенедиктом Камбербэтчем), то Федор Достоевский подвергается процедуре более изощренной — из написанного им изымается филососфия, подменяемая декларацией содержания, а акцент делается на сырости подворотен Санкт-Петербурга, нищете, диких нравах, воспевании особенной религиозной морали и априорное осуждение любого благополучия. «Клетка» состоит исключительно из вышеперечисленных атрибутов, что исчерпывающе свидетельствует о ее качестве и ценности.

Из всей креативной команды кинокартины похвалы заслуживает оператор, демонстрирующий высокий профессионализм, достойный лучших образцов европейского кино — «Клетка» визуально прекрасна и сказать, что это современный российский (читай, дурно снятый) фильм невозможно. А так же великолепен в своей роли Даниил Спиваковский, он не только в высшей степени киногиеничен (чего, опять же, нельзя сказать о подавляющем большинстве российских актеров), но и, благодаря таланту, легко крадет шоу, заставляя не только сопереживать его «отрицательному» герою, но и, как следствие, полностью нивелирует весь замысел режиссера, меняя тональность и идею повествования.

Таким образом, единственной причиной для просмотра фильма служит мастерство Спиваковского и визуальный ряд «Клетки». Потому, что если вы предпочитаете интеллектуальное кино по мотивам классических произведений, то данная картина не принадлежит к выбранному сегменту, спекулируя набором общим мест, ассоциирующихся у обывателя с именем Федора Достоевского, пытаясь при этом претендовать на некую «духовность», что не только смотрится очень жалко и комично, но и, благодаря полной неспособности режиссера и сценариста адекватно прочесть и сообразно замыслу писателя адаптировать библиографический источник в формат 16:9, дискредитирует авторский русскоязычный кинематограф.

С большим удовольствием посмотрел «Клетку» Арабова и Архангельской. Очень хорошо, что нет никакого следования тексту Достоевского. Лоботомия текста. Только действующие лица и то перелицованные на свой манер. Процентщик, которому то ли хочется почувствовать себя благодетелем, то ли получить кусочек простого человеческого счастья. Манипулирующе-блаженная Кроткая, которая то ли жертва, то ли явленный спусковой механизм в жизни Процентщика. Священник как выгребная яма для потоков сознания Процентщика. И, конечно же, эталон зла Мозер: блестящий диалог с Процентщиком о сакральной роли финансов.

Абсолютно вольное обращение с героями и сюжетом подкупает. Фильм снят о заточении, о том, что многим свобода вредна и противопоказана, о предсказуемости существования как за железными прутьями Клетки, так и вне их. Отсутствие статичности в переживаниях героев увлекает в сторону зловещего авторского видения сюжета. Но, не бывает чудес… и в финале — только мистическое залитое грязное одиночество.

Уже с титров посетили меня сомнения, стоит ли смотреть данный фильм. По мотивам фантастического рассказа Ф. М. Достоевского «Кроткая». Каково? Самого что ни на есть реалистичного Достоевского причислили к фантастам. Но любопытство победило, да и надпись «при финансовой поддержке Министерства культуры» заинтересовала. Рассказ «Кроткая» — один из самых любимых мною у Достоевского, читала давно, но он настолько поразил меня, что навсегда впечатался в память. Все приёмы, которые западная литература 20 века приписала себе, уже были у Достоевского, просто им не были даны определения. Например, поток сознания. Именно так и написан рассказ. Некоммуникабельность — это то, о чем рассказ. Люди не могут понять, почувствовать, услышать друг друга, и от этого случается так много трагедий на земле.

Герой действительно любит жену, но его сомнения в ней заставляют его держать дистанцию, проявлять холодность. И вот, когда он отметает все сомнения и решает всё изменить — оказывается, поздно. При чем тут фантастика? Фантастика это бездарные фантазии авторов фильма, втащивших в фильм молодого священника и дурацкую клетку. Очевидно, это заменило им отсутствующий в фильме психологизм Достоевского и совершенно отсутствующую мотивацию в действиях героев. Вместо этого придумывались сцены, как то мытьё пола платьем, заточение в клетку и т. д. Поражает, когда кто-то считает себя умнее и талантливее гениальных писателей и пытается их переделать, подправить, исправить. Господа, а не попробовать ли вам что- нибудь своё придумать, а не извращать то, что люди давно признали классикой?

Актёры вроде бы отличные играют, беда только в том, что играть им по- большому счету нечего. Нет характеров у героев в данном фильме. Вот и играет Даниил Спиваковский острую шизофрению, бегает с выпученными глазами, рожи строит страшные и каждым следующим поступком противоречит предыдущему. А героиня Елены Радевич вдруг среди своей кротости такое сопротивление окажет и посмотрит с такой откровенной издёвкой, что образ распадается буквально на молекулы. Недоумение вызывает и герой Нагиева. Хотя, что в этом фильме его не вызывает. Ничего от Достоевского в фильме не осталось: ни идеи рассказа, ни ярких, очень достоверных образов, ни атмосферы. Осталась небольшая часть сюжета, искаженная собственным восприятием авторов фильма.

Олег Стриженов отказывался сниматься в рекламе, говорил что лучше будет сено есть. О том, что могут быть подобные скверные фильмы, он и представить себе не мог. Он тоже снимался в фильме по Достоевскому. Но «Белые ночи» — прекрасный фильм. Вряд ли актеры «Клетки» бедствуют, чтобы сниматься в чем ни попадя. Но им не стыдно. Очевидно, наступило время тотального непрофессионализма, время, когда деньги важнее всего, в том числе чести и совести. Да ещё и Министерство культуры финансирует такие фильмы не понятно по каким соображениям, а деньги бюджетные, значит народные.