Клинч

Странные фильмы снимаются сегодня при поддержке Министерства культуры. И… о чудо — невероятное исключение! Дамы и господа, перед нами Абсурд его величество в фильме «Клинч». О таких фильмах обычно говорят — я ничего не понял. А что же может быть понятного в абсурде??? Ан, нет: если думаешь головой, а не другими менее ценными местами нашего тела, то, поразмыслив, обнаружишь, что смысЕл есть, да ещё и вполне себе такой жизнеутверждающий смысЕл… и низкий рейтинг на «Кинопоиске» покажется этим самым Абсурдом!!! Уже давно убеждаюсь, что все эти оценки современного арт-хауса идут от высокой образованности нашего начитаннейшего, граматейшего населения. Но сейчас речь не о том, речь о судьбе человека!

Живёт себе и не тужит… впрочем, тужит ещё как учитель русского языка и литературы. Учитель настоящий, хоть и разочаровавшийся в молодёжи. Хотите доказательств: как гениально выглядит эпизод с бутылкой водки в магазине. Вместо того, чтобы купить её и забыться, он, узнав в кассирше свою ученицу, ставит заветную ёмкость на место. Именно так, господа: учителем (и врачом!) не можешь быть с 9 до 6… Ты всегда объект для наблюдения, это образ жизни… И если товарищ учитель пьян, ругается матом и пропагандирует это в Интернете, то, извините, но он уже не совсем учитель. Или фраза о том, что человек счастлив, когда хотя бы раз в год он видит осмысленный взгляд ученика.

Вообще игра актеров впечатляет… Очень тонко переданы моменты переживаний человека: заикающийся словесник, жена с одним накрашенным глазом, остающаяся интеллигенткой в любой момент, подросток перед прыжком из невинности во взрослую жизнь, жалобно скулящий «Мама».

Но дело опять же не в этом: дело в абсурде нашей жизни. Здесь уже не учителя и ученики — здесь вопрос главного в жизни. Как быть честным с самим собой?! И автор подсказывает нам, что эта честность проистекает из нашего кризиса. Не важно: на яву это происходит или во сне, в вечном ремонте не в квартире героя, а в наших головах. Перестройка происходит с появлением кричащего, вульгарно накрашенного невротика, мечтающего о любви… ради которой стоит и умереть. Точнее, все мертвы, пока пребывают в вежливом сне вранья с человеческим «как у всех», главное — чтобы шампанское на столе.

А взлёт ракеты в финале — это победа над абсурдностью нашей жизни, которой управляют мелкие любовники Пупырчиков, где охранник, знающий наизусть «Евгения Онегина», пишет платоновским стилем по ночам…

Главное — вовремя сказать себе правду и что-то изменить… Перед лицом кажущейся простоты решений. «Вы говорили, что всем всё ясно. И я поняла, что мне всё ясно… А ведь на самом деле ничего не ясно, сказали вы… И ведь ничего не ясно!»… А счастье оно такое — с оттенком отчаянья.

И всё это на фоне гротескного юмора, пусть не черного, но сквозь слезы… чеховского (не бейте меня камнями) с приправой замечательной темы Би-2 «Не умирать молодым»…

На «Географа» фильм не похож…

Упражнение для головы — тем, кто хочет думать.

Пьеса Андрея Слаповского — это маленькое произведение о том, как учитель литературы был вынужден взять домой уличную воровку, после чего воровка устроила семье учителя настоящую взбучку. Слаповский неоднозначно прописал сюжет: если первое действие пьесы почти не оставляет вопросов, и ты понимаешь пользу абсурдности действия, то второе уже пытается слегка накалить создавшуюся драму, но по принципу воздушного шарика лишь сдувает всю историю в целом. В экранизации такого нет. Тут история сама по себе от начала до конца то трогает струны души, то заставляет мозг кипеть.

Сергей Пускепалис уже ставил пьесу на театральной сцене, теперь пришло время её экранной версии. В фильме оригинал претерпел некоторые изменения, что могло бы пойти ему на пользу, если бы они хоть в чём-то следовали логике и реализму.

Вот учитель пытается обезвредить девушку после тяжёлого рабочего дня, вот он приводит её домой и начинается большой спектакль. В сюжет тем временем введена дополнительная линия: бандиты ищут свою «напарницу», и не проходит даже получаса с начала сеанса, как нам ясно дают понять, что они напали на её след. Хорошо, действия учителя в принципе не вызывают какого-то отторжения, их нелепость поддерживает трагикомедийную манеру повествования. Действия бандитки тоже: за надрывной дикостью можно рассмотреть что-то живое и небезразличное. Но каким местом думает семья, когда муж приносит в дом незнакомку? В пьесе этот момент ещё более-менее сглажен какой-то, что ли, мультяшностью, а здесь, когда реализм пусть расшатан, но всё-таки виден в большей своей части, такие странные повороты ввергают в недоумение. Жена и сын с первых минут верят больше аферистке, чем мужу. Также они готовы выполнять все её указания, но теперь не понятно — ради чего на самом деле? Ради выживания семьи или просто из-за испуга? Первая причина, опять же, жирным шрифтом давала себя знать в оригинале. А тут мотивы персонажей гораздо более непроницаемы. Почва для настоящего абсурда создаётся нехилая. Проблема в том, что если бы была соблюдена минимальная логика в этих самых характерных мелочах, абсурд бы тогда выглядел более оправданно. Парадокс.

Тем временем возвращаемся к бандитам. Конечно, нужно отходить от стереотипного показа криминальных личностей в одной и той же сноровке: в кожаных куртках, с парой золотых цепочек да рожами из страшных снов. Но не настолько же они могут быть тупы, чтобы позвонив по домофону в квартиру учителя, поверить его супруге, что тот ещё на собрании. И пойти другим путём. Не настолько же они беспомощны, чтобы не суметь отследить звонок на телефон учителю, и не говорите мне, что у них не может быть связей в полиции. Тогда это не бандиты, а обычные хулиганы.

Ладно, переносимся снова в квартиру к сумасшедшей захватчице и её марионеткам. То, что происходит в её стенах, оставляет довольно интересное впечатление. Игры в семейную идиллию в очередной раз доказывают, что интеллигентные семьи не приучены отбиваться от злостных аферистов. Стукнуть бы психопатку по башке бутылкой открытого шампанского, ну или сковородкой для пущей безопасности… Нет же, нет. Мама и сын беспрекословно выполняют то, что скажет девчонка, а отец тем временем от стыда готов сварить себя заживо.

Кульминация происходит в момент, когда семья уже настолько устала от собственного бессилия, что не способна его больше выдерживать. В подобной ситуации было бы актуально начать выдавать семейные тайны, вываливать «скелеты из шкафов», признаваться и признавать… Нет же, нет. Жена и сын окончательно становятся второстепенными персонажами, отходящими теперь на третий план, а действие медленно перевоплощается в финал, трогательный до невозможности, но безнадёжно испорченный даже не безжалостным твистом, а последней нотой абсурда, которая даёт отчаянный пинок и кидает ещё более отчаянный плевок в лицо всей той драме, что здесь была заявлена.

Дебют Сергея Пускепалиса мог бы иметь немалый толк, но Пускепалис как-то совсем неумело смешал абсурд и реализм, отчего экранизация пьесы выглядит не как здравомыслящая история, а скорее как фарс, иногда пытающийся казаться на голову выше самого себя, но от этого лишь делающий шаг назад. Вдобавок, из актёров выделилась лично для меня лишь Ася Домская, чья энергия почти сбивает с ног на протяжении всего сеанса, потому что Серебряков снова играет выпивающего, но интеллигентного Серебрякова, а остальные персонажи в меру своих сил остаются всё на тех же снисходительных вторых ролях в декорациях хилых задворок повествования. Клинч клинчем вышибают. Так уж получилось, что история сама себя подвела, сама себе вырыла маленькую ямку безысходности.

4 из 10

4805 баксов. Это сборы данной картины. Российское кино продолжает возрождаться.

Я не знаю, как рассказать о сюжете без грубых слов. Ну ладно, не буду утруждаться, скажу как есть. По причине дебилизма главного дегенерата в дом к его семье попадает плохая дегенератка и шантажирует всех, мол, приедут её друзья-бандиты и прибьют всех. Самое «интересное»: главный дегенерат понимает, что на деле никто не приедет, что это шантаж; пытается донести это до семьи. Но семейка дегенератов предпочитает предпочитает верить сумасшедшей дегенератке, которую впервые видят, а не мужу и отцу семейства. Вот и думайте, хотите ли вы смотреть на это.

Тупые и безграмотные диалоги преследуют весь фильм. Не то что экшна, в картине никакой динамики в принципе нету. Из героев сопереживать абсолютно некому, повторюсь, они все как один дегенераты. Вакханалию, происходящую на экране, я смог осилить лишь со второго раза.

Алексей Серебряков хорошо играл первые минут семь. Потом он стал играть дегенерата. Ася Домская хотя бы пыталась играть сумасшедшую. Но сценарий заставлял играть дегенератку. Агриппина Стеклова больше напоминает ту бабку из киоска…

Вот вам и очередной отечественный «шедевр». И даже статьи на главной любимого Кинопоиска о наших фильмах не разубедят меня: российское кино всё больше и больше деградирует.

2 из 10

Владимир Набоков, не любивший Федора Достоевского, сказал о нем, в «Даре», кажется: «Наш отечественный Пинкертон с мистически гарниром». Размышляя о «Клинче» Сергея Пускепалиса, хочется сказать то же самое. Пинкертон, как известно, был сыщиком и разведчиком. Лишенную мистических красот пьесу А. Слаповского, в которой очевидна детективная линия (поиск преступника, допрос, вторжение, насилие, убийство), режиссер сдобрил несколько нескладным мистическим гарниром. Его Света-Вита, как сова Линча, не то, чем кажется. Впрочем, и его мистика — не то. Т. е. она лишь украшение, аксессуар, гарнир, дань театральности, игре в кино или «в смысл», а не принцип мировоззрения и не зацепка за истину.

Слаповский как драматург славится безошибочной расстановкой слов. Фильм же, как кажется, не может похвастать безошибочной расстановкой кадров. Полное дежавю в финале (остановка с черной девушкой) кажется лишь украшением — оберткой или хитрым футляром для правды. А ведь суть и фильма, и литературной основы — распаковка личности, снятие чертовых ста одежек-футлярчиков с души, с семьи, с отношений, с надежды и совести. Смывание грима, обнажение всеобщего одиночества под рассеянным житейским общением. Трагический мажор. Возможно, я мыслю слишком упрощенно, но мне был бы милее финал с ракетой, которая уносит героя не из жизни даже, а из привычки, из «житейского забытья», из скуки/автоматизма дней.

В «Комментариях» Георгия Адамовича есть такая мысль: «Повседневность фантастичнее всякой фантастики, сказочнее любой сказки, экзотичнее — если в нее вглядеться — самой изысканной экзотики. Достаточно открыть окно, выйти на улицу, сказать два слова со случайным встречным — и при этом, конечно, заставить себя вдруг очнуться от привычного житейского забытья, чтобы ощутить, до чего непонятно наше существование, даже в примелькавшейся своей оболочке. Что это все такое вокруг нас? Где мы? Откуда мы?» Мне кажется, пьеса Слаповского «Клинч» — об этом. Отчасти об этом и фильм, самое яркое событие, достижение или приключение которого — сцена с ракетой. Ведь именно там дан ответ на все эти наши вечные и бесконечные «Что это все такое вокруг нас? Где мы? Откуда мы?». Ответ — в ракете. Вернее, в ее направлении. Вверх. В небо. «Раскачнитесь выше на качелях жизни, и тогда вы увидите…» (А. Блок).

Карл Ясперс в «Философской вере» сказал: «Человек не удовлетворен самим собой. В нем живет что-то несоизмеримое с его повседневным существованием, с его знаниями и его духовным миром». Вита в фильме — визуализация этого несоизмеримого. Вита, грубо лгущая, а на самом деле — издевательски честная, зовет героя вверх — к истине и к себе живому. Вита — нечто глубоко запрятанное в нем самом. Настоящая жизнь, голос правды и совесть. Вверх — только с ней вместе. Так что «спасибо большое за любовь и за подаренную жизнь» (цитата из фильма).

P.S. Самое яркое и достойное в фильме, помимо ракеты, — А. Серебряков. Талант этого актера чеховский. Ему не идут нажимы. Ему тесно и душно в фильме, где все как в жизни, а жизнь почти не ночевала. Серебряков не из тех, кто практикует стилистические примочки, он транслирует «воду и хлеб», без которых, как известно, жить нельзя. Всегда до злости и боли честный, он, может, и не желая того, способен одухотворять даже мелко-житейское в своих героях. Его герой часто испытывает раскол между умом, совестью, сердцем. Но он почти всегда человек в том смысле, в каком это слово звучит гордо. Мне симпатично, что в игре Серебрякова в «Клинче» проскользнула новая краска. Он, «звуча гордо», не стесняется сентиментальности, слабости, растерянности… Рассудочность убила бы и его роль, и фильм, иссушила б, заставила бы вспомнить «Левиафана» Звягинцева, а этих ассоциаций совсем не хотелось.