Крик тишины

Впечатление от фильма «Крик тишины» осталось, словно его снимала не профессиональная группа «Мосфильма», а команда любителей. Столь невзрачный, слабый и некачественный на выходе получился сей продукт. В нём слабо всё, начиная от игры почти всех актёров, провальной режиссуры, некачественной работы по гриму, слабой операторской работы и… далее по пунктам. Даже кашель, который на протяжении сцены выдавливает из себя персонаж Владимира Меньшова выглядит каким-то совершенно наигранным. Тем удивительнее, кстати, было видеть мэтра-оскароносца Отечественного кино в столь невзрачном проекте и в такой малозначительной роли. Впрочем, можно поймать себя на мысли, что уважаемый Владимир Валентинович всё-таки уже в преклонном возрасте, а потому может себе позволить найти время и вот для таких творений. Или его пригласили по знакомству. Собственно по фильму видно, что играть он особенно не старается.

Не стараются играть здесь большинство актёров. Во всяком случае, просмотрев первые 15 минут сюжета так и не удалось поверить не одному персонажу. Ощущение ненатуральности происходящего проскальзывало в каждой мелочи начиная от длинных театральных монологов персонажей и заканчивая их довольными мордашками с пухлыми щёчками (напомню, что действие происходит в блокадном Ленинграде в самую страшную зиму: 1941—42 годов).

Пожалуй, самый главный минус данной картины: в ней нет атмосферы и ощущения страшнейшей страницы Великой Отечественной войны — блокадной зимы.

Нет людского ужаса.

Нет лишений.

Нет смертельной опасности.

Не страшнейшего голода.

Нет вообще ничего. Есть всего лишь невнятная игра на эту тему: в одном кадре старичок наигранно так падает в сугроб, а через несколько минут главные герои сидят за столом в не бедном интерьере и наворачивают супчик, закусывая его хлебом и тушёнкой и мирно при этом переговариваются. Нормально так для блокадной зимы?

Художник по гриму вообще непонятно, чем занимался и был ли на проекте в принципе (хотя, если верить титрам, то был). Ну не могут выглядеть так блокадники. Никак не могут! Вспоминаю документальные кадры, фотографии и рассказы очевидцев тех жутких дней: люди тогда скорее походили на живые скелеты. А перед нами предстают на экране: довольные мордашки которые только что пообедали и думают, что у них будет на ужин.

Как показать, на экране голод, спросите вы? Есть немало способов для достижения желаемого эффекта. На то язык и современные технологии кино даны, чтобы заставить зрителя поверить в то, что происходит перед ним на экране. Для этого не надо морить голодом актёрский состав.

Но такая фальшивка с упитанными актёрами, которые пытаются играть голодающих людей, убивает атмосферу начисто.

Позабавили в начале фильма два момента: падение с неба мультяшного самолётика с нарисованным огоньком, и монолог в бомбоубежище одного из местных жителей об обречённости всех на верную смерть. На счёт самолётика… ну это же действительно смешно! Графика очень примитивная. Такая в компьютерных играх не применяется уже лет 10, если не больше. А тут картинку мультяшную попытались с живым изображением свести. Да, возможно, бюджет не потянул качественную CG. Но если нет возможности сделать реалистично — не делайте вовсе. Убирайте эту сцену! Зачем превращать трагедию Народа в такое посмешище?

Монолог обречённого в бомбоубежище — это крах режиссуры. Человек, взявший на себя полномочия режиссёра-постановщика, не справился со своей обязанностью и потому пошёл по самому примитивному пути: заставить зрителя поверить в происходящее посредством долгой речи персонажа. Речь такая достойна театральных подмостков в каком-нибудь из провинциальных театров. Там подобное заходит на ура, ибо актёру сидящему в полутёмном зале на покосившейся лавочке можно поверить. Всё-таки диалоги героев и их монологи — основной язык пьесы, а язык кино такой приём очень сильно обедняет. Согласитесь, гораздо сложнее заставить зрителя поверить в происходящее, не прибегая к словам. Герой молчит, а зритель ему верит. Вот это — достойный уровень режиссуры. Такие фильмы хочется смотреть и пересматривать. Но к «Крику тишины» это никакого отношения не имеет. Владимир Потапов словно нарочно смакует изобилием текста в сюжете. У него болтают, не закрывая рта все персонажи, исключая лишь маленького мальчика. Большинство диалогов при этом высосаны из пальца, и они не несут никакой сюжетно-важной нагрузки.

Очень слабый и сюжет в фильме. Не смотря на то, что в его основу легла, казалось бы, беспроигрышная тема: спасение ребёнка в блокадном городе, господин режиссёр ухитрился провалить даже её. Поскольку сюжет в фильме развивается очень предсказуемо и вместе с этим невыносимо медленно. По сути, уже с появлением в кадре товарища-военного (Артём Быстров) сразу становится понятно, кто он, зачем, и чем в итоге всё закончится. Но при этом остаётся ещё небольшая надежда на то, что режиссёр найдёт способ повести сюжет по менее предсказуемому пути, столкнёт главных героев с новыми трудностями, представит им возможность судьбоносного выбора, и тогда история заиграет новыми впечатлениями, окрасится свежими эмоциями. Но Владимир Потапов и на это оказался не способен.

Напротив, он размазывает сюжет, словно манную кашу по тарелке тонким слоем, заставляя своих героев совершать длительные бестолковые хождения по зимнему городу. И тем самым он накручивает хронометраж фильма, растягивая историю до полного метра. А смотрится это всё очень заунывно. Ибо герои, и в частности, товарищ-военный однообразно ходят туда-сюда без каких-либо событий. Их проходки регулярно дополняются раскрашенными кадрами военной кинохроники, чтобы напомнить зрителю, что действие происходит не где-то, а в блокадном Ленинграде.

Очень слабо работает и оператор Александр Пушкин. Он изматывает зрителя бесконечными нижними ракурсами, очевидно, что он умышленно ставит камеру так, чтобы не зацепить в кадр современные объекты: дороги, рекламные штендеры, припаркованные машины. В итоге получается, что герои у него постоянно смотрят вверх, проэцируясь на фон однотонного неба или кусок крыши. Оператор не даёт воздуха и пространства ни в одном из натурных кадров, заставляя героев постоянно огибать столбы и стволы деревьев, или стоять на фоне кирпичной стены. Любой кадр с перспективой улицы — это уже военная хроника, к которой господин Пушкин не имеет никакого отношения.

Но даже минимализировав загруженность кадра архитектурными объектами он ухитряется накосячить, поскольку мимо героев то и дело проплывают современные отреставрированные фасады, пластиковые окна и современные нумерации квартир в подъездах.

Увы, но господин Потапов и его команда превратили тонкую и трогательную историю в профанацию. Стыдно становится за такой фильм! А подать сюда Ляпкина-Тяпкина!

Страна огромная, и бой идёт смертный: Ленинград душит кольцо блокады, сжимая петлю голода на горле людей, не как один умирающих в борьбе с жестокой напастью, цепляясь за последний шанс, каким его подсказывает личная воля, сила которой оказывается больше у малого ребёнка, чем у взрослой женщины, которой её не хватило.

Одна из многих жизненных ситуаций, проявляющих скрытые стороны и неведомые прежде свойства характеров в состоянии экстремального давления обстоятельств, о котором было много писано-переписано в поэзии, прозе, дневниках и хрониках Отечественной войны, оставляя этой картине немного шансов на удачу, которая её авторам виделась не так, а иначе.

Дискуссионные беседы академической профессуры в подвале обстрелянного бомбоубежища, интеллигентские проповеди и недетская серьёзность осиротевшей девчушки — обязательная программа идейно-нравственного выступления, говорящего лозунгами плакатов, расклеенных на побитых осколками стенах уцелевших домов, вместе с дикторским голосом имитирующего Левитана Игоря Кириллова, наводят на картину тень агитпропа, что едва не упаковывает рассказ в футляр казёнщины, от чего его спасает не выдуманное стечение обстоятельств, а поразительная искренность Алины Саргиной и Артёма Быстрова, сумевших прочувствовать трагичную судьбу своих героев и сделать её живой пьесой, украшенной короткими зарисовками о блокадном житье-бытье, сдобренных собранием традиционно советских персонажей, вместе со старинной мебелью воссоздающих быт одной комнаты, куда, на счастье, заносит несчастных людей.

Неразговорчивый и терпеливый Лёва Гершов оказывается способен на очень интересные реакции, добытые потайными ухищрениями постановщиков, вызвавших необходимый отклик у маленького актёра, может даже и не думая о том, насколько потрясающе выглядит блаженная улыбка доходяги, которому новоявленная сестрица поменяла подмоченные штаны.

Именно эти трое, а не типовые сцены с прописными истинами или раскрашенные кадры блокадной хроники, делают эту ленту яркой и даже увлекательной при всей очевидности от чего идут и к чему клонят её создатели, ещё раз подтверждая, что любой расчёт ломает неподдельность образов людей, вызывающих естественное сопереживание в их душевном стремлении продолжать по-человечески жить вопреки страшной бесчеловечности.

Хороший фильм. Добрый, несмотря на тяжёлую тематику: Блокада Ленинграда. Никакой пиар-кампании, никаких завышенных ожиданий и попыток снять «для массы». Скромный, ни на что не претендующий, светлый кинопродукт. Действительно, тишина…

Для того, чтобы выжить в тяжелейших условиях, главная героиня находит себе цель (неосознанно): ей нужно кому-то помогать, нужно, чтобы кто-то её ждал, чтобы было, к кому возвращаться. Вот и обрела она «брата», которого опекала и выхаживала.

В фильме, как и во многих лентах о войне, есть нечто щемящее. Несмотря на трагичность ситуации, в которой оказались герои, «Крик тишины» не ставит целью раздавить зрителя горем и отчаянием. Здесь есть элемент жизнеутверждения. Жизнь побеждает смерть, как бы там ни было.

Фильм напоминает советскую прозу: местами идеализированно, чисто и наивно. Но так и должно быть, ведь герои ещё дети. Здесь есть надрыв, но нет вульгарности и ненужных любовных линий (чтоб «лишь бы была»). Очень гармоничный фильм, оставляющий после себя лёгкую грусть и хорошие впечатления. Здесь не увидеть мясорубки, вражды друг с другом и прочих жестокостей. Но подобного достаточно в других лентах о Блокаде, а также в документальных фильмах. Так что… это не минус.

Эта история расскажет о чём-то фундаментальном и светлом, но, чтобы это понять и почувствовать, нужно быть не_циником. И вместо того, чтобы выискивать недочёты в откровенно душевном фильме, подумать о том, что порой добро действительно побеждает.

7 из 10

Мне кажется, у любого нормального русского человека, независимо от его отношения к революции 17-го года, внутри начинает что-то нещадно ныть, когда он смотрит фильмы о Великой Отечественной. «Нет в России семьи такой, где не памятен был свой герой», все помнят слова из песни? Ты не воевал, воевали твои предки, и внутри просыпается словно какая-то генетическая память. Фильмы о Великой Отечественной бередят старую рану.

«Крик тишины» — это трогательный фильм о лучших человеческих качествах. Это фильм о жизни, не о смерти, хоть действие происходит в Блокадном Ленинграде. Катя спасает мальчика, которого бросила мать, решившая эвакуироваться с заводом. Именно желание заботиться, контролировать, воспитывать помогло Кате справиться с ужасами, творящимися вокруг. Ей нужна была цель, чтобы выжить. Конечно, это неосознанное желание, не более. Помочь слабому и благодаря этому быть сильной, знать, что ей есть, к кому возвращаться.

Здесь нет чернухи, жестокости, нелепой любовной линии. И это к лучшему. Каннибализм и прочие натуралистичные ужасы — всё это можно увидеть в других картинах по это теме, а также в документалках. Этот фильм о подростке, о мире её глазами, а не сводка исторических событий. Лента напомнила мне хорошую повесть какого-нибудь советского автора. Только нюанс в том, что здесь ничего не нужно идеализировать: детство само по себе идеально, взаимопомощь сама по себе идеальна, уважение друг к другу само по себе идеально…

Рекомендую.

8 из 10