Маскарад

В самом конце декабря 1940 года на киевскую киностудию, где заканчивались съемки «Богдана Хмельницкого», приехала группа «Ленфильма». Люди из столицы хотели устроить пробу исполнителю главной роли Николаю Мордвинову. И странен был не столько неожиданный их визит, сколько роль, которую предложили «сверху». К столетию смерти Лермонтова Сергей Герасимов собирался ставить «Маскарад», и ему нужен был Арбенин…

Драме Лермонтова была уготована сложная судьба. Уже и не узнать, сколько раз Михаил Юрьевич переделывал свой текст, дабы угодить цензорам. Только в начале пятидесятых годов позапрошлого века в Александринском театре были поставлены некоторые сцены. А спустя еще шестьдесят лет сам Мейерхольд отдал на суд свету свой вариант. Но Герасимов, взявшись за экранизацию, твердо решил уйти от всех известных интерпретаций. Блестяще знавший Лермонтова Мордвинов понравился режиссеру, но не убедил окончательно. Мол, хотелось бы кого-то поинтереснее: более фактурного и, чего греха таить, красивого. Внутренне мучился и сам Мордвинов, не находя нужной ноты, черты. Существует легенда о якобы забытых кем-то в гримерной горячих щипцах, которые попались ему на глаза. Пара минут, и из зеркала на него смотрел Арбенин со спадавшей на высокий лоб черной, как вороново крыло, прядью волос.

Пролог фильма, самая первая его сцена давно стала классикой режиссерского и операторского искусства. Набережная Невы, сильный ветер и тусклый свет редких фонарей. Появляются легкие сани, головокружительно быстро мчащиеся сквозь хлопья снега. Бобровый воротник и цилиндр лишь оттеняют бледность и скульптурную выразительность лица человека, сидящего в них. Бог знает, какие думы терзают его! Много ли есть таких сцен, молниеносных, четких и ярких экспозиций героя, умещенных в несколько секунд? Ироничной оказывается и идея показать в первый раз Арбенина в зеркале. Лживое зеркало, все отражающее в перевернутом виде. Арбенин напоминает, пожалуй, Мефистофеля: та самая прядь волос, «словно крыло раненой птицы»; черные брови вразлет над умными темными глазами, в которых нет, да и вспыхнет сдерживаемое пламя; орлиный нос и тонкие сжатые губы, на которых тень улыбки моментально превращается в едкую усмешку, стоит только ему обернуться к своим знакомым. Остается еще раз подивиться удивительной гармонии внутреннего и внешнего, каким-то чудом собранного воедино.

Арбенин давно устал носить маски. В игорном доме со Шприхом и Казариным он небрежно остроумен и высокомерен. Печален, когда в одиночестве ждет Нину. Искренне счастлив в ее обществе. Мордвинову удается балансировать на тонкой грани между яростной импульсивностью натуры Арбенина и ледяным спокойствием, которое годами оковывало его душу в глупой, тщеславной и алчной до денег и сплетен толпе. Нина без оружия лишила Арбенина его панциря и без оружия же нанесла ему смертельный удар. Ласка, подаренная ею, успокаивает его душу, отгоняя тени. Однако, нужна всего лишь маленькая искра, потерянный в маскераде браслет, чтобы костер недоверия за несколько секунд охватил пламенем беззащитное израненное сердце, лишенное черствой корки. Внимательно наблюдает за ней Арбенин издалека, из той самой великосветской тени, в которой он держался до этого, вынося полные справедливого яда приговоры. Его голова седеет за одну ночь, в которую была решена и его судьба, и судьба Нины. Он презирает ее, растоптавшую его любовь, презирает Звездича, юнца и волокиту, посмевшего тягаться с ним, презирает баронессу-сводницу. Презирает себя за то, что оказался бессилен перед «чудовищем с зелеными глазами». Арбенин думает, что спокоен в своем разочаровании. Но он и не подозревает, что опрокидывает свою душу в бездну, из которой когда-то Нина помогла ему подняться.

«Маскарад» не может отойти от законов съемки сороковых годов, но оператор Горданов делает все, чтобы яркие сцены-мазки давали нам сочную картину. Каждое действие, монолог подается отдельно от всех остальных. Но это ни на секунду не прерывает внимания зрителя, а лишь акцентирует его на Арбенине, ибо он центральная фигура практически всех планов. Один лишь раз он уступает это право Неизвестному. Сам Герасимов зловеще возникает перед Арбениным. Словно Рок, который обрел плоть и кровь, и теперь спустился, чтобы покарать несчастного. Но он опоздал. Гордый, ни перед чем не преклонившийся разум Арбенина уже сделал свое черное дело.

Мордвинов будет играть Арбенина в театре почти двадцать лет, доведя найденный в фильме образ до совершенства. Сейчас же его плавная, мелодичная декламация может показаться современному зрителю слегка неестественной, непривычной. Но если внимательно посмотреть в эти глаза и вслушаться в глубокий голос, можно понять, что Мордвинов заглянул в душу лермонтовскому герою, в ту самую бездну. И не остался отстраненным от зрителя великим трагиком. Он делал соблазн шагнуть за ним в эту бездну непреодолимым.

10 из 10