Один и без оружия

Начал смотреть исключительно ради Нигматулина. Скучное затянутое «действие», на 90% состоящее из пародии на позднюю коммунистическую пропаганду, стоически терпел. Но когда авторы показали оперативный прием по внедрению агента под прикрытием в криминальную среду… Да ещё и к хитрому и изворотливому авторитету… Спойлера не дам, но отмечу, что это было уж очень убого. Так даже в компанию к наркоманам лучше и не соваться. А уж отправлять людей на верную смерть, от которой их спасает лишь вопиющий произвол сценариста, никакой старорежимный сыщик не стал бы. Даже если он тайный вредитель (ведь тайный же!).

Добро бы рукопашки было много. Тогда можно было бы терпеть даже такое глумление над разумом и реальностью. Или была бы сложная интрига… или напряжённая драматургия… или глубокий психологизм… Ну хотя бы красивая картинка… А так выдержал полфильма, но даже если остальное шедевр — смотреть не советую. Или уж начинать сразу со второй половины.

5 за Талгата Нигматулина минус 3 за карикатурный сюжет, черепаший темп и мутную картинку (мало им некачественной пленки, так они еще и половину сцен затемнили). Итого 2 балла.

2 из 10

Только-только затих кровавый ветер революции и гражданской войны. И в город N медленно пришла поздняя русская осень, наполнившая всё серыми оттенками, созерцательную часть которой так ценит интеллигенция. Казалось бы, даже криминальный мир городка живёт по этим размеренным законам природы. Законам, кои не менялись со времён царствования Николая Александровича Романова. Но буря, унёсшая жизни миллионов наших соотечественников, как и самого Его императорское высочество, забрала с собой и души, и образ жизни, и убеждения тысяч солдат и комиссаров. И теперь они уже никогда не будут другими, особенно вынесенные на пустынный для них берег мирной жизни.

Именно на таком берегу и оказался герой картины Владимира Хотиненко «Один и без оружия» Константин Воронцов (Василий Мищенко). И, несмотря на довольно прямую сюжетную линию диктуемую жанром, которая не допускает сомнений в распределении ролей, антагонистом главного героя является отнюдь не вор Корней (в цинично-привлекательном исполнении Ивана Агофонова). Парадоксальность ленты в том, что главным антагонистом красного командира Воронцова является его же коллега, бывший «старорежимный» следователь Мелентьев, умилительно-интеллигентный и последовательный. И противостояние это основано не на классовой ненависти, не на профессиональном соперничестве, а на идеологическом подходе к службе. Для Мелентьева эта служба лишь работа, как засорившийся унитаз для сантехника, а для Воронцова это, прежде всего «фронт».

Именно в этот момент с виду незатейливая детективно-приключенческая история превращается в эпическо-многослойную драму. При этом классическое противостояние «милиционер-вор» становится не более чем фоном, используя который авторы пишут перед зрителем картину трагедии эпохи и людей, на долю которых выпало жить в этой самой эпохе.

Очередным слоем этой многослойной ленты является лейтмотив неспособности новоиспечённого милиционера Воронцова найти себя в новой мирной жизни. Стоит отметить, что эта тема, которую за границей обобщают в посттравматический синдром и пускают по кругам Голливуда со времён Вьетнама, в отечественном кинематографе редкость. Так, в этом направлении можно выделить, верно, только советский фильм «Гадюка» Виктора Ивченко и уже российский «Мой сводный брат Франкенштейн» Валерия Тодоровского.

И тут наступает момент, когда стоит потянуть за ниточку и клубок поднимаемых авторами вопросов начинает разматываться буквально на глазах, обрушиваясь на зрителя всем режиссёрским и актёрским талантом. Из серой городской будничности выплывает массив личности бывшего вора, а ныне тренера по борьбе в исполнении харизматичного Виктора Борцова (знакомого зрителю прежде всего по «Покровским воротам»), такого же как и главный герой одинокого на новом берегу. Он не желает жить прошлым, но уже не может жить будущим. Таким же трагизмом пропитана личность жены Воронцова (Дилором Камбарова), сложность чувств которой раскрываются не только актёрской игрой, но и операторской работой, когда камера размеренно проходя своим объективом фотографии начала прошлого века, погружает нас в бурный мир истории героев. Таким же образом медленно раскрывается и суровый, немногословный, но парадоксально порывистый и кипучий Хан (Талгат Нигматулин).

Именно поэтому режиссёры в лице Владимира Хотиненко и Павла Фаттахутдинова и использовали столь серовато-мрачный антураж и шарм осенне-зимнего городка. Только на подобном фоне личности героев выглядят особо колоритно. В намеренном применении такого приёма сложно сомневаться, так как за спинами создателей уже маячил чужой опыт в виде таких лент, как «Рождённая революцией» Григория Кохана, «Свой среди чужих, чужой среди своих» Никиты Михалкова, «Шестой» Самвела Гаспарова и т. д. Поэтому и актёрский ансамбль подбирался с особой тщательностью, дабы насытить скудное по хронометражу действо в 73 минуты максимально сочно. И даже использование низкокачественной плёнки «Свема», которая грешит потрясающе скупой цветопередачей, придало ленте мрачной притягательности.

Ещё одним контрастным мазком на полотне этой картины выступает потусторонне-холодная музыка Вадима Бибергана. Это редкий случай, когда музыка сопровождает больше не действия героев или заполняет пустоту видеоряда, а выступает ещё одним кусочком мозаики в портрете главных героев, их чувств и терзаний.

Склонность Владимира Хотиненко к мистицизму в фильме только начала пестоваться в виде символизма, граничащего с фантасмагорией. И, когда громада чёрного как смоль дирижабля вырисовывается на зимнем небе, преклонных годов господин Мелентьев, мягкий и вежливый, робко наполняющий пустоту зимнего парка, всматривается в небеса и понимает, что он остался на грешной земле. А дирижабль, как воплощение всех чаяний Воронцова, безвозвратно уплывает за горизонт, будто призрак, вышедший из сумрака времени, будто целое потерянное поколение. И нас на борту этого корабля нет, что возбуждает разочарование потери. Также уходит от нас и этот один из последних кинематографических портретов эпохи кровавого зарева начала века кистей Владимира Хотиненко и Павла Фаттахутдинова.

8 из 10