Плохой хороший человек

Экранизация одного из самых длинных произведений Антона Чехова — повести «Дуэль». О моральном, мировоззренческом и даже боевом конфликте двух относительно молодых людей — чиновника Лаевского (Олег Даль) и естествоиспытателя фон Корена.

Признаться, долгое время предполагал, что в названии Хейфиц свою характеристику давал, в первую очередь, Лаевскому — опустившемуся, развратному, но страдающему человеку. Словом, фильм виделся как странноватое оправдание такого типа личностей, — к коим принадлежит помимо Лаевского и его любовница — Надежда Фёдоровна, в целом верно характеризуемых фон Кореном. Наверное, подкупало отсутствие сомнений и безапелляционность героя Высоцкого.

Но при втором приближении заметно, что фон Корен становится слишком суровым заложником своих представлений, а дуэль едва не превращается в убийство. Потому что подвижность Лаевского в выборе своей личной судьбы даёт ему пространство для манёвра, а насильственное принуждение фон Корена не имеет человеческих перспектив. Потому и название фильма относится к обоим антагонистам. Но думается, что Лаевский вызывает даже больше сочувствия у авторов — особенно в его ночных бдениях и сомнениях.

Жаль, что странная дуэль приводит к прозаическому концу, в котором нет ни правых, ни виноватых — жизнь просто берет своё.

После Володи останутся его песни, а после меня останутся мои фильмы. Эта фраза осталась в памяти поколений, ее сказал Олег Даль 28 июля 1980 года на Ваганьковском кладбище!

А в этой картине живые, молодые Олег, Володя плюс Анатолий Папанов, Людмила Максакова, Георгий Ковальчук под руководством Иосифа Хейфица живут судьбою героев Чехова. Не играют, живут! Даль и Высоцкий в одном фильме! Хейфиц удивительный, фантастической прозорливости режиссер собрал в своем фильме двух гениев, которые обрекли картину на бессмертие! И в сюжетном противопоставлении, сюжетном конфликте Высоцкого и Даля я особенно люблю, особенно наслаждаюсь талантами Папанова и Ковальчука!

Помните эти без сомнения великие слова юного актера с лучезарными глазами — Как это противно природе человеческой!? Или умудренного опытом мужчины — Если людей топить и вешать, то к черту твою цивилизацию, к черту человечество!? Эти слова звучат в моей памяти, их не забыть!

Не хочу вдаваться в философские рассуждения по поводу тем, затронутых Чеховым, в частности о природе человека, эти темы абсолютно бездонные. Чехов мой любимый автор и мне есть что сказать. Скажу одно, как говорили древние — истина рождается в споре. И в этом конфликте никто из героев не выражает истину, но она — Истина, витает в воздухе, рожденная этим конфликтом и объединяющая всех участников.

Во всех участниках, крайне разных, оказывается единый фундамент, объединяющий их и еще миллионы людей в один народ — и этот фундамент ни что иное как Русская ментальность, самосознание Русского человека! Этот фильм — рассуждение о Русском народе, народе в котором различия мировоззрений никогда не должны перевешивать единства ментальности!

Все кто наделен разумом и чувствами, смотрите и пересматривайте эту картину, она заставит Вас «мучатся и думать»!

10 из 10

Перед просмотром фильма повесть не читал. Смотря же фильм, ловил себя на мысли: а как это описано у Чехова? И понимал, что, видимо, вот так и описано. Вот тут он затушил свечу, тут хлопнул рюмку, а вот тут наступил в коровью лепешку. А вот они: мысли и переживания героев…

И в какой-то момент понял, что надо обязательно читать. И «Дуэль», и вообще Чехова, и не только Чехова… Данный фильм — из тех гениальных работ, которые побуждают читать оригиналы!

Это, пожалуй, главное.

Что касается самого фильма, то его можно охарактеризовать как «ничего лишнего» и «все на месте». Вообще трудно представить за что ему можно поставить отрицательный отзыв.

Еще хочется отметить один момент. Когда Фон Корен рассуждает о том, что вредных для общества людей надо «обезвреживать». В смысле физически. А ведь это и есть фашизм. Когда есть люди, а есть «недолюди», которых можно пускать в расход. Знал бы Чехов к чему такие рассуждения приведут в 20-м веке… Я без всяких выводов и намеков. Честно. Просто интересный момент. В этом смысле реакция доктора Самойленко на эти слова Фон Корен превосходна во всех смыслах.

Ну и о посыле фильма. Как далеко мы можем пойти за свои убеждения? И что является убеждениями, а что — пеной? Фон Корен попытался пойти до конца. Убить человека за свои убеждения… (Чувствуете разницу между «умереть за убеждения» и «убить за убеждения»?) С учетом самих убеждений этого Фон Корена — это страшно.

А Лаевский что-то понял. И стал другим. Сдул пену, которая раньше играла роль убеждений, и стал другим. Как и его жена (в этом смысле тут они нашли друг друга). Кто-то скажет: «сломался». Я скажу: «переродился».

Возвращаясь к началу рецензии, за побуждение к прочтению повести:

10 из 10

и большое Спасибо режиссеру и актерам.

Чехов был — с огромным отрывом — любимым писателем советских кинематографистов. История его экранизаций в основном следует за историей его литературного становления: предвоенное кино специализировалось по Чехонте и «Осколкам», сталинский ампир окучивал фактурных «Невест», «Попрыгуний» и «Анн на шее», оттепель вывела на авансцену лишних людей, которые там и расположились с присущей им бесцеремонностью, уже не подпуская к софитам простой народ ни в застой, ни в перестройку, ни в пореформенное лихолетье. Во многом благодаря этому, в головах образованщины в чело Чехова оказался намертво впаян интеллигентский терновый венец, а сам он стал устойчиво ассоциироваться с воплощённой укоризной, чтоб стоять перед Отчизной. Кроме того, коварная эстетика fin de siecle, все эти непременные в чеховском экранном контексте розы, грёзы, поэзы, эмфазы современную экранизациям укоризну лишь усугубляли: оказалось, что навязанный отечественными условиями образованческий аскетизм исключительно толерантен по отношению к любым грешкам тех, кто живёт красиво, всё своё негодование направляя противу Отечества, красивой жизни препятствующего. Советский кинематографический Чехов льстил образованщине.

В этом смысле киноверсия чеховской «Дуэли» от Хейфица поразительно иллюстративна — куда там Михалкову. Фундаментальный сдвиг акцентов задается уже самим названием. Кто там из главных героев тянет на плохого хорошего человека? Трусливый развратник Лаевский, абсолютно бездумно, праздно, безответственно, «волосатым папильоном», порхающий с цветка на цветок и сминающий нежное тушей? Или прикрывающий хардкорным социал-дарвинизмом свою мужскую либо имущественную несостоятельность фон Корен? А поди разберись, если первого играет Даль, а второго — Высоцкий, две ярчайшие иконы интеллигентского мифа и тренд-сеттеры семидесятых. Хейфиц-режиссёр, разумеется, не мог не понимать, что кастингом своим саботировал чеховский моральный посыл, поскольку актеры-жизнетворцы такого ранга и такого магнетизма просто не могли не привнести в лепку образов пышных хвостов зрительских представлений о себе самих, заметая и нивелируя чеховскую деликатную пластику характера. При полном режиссерском попустительстве дуэль на выходе получилась не между Лаевским и фон Кореном, а между Современником и Таганкой, лириком и физиком, подаванцем и возвращенцем, фигой в левом и фигой в правом кармане, выпивохой и выпивохой. Перенося место действия и съемок в модный в определенных кругах Коктебель, Хейфиц, казалось, нарочно усугублял у сведущих ощущения перенесённого на экран (около)киношного междусобойчика с актёрами в ролях самих себя и ситуациями, практически буквально копирующими быт и нравы тусовки. Вероятно, именно с этим связан весьма умеренный успех картины в прокате: зритель как-то слишком явно почувствовал себя чужим на этом празднике жизни.

Критика, как водится в таких случаях, фильм, скорее, обласкала, однако общий вердикт несоответствия экранизации литературной основе подписала тоже. Поскольку таки да, сам Чехов, всю жизнь суетившийся савраской, дабы вывести в люди немалую свою семью, к плохим хорошим человекам всегда относился не только без умиления, но с плохо сдерживаемыми фон-коренскими эмоциями. Праздность, соплежуйство, безответственность были ему совершенно чужды — до такой степени, что он, как известно из воспоминаний Авиловой, сам наложил на себя обет бездетности, когда почувствовал, что не потянет ни материально, ни по состоянию здоровья. Требовательность Чехова к себе многократно превосходила декларируемые фон Кореном требования к человечеству, но вопросом, мучившим его с самой ранней молодости, с чудовищно недооценённой, несмотря на фильм Лотяну, «Драмы на охоте», была моральная правомерность предъявления окружающим каких бы то ни было тебований, пусть и выполняемых тобою самим — поскольку как раз несоответствие окружающих требованиям может быть их единственной силой, знаньем и оружьем. Финал «Дуэли» — грустен и страшен: исправившийся, вставший на стезю добродетели Лаевский утрачивает вместе с яркими перьями грешков всю свою витальность, превращается в жалкую развалину, остов человека. Впрочем, и это не повод продолжать в угоду среде безнаказанно «откармливать внутреннего Шендеровича». Дело надо делать.