Рыжий, честный, влюбленный

Вроде бы за основу взята шведская сказка, малопопулярная в нашей стране. Да и фильм этот тоже не сказать, чтобы очень известный! Казалось бы, от создателя культовых «Приключений Буратино» и «Про Красную Шапочку» — но зайдите на страничку режиссёра на Кинопоиске и сравните, сколько оценок стоит у «Шапочки» с «Буратино» и сколько у всех остальных его фильмов, в том числе и у этого. Я не претендую на статус знатока, просто хочу выделить именно это произведение, совершенно незаслуженно затерянное среди остальных.

Сужу по себе, но посмотрев кино в детстве, нельзя сказать, что я был как-то особенно глубоко впечатлён. Мне сразу понравились песни, а сюжет… сказка и сказка! Просто детский фильм! И только пересмотрев его взрослыми глазами, я по-настоящему им проникся и оценил.

Фирменный стиль Нечаева — вселенная антропоморфных зверей. В «Буратино» они живут среди людей, и это считается само собой разумеющимся; в «Шапочке» маскируются под людей, так как там наряду с волками-оборотнями (хе-хе) участвуют и настоящие звери (коровы и свиньи);в этом фильме люди остаются за кадром. Так картина выглядит даже более целостной, но дело совсем не в этом.

Дело в том, что это сказка для взрослых.

Её посыл о торжестве всепобеждающей правды вполне может быть понят и детским сознанием. Но только взрослый способен уловить, например, что у лисёнка — своя правда, у семейства Ларссенов — своя, у Тутты Карлсон — своя и даже у комично-мерзкого ёжика Нильса — своя. Это истина, а истина — одна, потому что она объективна. Именно эту мысль пыталась донести до главного героя сова Илона. «Мудрость — это не что-то вроде справедливости, мудрость — это что-то вроде моих штор» — где же ребёнку расшифровать такое сравнение? Кстати, вот ещё вопрос интересный: что такое ум и что такое мудрость? Словом, не главный, но стержневой персонаж — сова в исполнении Татьяны Пельтцер — навряд ли может быть по-достоинству оценён и понят невзрослым зрителем. Не говоря уж об остальных морально-этических проблемах, поднятых в фильме! Здесь каждый зверь, каждый персонаж — олицетворение, личность, индивидуальность! Сознательно не комментирую никого из них, чтобы не опошлять картину, разжёвывая авторский посыл.

При этом при всём Нечаев не отступает от канонов классического творчества для детей, как это было в той же «Шапочке», снятой почти на грани модерна и постмодерна. Неотъемлемая часть его фильмов — музыка и песни, т. н. мюзиклы для детей. Как тут ни вспомнить песни из «Буратино» и «Шапочки» на музыку Алексея Рыбникова! Но так ли популярны и любимы в народе песни Игоря Ефремова из этого фильма? (Разве что только про «Эхо» иногда что-то там где-то звучит.)

А ведь тут каждая-каждая песня — да какая песня, маленька ария! — ещё, повторяю, с детства пронизывает меня в буквальном смысле до мурашек по всему телу. Живи я в конце XX века, оббегал бы все известные музыкальные киоски в поисках пластинки. Нынче не постеснялся бы закачать в плейлист, да не то удовольствие слушать их вне контекста фильма — сегодня ж не то что послушать песню, фильм в любой момент можно себе включить!

И вот под лёгкую и вместе с тем проникновенную музыку в каждый момент, под гениальные до мороза по коже песни, взрослыми глазами, взрослыми мозгами искушённого кинозрителя каждый раз с непередаваемыми ощущениями пропускаю через себя этот фильм. Это доставляет мне гораздо больше удовольствия, чем в детстве. Я люблю его больше, чем «Шапочку» и «Буратино».

Да. Это индивидуально, что с музыкой, что с самой картиной. Здесь я «свой зритель». Свой зритель всегда найдётся — прозвучало в другом фильме, тоже одном из моих любимых. Ещё раз к вопросу о правде и истине — это как раз-таки истина.

И для меня есть сказка Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король» и балет Чайковского «Щелкунчик»; есть драма Герца «Дочь короля Рене» и опера Чайковского «Иоланта»; есть повесть Экхольма «Тутта Карлсон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и др.» и фильм Нечаева «Рыжий, честный, влюблённый».

C`est la viе.

10 из 10

Всегда ценил творчество Нечаева. Он и Александр Роу — кино-сказочники моего детства. Но если фильмы Роу — полностью волшебные, словно их снимали прямо в Сказке. То картины Нечаева, напротив — словно реальность, в которой вдруг обнаружились сказочные детали и персонажи.

Хотя мне, в той или иной степени, нравятся многие фильмы Нечаева, но «Рыжий, честный, влюбленный» стоит особняком. Возможно, в содержательном отношении он самый емкий и при этом — самый тяжелый. В детстве я просто боялся смотреть этот фильм — настолько он выбивал меня из колеи. Боялся и смотрел.

И не удивительно. Тема, которая в нем является центральной, мягко говоря, не детская. Если угодно, это вариация темы «Идиота» Достоевского — можно ли быть среди людей просто хорошим человеком, без оговорок и натяжек.

Ответы Достоевского слишком мрачны, но, возможно, князю Мышкину, все же, просто не повезло. Его, по большому счету, не любили. А Людвигу повезло. Оказывается, можно быть таким человеком, можно найти силу и выйти из пропасти отчаяния, а сила черпается из Тайны Цвета Апельсина.

Впрочем, тут параллели можно проводить не только с «Идиотом». Вспоминается и «Оливер Твист», и «Ромео и Джульетта», и все это — только аспекты, грани этого сюжета. Даже для искушенного зрителя все это непросто.

Однако, хотя тема в фильме поднимается далеко не детская, но манера подачи такова, что проблема становится понятной и детям. Фактически, режиссер сталкивает маленьких зрителей с реальным взрослым миром через призму восприятия ребенка. Ребенка, которому каким-то образом удалось не перенять ценности окружающих его людей. И хотя во всей этой истории нет решительно никаких натуралистических подробностей, все равно она получается очень выпуклой и острой. В ней сцена за сценой возникают противоречия, каждое из которых наносит болезненный укол детскому сознанию — тому, которое еще не успело оценить ценность непроницаемых штор. И история детской(!) любви тут тоже подается весьма остро.

А чего стоит только сцена, в которой Людвиг объясняет Тутте, почему ему плохо после хитрого побега от Максимиллиана. Это уже не просто склонность к честности или неумение врать. Это подача юному зрителю понятия о дхарме — внутреннем законе и ощущении справедливости.

Традиционное для фильмов Нечаева достоинство картины — актерские работы, в том числе и детские. Обычно говорят о Филозове, Трофимове, Васильевой и Мирошниченко. Ничего не скажу, это высококлассные актерские работы, работа Филозова просто на грани перевоплощения в Лиса. Но я бы хотел отметить тех, кого, почему-то, не упоминают.

Во-первых, очень хорошо получилось все лисье семейство Ларссонов. И это было бы не так, если бы не дети. В принципе, все они справились, но особый шарм лисьему семейству придают сестры Кутеповы. Хотя у них и небольшие роли, но они здорово помогли создать атмосферу.

Во-вторых, почему-то не принято отмечать Тутту Карлссон. На мой взгляд, тем не менее, персонаж получился весьма емким и отыгран он Марией Яхонтовой на удивление хорошо. По меньшей мере, не хуже, чем Денис Зайцев в роли Людвига. В общем-то, они действительно достойны друг друга в этом фильме.

Отдельно, конечно, следует упомянуть песни. Причем, как музыку, так и тексты. В картинах Нечаева всегда на высоте этот компонент. Но, по-моему, именно в данном фильме он достиг вершины в творчестве режиссера, пусть и не приобрел такую популярность, как песни из «Буратино» и «Про Красную Шапочку». Не только «Тайна цвета апельсина», но и песня про Эхо, и песня «Может я и неправ…» просто великолепны, да и другие вполне достойны. Эти песни и музыка тоже очень многое дают фильму, не только в плане создания атмосферы, но и в содержательном плане.

Я время от времени пересматриваю этот фильм, теперь уже со своими детьми. Надеюсь, когда они подрастут, что-то вынесут отсюда для себя. Сейчас мне уже менее больно смотреть эту картину, у меня уже есть шторы. Но на некоторых песнях все равно давлюсь слезами.

10 из 10

По-моему, Леонид Нечаев — самый недооценённый отечественный кинорежиссёр.

Он воспринимается зрителями — и напрасно — только как детский сказочник. А ведь Нечаев создал «Мнимого больного», «Репетитора» и вдобавок к тому — ещё несколько произведений, вполне годящихся для просмотра как детьми, так и взрослыми. Среди них рискну назвать даже и данный на первый взгляд чисто детский фильм.

Нечаеву с драматургом Полонским удалось значительно опередить своё время, они словно почувствовали в том далёком 1984 году закат эпохи государственного патернализма и принялись, стараясь не опоздать, готовить нас, деток, к наступлению царства свободы, в котором, как нам теперь хорошо известно, с таким уютом обитают плуты и мошенники всех мастей.

Что же тут главное, в нашем новом царстве? Да оставаться самим собой, пусть хоть и ежеминутно поражая этим всех бесчисленных бестий!

Среди многих плюсов фильма хочется отметить актёрские работы Филозова, Николая Трофимова, Мирошниченко; в который раз Нечаеву с блеском удалось решить мучительную задачу нахождения юного дарования на главную роль. Великолепен замысловатый сценарий, честно говорящий, даже с юным зрителем, о трудностях и противоречиях жизни; драгоценная находка — образ мудрой, но тем не менее глубоко не правой совы — этой большой ценительницы всемогущества штор.

Иногда лишь чувствуется что-то не совсем точное в образе ёжика (актёрская интерпретация выглядит не оптимальной) и, думаю, натуралистические костюмы петуха и курицы совершенно не вписываются в славную нечаевскую стилистику — здесь меня, буду откровенен, подстерегал весьма неприятный сюрприз: воспринимать данных персонажей довольно непросто. Возможно, несколько слаба мама-зайчиха. Предупреждая цыплят об опасности, Людвиг XIV тем самым подставляет своего братца-агрессора. К сожалению, талантливому драматургу не удалось должным образом смягчить эту серьёзную коллизию.

Полонский — очень ответственный художник и можно представить, как трудно ему было решиться взять на себя написание стихов (видимо, Дербенёв и Энтин были заняты). К счастью, он рискнул — и мы все в итоге оказались в немалом выигрыше. А чудесная песня о «тайне цвета апельсина» стала одним из главных украшений картины.

«Солнцем полна голова», — сказал как-то в очень счастливый день один известный художник. Мне кажется, после просмотра картины каждый нормальный зритель испытает нечто подобное…

Магия художественного произведения заключается ещё и в том, что к нему хочется возвращаться снова и снова. А в эту сказку хочется умом и сердцем окунуться ещё и спустя многие-многие годы.

«Не научится хитрить — не вырастет!» — звучит жестоким предупреждением из уст прожжённых лисов и лисиц в адрес того, юного, цвета апельсина — или даже солнца — размахивающего школьным портфелем, бегущего по мягкому лесному покрову, придумывающего рифму к слову «враньё». Скомканы тетради по хитрологии, выброшен учебник по обмановедению, захлопнута дверь в альма-матер лжецов. Людвиг Четырнадцатый, младшенький в семье потомственных негодяев, не желает жить так, как «положено»: объегоривать, плутовать, водить за нос. Заведённый порядок вещей, в который так хорошо вписываются все звери и зверята, непереводимое, но интуитивно понятное «селяви», саднит ему душу. Есть индейку, накрываться овечьей шкурой, искать выгоду в страданиях слабых и доверчивых — надоело. Дерзкое, звонкое «Надоело!», аукающее в трёх соснах. Обиженное, горькое «Может, я дурачок», шелестящее в иголках под ногами. И резкое осознание: не выросло — нет, не выросло — там, внутри, а осталось и бьётся.

Метафора, одинаково хорошо поворачивающаяся к маленькому зрителю передом, а к взрослому — задом, в кино встречается так же редко, как в жизни — избушка на курьих ножках. Компромиссы, на которые идут создатели современных детских фильмов, оставили бы в недоумении Георгия Полонского. Кажется, что сценарист играючи, на досуге, собрал из сказок шведского писателя Яна Улофа Экхольма универсальную историю о бунтаре (если хотите — Избранном), идущем против системы. Второе дно здесь искусно запрятано в каждый диалог, в каждую песню, в каждую деталь одежды и интерьера. Там, где дети сопереживают сверстнику, который хочет быть честным, и с интересом гадают, что дальше, взрослые — проросшие гнилью сомнений, избитые градом насмешек, укутанные плесенью отговорок — переживают настоящее воскрешение.

Нельзя не поверить мальчишке с блестящими — то ли от слёз, то ли от света правды — глазами. Своенравному дитя, чьи вопросы так пронзительно наивны, так изящно естественны. Благородному рыцарю, чьи убеждения вылиты из алмаза. Такие Людвиги — в каждом из нас: рыжим всполохом, жарким трепетом, настойчивым эхо. «Я буду поступать по совести!» И рассыпается матрица на нули и единицы, и полнится животными вскриками условный лес. Возмущены учителя, расстроены родители, цинично насмешливы братья и сёстры. Первая часть фильма рисует характеры и обозначает проблемы: животное сообщество представлено во всей своей косности и намеренно преувеличенной типичности. При отсутствии каких-либо визуальных эффектов и дорогих костюмов, актёры превратили детский утренник с песнями-плясками в прочувствованную — на каждой ноте — историю о сохранении самого себя. Здесь люди играют зверей, чтобы — в конечном итоге — передать с экрана человеческие переживания. Старая сова, как заезженная пластинка, тянет свой тоскливый мотив и прячется от мира за плюшевыми занавесками. Ёжик Нильс строит теории революций и заговоров, а на деле способен лишь уколоть от обиды и заползти под камень. Зайчиха-домохозяйка запирает детей дома — подальше от рыжих шельмецов — и знай себе лепит пирожки с капустой. Что станет с юным идеалистом в этом вековом лесу заблуждений? Не опасно ли убегать из дома, имея за пазухой лишь рифму, и в попутчиках — только собственное эхо?

Во второй части повествованием правит сюжет: честный лис («Ко-ко-какой?») попадает в курятник. Разворачивается театральным действом конфликт доверия и предубеждений («А откуда вы знаете, зачем я пришёл?»), проступают на детских лицах веснушки первой любви, связываются — собственноручно надетыми цепями дружбы — сердца сторожевого пса и оклеветанного пленника обстоятельств. Проблемы, так часто повисающие мёртвой петлёй в психологических драмах, в этой детской сказке поданы со всей остротой — разве что без натуралистичной жестокости. Опасность таится в жёлтых перьях, разбросанных у секретного лаза в заборе, в добрейшем ворчании Максимиллиана, сетующего на собачью жизнь, в зловещем обещании Человека выкурить всех рыжих бестий из своих нор…

Но добро не кончается. Всё ещё бьётся там, внутри. Рвётся наружу стихами, такими грустными порой песнями. Единожды закравшись в душу, оно живёт там вечно. И потому охота на лис — как часть сюжета — обрывается на рассвете, не успев привести к трагическим последствиям. И надежда протягивается тонкой паутиной в утреннем тумане. И Людвиг, об руку с солнечной Туттой Карлсон, шагает по росе. Рыжий, честный, влюблённый.