Счастливые дни

Кинофильмы подобного жанра (в данном случае арт-хаус) всегда рождают проблематику уже на зачатках своего раскрытия — интерпретация приводимых автором аллегорий, метафор и других выразительных средств, разительно может отличаться от восприятия оной зрительской аудиторией. И это самая настоящая режиссерская провокация, когда осознанно разъединяются мнения, но имеется масса версий, которые привлекают на свою сторону и религию, и культуру, и политику. «Счастливые дни» прекрасно подходят под это описание, делая первую полнометражную работу Балабанова размытой, как показываемые в ней локации «антиквариатного» Петербурга.

Но главная мысль повествования, всё же, тянется трамвайными рельсами через всю сюжетную линию про безымянного человечка в шляпе. И не смотря на то, что сама история основана на произведениях ирландского писателя Сэмюэля Беккета, весь антураж наполняется именно русской, классической безысходностью. Ну а в центре — Маленький Человек.

Дальше же трактовать можно как душе угодно: ад ли показывает Алексей Октябринович или томные стенания того самого человека в потоке короткой, по сути, жизни. Не меняется одно — герой Виктора Сухорукова не знает, кто он такой, а окружающий мир частенько настроен против него. Есть тут и любовь в обличии Анжелики Неволиной, но и та оказывается продажная.

-Вы живете проституцией…
-Да, мы живем проституцией

Сергей Сергеевич, Пётр, Боря. Все эти имена, по движению абсурдистского сюжета, применяет на себе протагонист. И, в общем-то, сам он никогда не против — Человек, вырванный из психиатрической клиники, откуда начинается повествование, ранее только и делавший, что «показывавший темя», вынужден подстраиваться. И вот тут возникают различные препятствия, которые похожи на завуалированные человеческие пороки и страсти.

В большей степени, вся картина напоминает прощание с детством и прощание это личное, исключительно балабановское. Так или иначе, даже само название работы усмехается перед наблюдателем, мол «вот как бывает, когда вырастаешь». Говорит об этом и темперамент героя, пропитанный инфантилизмом (на что указывают вступительные и заключительные кадры в виде детских рисунков). Понимал ли это сам Балабанов, когда создавал фильм, говорит один зафиксированный хроникой случай — лёжа на диване и смотря со своей женой Надей отрывок из «Счастливых дней», где Человек просит оставить его в больнице, та спрашивала Алексея:

-В этом есть смысл?
-Не помню. Это красиво.

6 из 10

Полнометражный дебют Балабанова, который сейчас незаслуженно остается практически без внимания. Сэмюэл Беккет, а точнее его повесть, была взята за основу этого произведения. Итак, Балабанов выступает режиссером, а на главную роль берет себе, тогда еще мало известного Виктора Сухорукова.

Мрачный и безлюдный Петербург. Кажется, что все диалоги и люди, что появляются изредка в фильме — случайны. Такова и есть задумка автора. Главный герой по сути никому не нужен, а услуги, которые он то и дело оказывает людям, лишь очередной случай им воспользоваться.

Весь фильм герой пытается убежать от самого себя, то и дело, останавливая свой маршрут по вине этих самых «случайных людей». Да, герой умственно болен, но в этом мире Балабанова нет ни одного здорового человека, а если все больны, то будет ли его болезнь заметна?

Забраться в помойную урну и спрятаться ото всех — вот предел мечтаний главного героя. Единственное чего он по-настоящему хочет, это абстрагироваться от окружающих его людей и действительности. Все, что ему нужно от жизни, это хранимая им шкатулка.

Этот фильм пришелся на эпоху девяностых не случайно. Алексей Балабанов сквозь сюрреалистичный сюжет передает нам свои переживания касаемо любимого города. После того, как СССР распался, изменилось абсолютно все. Изменились отношения между людьми, между властями и гражданами, все стало каким-то пустым, отчужденным, все стало чего-то ожидать. Алексей, подобно главному герою не хочет впутывать себя во все это. Его шкатулка — кино, которое он хочет снимать, он хочет спрятаться ото всех и не принимать участия в очередных гастролях человеческого театра абсурда.

8 из 10

В 1991 году российский режиссер Алексей Балабанов снимает в Санкт-Петербурге свою дебютную полнометражную ленту «Счастливые дни» по мотивам произведения (хотя, если быть точнее, произведений) Самюэля Беккета. Перечисленного уже достаточно, чтобы предвидеть тяжелое, если не сказать беспросветное, настроение первого фильма тогда еще никому не известного постановщика. Герой Балабанова — человек, которого только что выписали из больницы. Он не знает, как его зовут, не знает, кто он такой, не знает, на что способен и чего добился в жизни. Он умеет только показывать своё темя — в больнице врачи часто осматривали его голову. Единственное, чего он хочет — найти жильё. Безымянный персонаж Виктора Сухорукова бродит среди безлюдных улиц, мимо несутся пустые трамваи без водителей, редкие прохожие смотрят на него отсутствующим взглядом, кто-то его бьет, кто-то кидает в него камни или отнимает калоши. А он продолжает искать свой угол за какие-то гроши, которые у него остались. Ходит, стучится в двери и смотрит на людей, которых, кажется, может уже только ненавидеть.

Атмосфера смутного времени, когда старое разрушено, а новое еще не построено. Иррациональность во всём, как и заведено у Беккета, представителя театра абсурда. Обветшалый город на Неве, формально еще Ленинград, но фактически уже просто Питер, здесь когда-то начиналась история распавшейся империи. И всё это вместе — «Счастливые дни». Вспоминая дикую противоречивость того периода, название уже не вызывает диссонанс. Важность исторического момента исключительна, в иное время и при иных обстоятельствах этот фильм появиться просто не мог. Сам режиссер отмечал, что снимал маргинальное кино, содержательно соответствующее настроению тех лет.

Глядя теперь на эту работу, становится ясно: это абсолютно балабановский фильм, который точно вписывается в его дальнейшее творчество. Везде, где у режиссера возникала тема маленького человека и большого города, последний оказывался чужеродной и агрессивной средой, забирающей энергию, разрушающей человека. В следующей абсурдистской ленте, экранизации романа Кафки «Замок», Землемер попадает в извращенный мир бюрократов и лизоблюдов, в новелле «Трофимъ» приезжий крестьянин находит в городе свою смерть, персонаж-немец из популярного «Брата» рассуждает о злой силе города, а владелец подпольного фотоателье Иоганн в фильме «Про уродов и людей» обреченно уплывает на отколовшейся льдине. Никого из них город не принял. «Счастливые дни» в этом ряду выглядят особенно символично, здесь город предстает одной большой могилой, где под тяжестью собственных пороков зарыты все: калеки, пьяницы, проститутки, артисты, музыканты, взрослые и дети, женщины и мужчины. Зарыты заживо, поэтому кто-то еще дышит, кто-то уже перестал, а кто-то пока не чувствует, что начал задыхаться.

Где бы герой ни находил временное пристанище, везде его держали ради выгоды. Женщина-татарка ждала деньги, бездомный слепой — помощника, проститутке нужен был постоянный любовник. А ему самому уже не нужно ничего. В мире мёртвых живому нет места, больной и беспамятный герой это понимает интуитивно и чувствует приближение смерти, похоже, лучше остальных. Он приходит на кладбище и смиренно ложится на скамейку, но ему мешает подсевшая девушка. И злая ирония, и явный намек видны одновременно в его раздраженном «Вы мне ноги протянуть мешаете!». Найдется такое место, где уже никто не помешает. Лодка, построенная, как ковчег, для спасения, но накрытая сверху крышкой и превращенная таким образом в гроб. Пожалуй, нигде больше Балабанов не использовал настолько доступные и настолько мрачные метафоры. Гаснет свет под незатейливые звуки шарманки, которую всегда с собой носил маленький безымянный человек. По-балабановски злая и по-беккетовски логичная ирония: сыграл в ящик. Наконец-то. Вот и вода заполняет город, и уже привычно пустой трамвай на улице замирает. Появляется по-детски нарисованная лодка, плывущая по воде со стрелочкой «Это я». Увы, на этот раз лодка пуста.

8 из 10

Скитание одинокого человека без имени по пустынному и будто вымершему Петербургу. Его, однажды, выписали из больницы, врачам, видно, надоело разглядывать его темечко, у него никого нету и ему некуда пойти. Мимо мрачных, пустых улиц и мчащихся без остановок, но также пустых, трамваев, с музыкальной шкатулкой за пазухой, герой ищет комнату, где он мог бы быть.

Случайно повстречавшиеся люди дают ему имена-названия, например, одна женщина назвала его, в честь бросившего её возлюбленного, Сергеем Сергеевичем. Слепой бродяга назвал его своим другом Петром, а одна молодая проститутка называет его Борей и говорит, что ждет от него ребенка.

Невероятно сложным и красивым фильмом заявил о себе начинающий режиссер Балабанов, уже имеющий опыт работы в короткометражном кино. Фильм насыщен деталями, создающие пугающий, поэтический образ северной столицы и место одного человека среди людей. Своей детализацией и подачей фильм в целом напоминает фильмы старшего товарища по «Ленфильму» Алексея Германа, который Алексея Балабанова не просто прописал на «Ленфильме», но и всячески ему помогал на начале его творческого пути. В «Счастливых днях» Герман выступил, как продюсером или лучше сказать наставником, а в следующем фильме (экранизация Кафки) «Замок» сыграл одну из небольших ролей. Много общего у этих двух режиссеров и, к сожалению, для обоих 2013 год оказался критическим…

Обшарпанность, фактурность, пустота и отрешенность, страх и грязь — то немногое видимое, что характерно почерку большинства последующих фильмов Балабанова уже прослеживается в его первой полнометражной картине. Кстати, как Тарковский снимая в каждом своём фильме одинокое дерево, как образ, Балабанов в каждом своём фильме снимает камин.

Незнаком книгой Самюэля Беккета, по книге которого снят фильм, но посмею разгадать один из ключевых посылов «Счастливых дней» только по фильму, по крайней мере мне он показался очевиден. Весь мир фильма, это фантазия главного героя фильма, скажем, психически не здорового человека. В самом названии «Счастливые дни», кроется ответ на расшифровку фильма, ведь название фильма можно перефразировать в «Его счастливые дни». Кино, это выборочные куски представленной реальности (будь она вымышленная, или настоящая) вырезанные при помощи кинокамеры, на что, по-мнению режиссера мы должны смотреть, что бы увидеть историю и понять суть. Как правило, помимо режиссерской, операторской призмы, мы ещё видим как бы глазами героя — замечаем только то, что замечает герой; находимся только там, где находится герой. Именно в этом случае\фильме, как бы сидя внутри героя, всматриваясь в окружение его мироощущением, испытывая те же эмоции, могу сказать, что название можно перефразировать в «Мои счастливые дни». Другими словами, мы видим мир, так как ощущает его главный герой, на сколько бы он пугающим и отталкивающим не был для зрителя, для героя дни с яркими событиями, обрастают эмоциями, обретает воспоминаниями, это и делает человека счастливым. Стоит вспомнить начало и конец фильма — это рисунки на кальке, обведенные контуры с реальных домов, трамваев, окон, дверей, небо и т. д., на картинках так же виден схематично нарисованный человек с подписью «Это я». Тем самым подтверждая мою гипотезу — герой рисует, выдумывает окружающий его мир и себя в этом мире. Приходит на ум мысль, а вообще выписали ли его из больницы, а вдруг он так же лежит во тьме своей палаты с травмированной головой, и сочиняет этот мир, или он видит сон.

Для Балабанова это было экспериментом, заглядыванием с другой грани на искусство кино, расширением киноязыка в целом, на основе субъективного ощущения. Сложно будет воспринимать фильм, если не принять во внимания эти условия. Для главного героя фильма его мир выглядит именно так.