Старики-разбойники

«Я спешу посмеяться, иначе мне пришлось бы заплакать»
'Что ж ты вытворяешь, еретик? Как же это у тебя, окаянного, вообще палец над клавиатурой поднялся - написать красную рецензию на классическую советскую комедию Эльдара Рязанова?!' Да, увы! Да. Тут самый золотой-платиновый состав! Во главе ансамбля - страшно сказать - сам Юрий Никулин. В красный цвет рецензию на такой фильм раскрасить - попахивает вообще кощунством. Я всё понимаю, что вы думаете обо мне сейчас.

Признанный мастер грустной комедии СССР - Георгий Данелия. И вот у него как-то да: 'Осенний марафон', 'Слёзы капали', там я не знаю, 'Афоня' - везде персонажей и жалко, и в то же время смешно. Смешно потому, что - парадоксально - персонажи вышеперечисленных фильмов Данелии делают гадости, и за это закономерно огребают. А здесь Воробьёв-то и Мячиков плохого что сделали, объясните, пожалуйста! За что с ними так? Ну или ладно, поставим вопрос иначе: это тоже смешно?

С картиной-то, может быть, и смешно. Но вот с ограблением инкассатора - лично мне уже как-то не хватает здесь чувства юмора! Соответственно и ко всем последующим событиям я не могу относиться, как к поворотам сюжета комедии. Пусть даже и трагикомедии.

С Федяева разве что здесь немножко забавно. На Проскудина наплевать, а вот за Мячикова мне страшно обидно. И за Воробьёва обидно. И в итоге совсем не смешно. Начиная от ограбления инкассатора - с этого момента и дальше мне уже не хочется смотреть, потому что я волей-неволей на месте Мячикова представляю себя. Фильм-то, очевидно, талантливый, это просто я такой впечатлительный.

А чтобы объяснить своё личное отношение, не углубляясь в детали сюжета, я перейду на язык аналогий и проведу параллели совершенно с другим классическим фильмом Рязанова. Не удивляйтесь, но я вспомню... 'С лёгким паром!'

Возможно, для вас не секрет, что в сети среди массовых обывателей вошёл в моду мейнстрим очернять культовую новогоднюю комедию. Лить слёзы над Ипполитом, поносить последними словами Лукашина... Неужели ни разу не сталкивались? Я не к тому, чтобы спорить или возражать - это мы будем делать на другой страничке Кинопоиска. Я вспомнил это к тому, что суть восприятия зрителя и подача режиссёрской идеи могут входить в конфронтацию.

Допустим, какому-нибудь зрителю не нравится 'С лёгким паром'. А что он скажет про наш с вами фильм? Будет ли ему обидно за Мячикова, точно так же как обидно за Ипполита из 'Иронии судьбы'? Будет ли ему неприятен Проскудин, точно так же как неприятен Лукашин из 'Иронии судьбы'?

(Миронов просился, кстати, на роль Лукашина в 'С лёгким паром!'. Рязанов предложил ему Ипполита, но Миронов отказался. Сказал, надоело ему отрицательные роли играть.)

Вот только в своём восприятии истории о приключениях Мячикова и Воробьёва я не определился, чувствую ли себя в конфронтации с режиссёрской идеей. Фильм вроде позиционирует себя как душевный и добрый с тёплой грустью. Не знаю. Эпизод с инкассаторскими деньгами не добрый, хоть что со мной делайте. Да и сон не очень-то добрый, хотя по-своему милый. Старики дружат и добры друг к другу? Это безусловно, и сыграно выше всяких похвал (кто бы спорил) но оттого и печально. И жалко их всех какой-то уже не тёплой, а раскалённой докрасна грустью. И в итоге совсем не смешно.

Возможно, тут просто подразумевается, что ещё через несколько лет уже все трое - глубокие пенсионеры - будут резаться в домино и вспоминать: 'А помнишь, как мы воровали картину?' 'А помнишь, как ты у меня деньги украл?' - и сами же над собой посмеются. Это, конечно, всё мои домыслы, но... приснился бы пусть не мне, а, допустим, Воробьёву или Анне Палне такой вот почти вещий сон! Хотя с другой стороны, это было бы закрытие недосказанности не в плюс драматургии. Но вы, я думаю, поняли, к чему я клоню.

И вообще. Нет у вас разве такого кино, о котором вы скажете: 'Уважаю и признаю, но вот моя лично не лежит душа к этому'? Факт ведь, есть.

Так что простите меня за моё субъективно 'красное' отношение, товарищи!

Ну не люблю я этот фильм.

P.S. Пофантазируйте как-нибудь для себя: а если бы этот сценарий отдать Георгию Данелии?

Пустой и грустный человек
Я знаю что всем нравится этот фильм, у него высокий рейтинг, он входит в топ лучших советских фильмов и т.д. и т.п. Поэтому его можно якобы только хвалить и нельзя критиковать. Но давайте рассуждать, а о чём этот фильм, чему он учит и хотите ли вы научиться хоть чему-то у главных героев.

Сюжет прост. Главного героя хотят отправить на пенсию не потому что он плохо работает, плохой сотрудник или он не нравится начальству. Нет, просто в силу разных договорённостей, место этого сотрудника должен занять чей-то знакомый.

Но главный герой не хочет уходить и решает всеми возможными способами как-то себя проявить, показать свою ценность и нужность.

Теперь о фильме:

Что можно сказать о главном герое? Николай Сергеевич Мячиков хороший человек, но по какой-то причине у него ничего нет в жизни, кроме его работы. У него нет жены, нет детей, нет внуков, нет хобби, мы не видим его с хорошей книгой в руках, у него нет любимого сада за которым бы он ухаживал, у него нет большого количества друзей, у него нет даже любимой женщины.

Как такое могло случиться, что у него нет вообще никаких интересов и увлечений? В мире столько интересного (кино, театр, музеи, путешествия, выставки, стихи, живопись, скульптура, хорошая литература, беседы с друзьями, спорт и т.д.).

Он как типичный маленький человек из произведений классиков. Вроде того же Акакия Акакиевича. Но разница между ними безусловно есть и возможно эта разница спасает главного героя.

Может ли зритель сопереживать главному герою? Думаю нет. Но почему так происходит? Потому что мы не понимаем главного героя. Он живёт в мире где он никому не нужен, в том числе своему начальству. Он живёт в мире, где почти нет преступлений, по крайней мере серьёзных. То есть эта его тяга к работе не оправдана борьбой со злом, с невероятными злодеями которые рыскают и режут мирных граждан. Ему просто скучно.

Тогда почему зрители должны ему (главному герою) сопереживать? Мало ли кому скучно. Нам всем бывает скучно. Более того, зритель бы больше сопереживал герою, если бы авторы фильма рассказали хоть что-то о прошлом героя. Почему он таким стал, какие у него были причины таким стать и таким оставаться всю жизнь.

Ну заканчивается фильм более-менее нормально. Но в конце зритель не особо понимает, а что собственно он должен понять, обдумать и чему научиться? Наверное не быть замкнутым, не быть эгоистом, и быть более разносторонним.

И старики бывают молодыми
Тему для своей новой комедии Эльдар Рязанов выбрал довольно интересную и актуальные на все времена: возраст — это условность, даже старики могут чувствовать себя молодыми и готовыми к новым свершениям. В фильме снялись знаменитые Юрий Никулин и Евгений Евстигнеев. Какими же получились «Старики-разбойники»?

Как и многие из старых лент режиссёра, эта получилась незамысловатой по сюжету, и акцент здесь на самих действиях. Любая комедия, пожалуй, держится на ситуациях, при которых в привычную жизнь вторгается что-то чужеродное и вызывает всеобщее удивление. Никулин, чьё комедийное амплуа после фильмов Гайдая прочно укоренилось в сознании зрителей, создаёт здесь соответствующий, почти родной образ, но получилось... как-то не очень. Рязанов, судя по всему, слишком расслабился на съёмках и не до конца продумал все детали, из-за чего в происходящее верится с трудом. То, что герои решают подстроить преступление, выглядит интересным, но когда зрителю показывают, что «новички» на глазах у всех совершают ограбление — уж извините, но как-то не вписывается это в остальной фильм. И Никулин, и Евстигнеев, вероятно, не были лучшими кандидатурами на главные роли, поскольку они и правда слишком молодые. По крайней мере, морально. Последний и в восьмидесятые ещё играл довольно молодых персонажей, а Никулин «состарился» только в 1990-е.

Ещё один элемент, который для комедии, опять же, не очень подходит: перебор с насмешками над пожилыми людьми. Персонаж Андрея Миронова получился слишком прямолинейным, а если говорить на чистоту, то даже неправильным. Открыто признаваясь в недобросовестности, он так ничего и не усваивает к концу фильма. Следовательно, нужен он здесь для того, чтобы зритель почувствовал негодование. И только. Юмор тут какой-то слишком чёрный. Анализируя такие составляющие наряду с зашкаливающей самокритикой и бессмысленным самопожертвованием главного героя, приходишь к выводу, что у нас тут трагикомедия. По идее, мораль «не грусти из-за старости» должна оставлять какое-то радостное впечатление, но вместо этого зритель остаётся с чувством грусти.

По итогу: мрачновато. Чересчур. Таким уж, видно, стал сам режиссёр в начале 1970-х гг.

7 из 10

«…и давай, Коля, помрём честно»
Потеря всего — работы и её смысла (торжество самого презираемого им всю жизнь человеческого типа, который выбрасывает на помойку все его многолетние усилия сделать хоть что-то значимое и быть хоть кем-то признанным), семьи (смерть жены), дома (продажа за копейки всей обстановки обустраиваемого им всю жизнь очага), своего тела (уже ежедневные болезни-боль-немощь), своего разума (жизнь в им почти не замечаемом, но так легко ему демонстрируемом всеми окружающими, старческом маразме)… Его уже нет, жизнь развеялась как дым — пара лет, пара месяцев, а может и дней и всё — казенный гроб и могила.

«Старики-разбойники» — торжество колеса смерти, гимн тщете всего сущего, предельный ужас трагедии человеческого существования… комедийная же мишура — лишь мастерская маскировка пеиситанатоса Рязанова...

Да? Нет!

Катастрофа жизни героя Никулина погружает в ужас всех кто любит его, но не его самого. Его смирение с ходом жизни, которое лишь бестолковым активничиванием его друга на несколько дней прерывается нелепыми поступками, — не порождение его немощи или надвигающегося маразма — но жизнь в мудрости.

Он тихо жил в молчании повседневности, терпении близкого конца. Но жизнь эта не только жизнь в страдании, не так много там страдания — скорее недоумение, что вот оно все — кончается — странно… жизнь эта — это еще и радость «малого» — восторг от соприкосновения с величием искусства, удовольствие приготовления простой пищи, удовлетворение честностью службы, тепло старой дружбы, чудо встречи с новым близким человеком.

Мгновения уходящей жизни — они равны — будь они за 350400 часов до её конца или за 84600 часов (за 40 лет или за 10) — все они уходят, всегда будет их мало, очень мало. Человек умирает; вещи его сразу или чуть погодя выбрасывают; то, что он наработал, смывает глупостью или жадностью его сменщиков; в дом его заселяются чужие люди; друзья-семья его еще вспомнят, но лишь до того момента как и их вскоре закопают… был человек и нет человека… смыло как песочный домик волной… А ведь глупый ребенок так радовался когда лепил его… ведь мы так переживали когда продвигались вверх по службе, когда спешили сдать работу, когда получали/покупали/строили свой дом, когда знакомились с ней/с ним…

Герой Евстигнеева вроде как глуп безмерно. Глуп как большинство людей. Бежать, суетиться, верить, что сможешь перехитрить, утаить, пойти наперекор, вырваться из правил. И что? А все тоже. Сделаешь короткий штрафной круг и будешь все там же, где и был, потратив последние силы и свои, и близких... Но друг не попрекнет — он мудрый. Да и сам ты на самом деле мудрый — просто когда дело касается тебя, ты принимаешь этот последний ответ тебе от мироздания — ради же других сердце готово разорваться в бунте против всей вселенной…

Мудрость прожитого. Мудрость понимания цены собственного достоинства — только сохранение цены самому себе на весах тех, кого ты любишь и кто любит тебя, — только это успокаивает сердце. Наперекор всему, наперекор всей вселенной — я есть, я не разменял себя на мелочь, я не продал себя.

Ценность и целостность себя — своего Я, своей души, своей совести. Если все это цело — с этим легко жить и с этим легче умереть. Точка самости, мир собственных грез, интимность своего внутреннего — никоим образом не повторимого и никоим образом не отменимого — потому что оно вот оно уже есть — а не может такого быть, чтобы как-то сделалось так, что что-то бывшее вдруг стало не бывавшим…

Сохранить честь — цену себя — целостность себя — достоинство — отбросить любое, что не есть ты — постараться выгнать/отгородиться от бесов, которые покушаются на сам смысл «иметь достоинство». …Быть не от мира сего — быть дурачком — и тогда тлен этого мира не сможет коснуться тебя. Ты ускользнешь от лап смерти. Что она может — если ты есть и есть не один — если ты в кругу близких душ — бесконечно сильных в своем самовластном самопожертвовании друг ради друга.

Щемящая теплота утешающей веры.