Таинственный монах

«Что имеем — не храним, потерявши — плачем» Именно этим крылатым выражением можно охарактеризовать сегодняшнее состояние фильма «Таинственный монах» Аркадия Кальцатого. В этой ленте таинственным является не только и не столько сам «секретный» монах, сколько атмосфера, которая окружала ленту после её выхода на экраны. Афиша завораживала и эмоционально-ярким эпизодом из фильма, и сложной для совсем ещё мальчишки надписью: «Цветной, звуковой, стереоскопический»! Цветной и звуковой — понятно (всё ж не лаптем щи хлебали), а слово «стереоскопический» так и осталось загадкой на многие годы, потому как специализированных кинотеатров для демонстрации подобных фильмов в СССР «было раз-два и обчёлся».

Я о таких тогда и не слышал, но были «знающие люди», которые, побывав в «тридевятом государстве» — Москве или Ленинграде, — рассказывали чистую фантастику о том, «как с экрана в зрительский зал топор залетел»! Такая фраза могла затащить на фильм кого угодно. Даже притом, что большинство зрителей увидело «Таинственного монаха» с помощью собственных глаз, а не посредством поляризованных очков. Восторгу не было предела, ибо сравнивать такое «кинотаинство» можно было лишь с «Неуловимыми мстителями» Эдмонда Кеосаяна, вышедшими годом ранее, да «Новыми приключениями неуловимых», премьера которых почти совпала с премьерой «Таинственного монаха».

А потом фильм как-то «по-тихому» исчез. Правда, посмотреть его успели почти 40 млн. советских зрителей: лидер проката в СССР 1968 года — 10 место. (Для сравнения: «Неуловимые мстители» — 55 млн.) Но в отличие от «Неуловимых…», снятый для системы «Стерео-70», «Монах…», при том, что вышел сразу в 2-х «версиях»: стереоскопический (9 частей, 2773 метра, многоканальный звук), и обычный (9 частей, 2218 метров, звук моно), сегодня недоступен для ценителей советского кино в более-менее приличном состоянии, не смотря на то, что энтузиасты не один год «обивают пороги» «Мосфильма» с просьбой дать второе рождение этому новаторскому в год премьеры фильму. Но, как это часто бывает в нашей стране, — «А воз и ныне там!»

Единственное, что могут себе позволить киноманы при крайне некачественной картинке — это наслаждаться музыкой, которой в фильме много. Но самые запоминающиеся, конечно, две: «А пуд как был — он так и есть, шестнадцать килограмм!» (М. Танич), и «Последняя осень» (Ю. Борисов). «Песня про пуд» за прошедшие годы стала крылатым выражением для обозначения чего-то неизменного — константы. А «Последняя осень», пережив непростые времена, вошла в «Белогвардейский цикл», который в лирико-поэтической форме ностальгирует вовсе не о «золотопогонниках», а НАСТОЯЩИХ ОФИЦЕРАХ, где бы они не служили — у белых, или у красных…

«Напишу через час после схватки. А теперь — не могу, не проси. Эскадроны бегут без оглядки, Унося мертвецов на рыси. Нас уже не хватает в шеренгах по восемь. И героям наскучил солдатский жаргон. И кресты вышивает последняя осень по истертому золоту наших погон…» Юрий Борисов «Последняя осень».