В начале века

60-е годы — золотой век Киноленинианы, когда вождь мирового пролетариата был не только свадебным генералом, чьё присутствие должно было придать значимость картине, посвящённой очередному герою Гражданской войны, но вполне самостоятельным персонажем, чья биография вызывал непосредственный режиссёрский интерес.

Именно таким и оказался фильм Анатолия Рыбакова, очень перспективного п

постановщика, слишком рано ушедшего из жизни: после шести игровых полнометражных киноработ, последней из которых и стало «В начале века», он скончался, так и не вкусив подлинного признания.

Фильм о Ленине, который должен был переломить его судьбу, открыв ему дорогу к иным, масштабным, постановкам, переведя из Второго творческого объединения «Мосфильма» в Первое — к Александрову и Бондарчуку, к сожалению, стал его лебединой песней.

Анатолий Рыбаков не сумел полностью раскрыться, однако и того, что есть, достаточно, чтобы понять, каким несомненным режиссёрским потенциалом он обладал, действуя в исключительно сложном жанре агиографии, когда шаг вправо, шаг влево — повод для суровых оргвыводов.

Но Рыбакову получилось этого избежать, не дав засушить картину до состояния выступления на отчётном пленуме, но, напротив, вдохнув в неё энергию и живость.

Безусловно, тут не обошлось без помощи сценариста Сергея Ермолинского, который не дал рассыпаться на отдельные фрагменты периоду ленинской биографии с 1899 по 1901 годы, стянув это событийную разрозненность сюжетом про запуск партийной газеты.

Начать стоит с того, что рыбаковский Ленин (в фильме он носит свою настоящую фамилию Ульянов, и этот ставший всемирно известным псевдоним появляется лишь в финале, когда, на наших глазах, свершается волнующее самокрещение), которого играет Юрий Каюров, это — вылитый азиат с узкими глазами.

Причём не просто некий представитель монголоидной расы, но стопроцентный вьетнамец — молодой Хо Ши Мин, отпустивший бороду. Это сходство столь разительно, что поневоле удивляешься, как от Рыбакова не потребовали перегримировать вождя, придав ему более европейские черты — навроде тех, что были впоследствии у Ленина, сыгранного Иннокентием Смоктуновским.

Второй сюрприз — это Надежда Крупская, сначала невеста, а потом супруга, в исполнении мало снимавшейся Елены Ситко. Её Крупская — это не невзрачная спутница Ленина с дошедших до нас фотографий, которая и в молодые годы не могла похвастаться очарованием, но очень сильная, волевая, яркая, привлекательная женщина, чем-то напоминающая, если брать нынешнюю поросль, Любовь Соболь — по темпераменту и гражданской страстности.

Рыбаковская Крупская временами затмевает главного героя, который впервые появляется на экране только на двадцатой минуте, предоставляя отыгрывать себя свите.

Однако это затягивание с выходом не идёт на пользу Ильичу, которому предстоит ещё очень долго отвоёвывать зрительское внимание, чтобы окончательно утвердиться несколько двусмысленным способом: Крупскую отправят в Уфу досиживать ссылку.

Несмотря на то, что фильм посвящён политическому деятелю, авторам удаётся обойтись без прямого транслирования идеологических пассажей. Самая слабая с этой точки зрения сцена — это встреча ссыльных под предлогом празднования Нового года.

Собравшиеся революционеры вдруг начинают выкрикивать лозунги, обличая своих противников, которые не понимают значения для пролетариата отстаивания широкого круга требования, а не одной прибавки к зарплате.

Но, по счастью, часы бьют полночь, люди бросаются к праздничному столу, чтобы поднять рюмки за новый год и новый век, и разборки с льющими на мельницу царизма сторонниками экономизма заканчиваются естественным образом.

Следующий всполох политической борьбы возникает уже в Швейцарии, где Ленин пытается залучить общепризнанного лидера российских социал-демократов Георгия Плеханова в редакцию «Искры».

Однако здесь, когда вместо абстрактного обличения неправоты «экономистов», идёт конкретное соперничество за пост главреда, всё выглядит иначе. Плеханов, который обоснованно рассчитывает возглавить «Искру», ибо более заслуженного человека просто нет, сникает перед ленинским напором, не отважившись продавливать амбициозного выскочку, за которого, кроме трёх лет ссылки, нет ничего.

Плеханов сдаётся, уступив пост Ленину, который отправляется в Мюнхен — звонить в свой персональный «Колокол»: о Герцене в картине не упоминается, но его тень, тень основателя русской неподцензурной печати присутствует незримо. И не только потому, что «Из искры возгорится пламя».

Если говорить о недостатках, то единственный и фундаментальный изъян, который, впрочем, не связан с авторской волей, но исключительно покоится в производственных планах студии, заключается в неверном хронометрировании.

«В начале века» — это история в трёх частях, которая должна была претвориться в трёх серия минут по семьдесят. Серия первая: «Шушенское», финал — Ленин уезжает из ссылки. Серия вторая: «Петербург», финал — Ленин отправляется в эмиграцию. Серия третья: «Газета», финал — Ленин печатает «Искру».

Сценарного материала хватило бы на все три серии с избытком: и приключения в Петербурге, где охранка гоняется за неуловимым Лениным, и заграница, где интриги между эмигрантами покруче, чем в «Доме-2. Построй свою _партию_ любовь», но отчего-то решили делать именно прокатную картину, потеряв при этом в содержательности.

Однако обнаруженное несовершенство не отменяет уже высказанного вердикта: «В начале века» действительно незаурядный фильм, которому не страшно ни время, ни идеологическая несовместимость.