Вор

Париж, конец позапрошлого века. Стройный усач с грустным взгядом Жан-Поля Бельмондо сентиментально вертит в руке пожухлый осенний лист, а затем с помощью альпинистского крюка перебирается через могучий забор. Если вы подумали, что он отважный покоритель Монблана, тренирующийся на кошках, то следующий кадр развеет ваши представления — двери буржуазного особнячка Жорж Рендаль, а именно так зовут заглавного героя ленты Луи Маля, откроет не ключом, а с помощью фомки и винной пробки. Да и вышеупомянутый лист был своеобразным «индикатором» открытия ворот. Совершив небольшую экскурсию по коридорам, через гостиные, галереи, — Рендаль, наконец, добирается до искомого — «сердца любого буржуа», — а именно его сейфа, и закадровый голос (фильм является экранизацией одноименного романа полузабытого французского писателя Жоржа Дариена) погрузит нас в долгий флэшбек, воспроизводящий историю вора поневоле.

Воспитанный в доме своего дяди (Кристиан Люд) сирота Жорж не привык жаловаться на жизнь. Проведя 14 лет в колледже и армии он возвращается, чтобы узнать, что дядя присвоил себе почти миллионное наследство, а кузина Шарлотта (Женевьев Бюжо) на которой Рендаль обещал себе жениться, — уже обручена с неловким наследником обедневшего семейства Монтрейев Арманом (Кристиан де Тийер), — когда-то очень богатого, но сохранившего лишь остатки своей знаменитой ювелирной коллекции. Простое, но эффективное решение любовно-финансовой проблемы приходит само собой и, прихватив вожделенную шкатулку с драгоценностями, Жорж готов отбыть в Брюссель вместе с дорогой Шарлоттой, но, получив в ответ на свои домогательства отказ, — пускается во все тяжкие по обе стороны Ла-Манша.

Книга написанная в 1897 г. тонко предчувствовала грядущие мировые пожары (- Вы не опасаетесь, подобно нашему другу, революции? — Я предвижу массовые беспорядки, настоящий бунт, государственный переворот), так и фильм, выпущенный в 1967 г., оказался отчасти пророческим в отношении бунтарского мая 68-ого, но из 2017 г. смотрится как запылённый музейный экспонат, лавировавший, да не вылавировавший между производственной драмой, историческим костюмным фильмом, социально-политической сатирой и мелодрамой. Конечно, нельзя не отметить и сильные стороны фильма. Во-первых тщательнейшее воссоздание атмосферы fin de siecle, позднее повторённое Малем в его первой американской ленте «Прелестное дитя». Во-вторых филигранную актёрскую работу Бельмондо чрезвычайно элегантно, с грустью, но не без иронии, раскрывающего характер своего мятежного персонажа, держащего нас вплоть до финального монолога в ожидании какого-то подспудного взрыва. И Бельмондо также позднее предстоит сыграть в чём-то схожую роль в ретропостановке Алена Рене «Ставиский», — и обе работы («Прелестное дитя» и «Ставиский») обыграют эти стороны гораздо изобретательнее с кинематографической точки зрения.