Вот моё сердце

По многим признакам, ни сам режиссёр, ни продюсеры картины не знали, под каким соусом подать зрителям своё произведение: они так и сяк меняли название, обесцвечивали синопсис до состояния полной неопределённости, суля многие неожиданности, не зная, как подальше упрятать совсем уж не новое начало, когда непредвиденная случайность лишает жизни опору семьи, рассекая надвое прошлое и будущее, делая невыносимым совместное общество матери и сына, переживающих закономерный психологический кризис, который, деля на стадии, разбирает по полочкам Джошуа Леонард.

Семь стадий, распределённых режиссёром на семь коротких глав, классифицирующих стрессовое состояние матери и сына, дают поправку к сюжету картины, которая предстаёт не цельной повестью, а набором иллюстраций, раскрывающих данные в заголовках глав действия и темы, имеющие под собой почву, в отсутствие малейших признаков своеобразия, когда отсутствие воображения заменяет удобство лекал, по которым выписана каждая сцена этого фильма, не имеющего в себе ни новых слов, ни свежих предложений, с чем приходится мириться Марисе Томей и Чарли Пламмеру, в отсутствие образной определённости, разыгрывающих моментальность тех или иных действий, извлекая обычные для них гнев или грех, но и они не могут соединить те семь частей в единое целое.

Отрывочность лишает картину прочности, её то посещает светлая мысль, то оставляет без проку с набором очевидностей. И ладно, ещё Маркус (Пламмер) внешне сильно похож на Ривера Феникса, с оставшейся от отца гитарой и пикапом, каким он был в фильме «То, что называют любовью», но в этот фильм ни вложить, ни извлечь из него актёрам было почти нечего — лишь несколько бурных всплесков чувств мелким шрифтом личных примечаний.