Время печали ещё не пришло

Учителя словесности Ардальон Борисыча Передонова жизнь не балует. Всё его пугает и настораживает — окружают одни завистники и негодяи, готовые обмануть и подсидеть Передонова, а то и отравить. А тут такое дело — сама княгиня Волчанская обещала Ардальон Борисычу в письме место столичного инспектора! Как тут не опасаться подмены.

В чём-то Ардальон Борисыч, конечно, прав. Не смотрите что сущий психопат-параноик, склонный к садизму и упивающийся горем других. Вздорный, злой, насмешливый и расчётливый эгоист, видящий вокруг себя лишь грязь, мерзость и заговоры. Но положение вещей таково, что маленький городок (предположительно Великие Луки), действительно наводнён довольно мерзкими персонажами, глупыми, злыми и насмешливыми. Одни в попытках своих заарканить видного жениха Ардальона, придумывают различные хитрости, вроде мнимого письма княгини, другие издеваются и опасно подкалывают учителя, обостряя и без того сдвиг по фазе, когда он и так терроризируем мистической неопознанной «недотыкомкой», видящейся ему повсюду.

Яркий портрет интеллигенции Серебряного века, где мразь на мрази и дураком погоняет, описанный Фёдором Сологубом в его книге, в итоге воплотился в экранизации Николая Досталя, искусно переносящей многие особенности замысла автора. Хоть и в несколько своеобразной форме. Так затхлая атмосфера задрипанного городка с его ленивыми прожигателями жизни выливается у Досталя в инфернальный балаган язвительности и сумасшествия, больше напоминающий привычную сюрную реальность картин Терри Гиллиама, где окружающая развязная бесноватость провоцирует разболтанного пациента (потрясающе уморительное исполнение Сергея Тарамаева), в котором окружающие никак не хотят замечать отклонений, то ли из-за равнодушия, то ли из-за регулярного совместного пьянства. «Опять петрушку валяешь», вот и весь ответ.

Подобные обстоятельства позволяют автору не утруждаться растягивать действие на множество часов, но загустить концентрацию дикости (от компаньона Ардальона, Володина, удачно совмещённого в одном образе со стихоплётом из этой же книги, пьяного угара, карнавальной психоделии и трешевого разгула) и заострить тревожное ожидание чего-то нехорошего к финалу. Правда, даже для знакомых с книгой, окончание своей авторской подачей в ином ключе немного удивляет.

На фоне событий с Передоновым, также попутно разворачивается более размеренная линия странной извращённой любви одной из сестёр Рутиловых к молодому гимназисту Саше, ставшему невольной жертвой её желаний. Досталь же закольцовывает обе линии в уже не очень шуточный, загробный мистицизм, обращая напасти недотыкомки и звериный вой во время постельных сцен в проклятие дома Ершихи, тем самым несколько оправдывая своего героя, что подстрочно было и у Фёдора Сологуба, но явно в ином значении.

Несмотря на заметный налёт 90-х, у Досталя вышел презабавнейший психологический триллер с сатирическими нотками, отдалённо напоминающий «Женитьбу Бальзаминова», слетевшую с тормозов.

8 из 10

Этот роман — зеркало, сделанное искусно. Я шлифовал его долго, работая над ним усердно. Ровна поверхность моего зеркала, и чист его состав. Многократно измеренное и тщательно проверенное, оно не имеет никакой кривизны. Уродливое и прекрасное отражаются в нём одинаково точно. (Из предисловия автора ко 2-му изданию, январь 1908 г.)

Экранизация произведений русской литературы (тем более, литературы ХХ века) — дело непростое, я бы даже сказал, отчасти невозможное. И это отнюдь не потому, что кино не способно выразить все то, что есть в книге — иногда получаются фильмы, намного более талантливые, чем печатный первоисточник. Нет. Дело во времени. Течение времени неумолимо, и оно меняет умы, меняет мировоззрение людей. И то время, когда Федор Сологуб писал свой знаменитый роман — время утерянное, странное, абстрагированное от истории. Время, когда вечное противостояние между религией и разумом, между интеллигенцией и народом, между властью и обществом переросло в кровавую борьбу за жизнь. Недотыкомка, мелкая нежить, символизирующая упадок отдельной личности, в лице Ардальона Борисовича Передонова, а также его окружения, вылезла, наконец, из своей норы, чтобы выпустить на волю все пороки и грехи, так долго сидевшие внутри сельского учителя словесности.

Грезы о должности инспектора, как мираж, блуждают в воспаленном мозгу нервного и всего боящегося Передонова — Досталь гиперболизирует характер Ардальона Борисовича, заставляет зрителя смеяться над его поведением. Поначалу, когда только начинаешь смотреть фильм, кажется, что актеры явно переигрывают — в их игре чувствуется какая-то искусственная театральность, наигранность, которую часто можно наблюдать среди кочующих актеров балагана, путешествующего от одного провинциального городка к другому, устраивая представления на потеху местным жителям. Но в какой-то момент понимаешь, что актеры играют блестяще, именно так, как нужно для того, чтобы герои романа предстали перед зрителем именно такими, какими их изобразил Сологуб. Злой, всего боящийся «шизофреник» Ардальон Борисович, давняя любовница Передонова Вершина, одинокая и умная женщина, облаченная в черное и вечно курящая, любопытная молодая соблазнительница Людмила Рутилова, застенчивый и по-детски наивный гимназист Саша Пыльников, похотливая и коварная сожительница Передонова Варвара и др.

Отдельно хочется похвалить талантливую игру Сергея Баталова, полностью вжившегося в образ Володина, чьи зарифмованные фразочки невольно вызывают смех. И совсем не ожидаешь от такого простоватого на вид и необидчивого балагура, гостя в каждом доме, ту злую издевку, какую в конце фильма он бросает в лицо Ардальону Борисовичу.

Мое знакомство с творчеством Николая Досталя началось с фильма «Облако рай» — фильма, который обязательно нужно посмотреть всем, кто любит по-настоящему русское кино, в котором русские люди, живущие в русской же действительности, запечатлены именно такими, какие они есть на самом деле. И было приятным сюрпризом встретить в «Мелком бесе» тех же актеров (Сергея Баталова, Ирину Розанову), ставших, в какой-то степени, спутниками и соратниками режиссера.

Фильм Досталя завершается сценой, в которой Ардальон Борисович, судя по просветленному выражению его лица, наконец, избавляется от своих галлюцинаций и страхов. Чистое поле, покрытое туманом, влажное солнце, одинокая повозка, в которой сидит главный герой в смирительной рубашке, и бесконечная дорога, уходящая за горизонт. Сцена сопровождается пением церковного хора. Скажу без сарказма: Ардальон Борисович, пытающийся высвободиться из рубашки и всматривающийся в туманную даль, напоминает падшего ангела с отрубленными крыльями. Он не видит ничего, кроме неба. О чем он думает? Уж вряд ли о том, как бы поскорее заполучить должность инспектора… Раскается ли он в совершенных убийствах, поверит ли в Бога, найдет ли покой в мирской жизни? Этого мы не знаем. Режиссер показывает нам лишь лицо обманутого грешника, чьи надежды рухнули, как карточный домик под ветром действительности… Позади — разврат и убийства. Впереди — неизвестность.

Экранизация Николая Досталя заслуживает высокой оценки.

8 из 10

Всё-таки не просто так, не из любви к русской классике реалист Николай Досталь экранизировал социальный роман символиста Фёдора Сологуба. Ведь главной темой творчества Николая Досталя («Облако-рай», «Коля — Перекати поле») является пошлость провинциальной жизни, исследование обыденной рутины, тины, трясины, из которой люди вроде и хотят вырваться, а, тем не менее, не представляют себе иной жизни, чем та, которую они видят каждый день, а потому боятся перемен. А Фёдор Сологуб, самый загадочный автор рубежа веков в России (одна его недотыкомка чего стоит! — до сих пор не разгадан этот символ), ориентировался не столько на А. С. Пушкина и Н. В. Гоголя, которые впервые в русской литературе реалистически и с сочувствием стали изображать маленького человека, сколько на Антона Чехова, увидевшего в таких героях как Башмачкин не только трагедию униженных и оскорблённых, но и ничтожество жизни, апатию, вполне довольное своим подчинённым положением сознание. Ведь герои Пушкина и Гоголя, эти маленькие люди, которым учат сочувствовать в школе, не могли бы о себе сказать словами Мармеладова: «Нет, бедность не порок. Нищета — вот порок». Не зря же относительно Достоевского гениальный литературовед и философ М. М. Бахтин выдвинул тезис о полифонии его художественного мира. Герои Достоевского не живут в тексте, а сопротивляются ему, противятся судьбе, а также демиургу, однажды сотворившему всех нас. Они даже находясь в лохмотьях умудряются сохранять ясный ум, бороться за своё человеческое достоинство, вплоть до девиантного поведения. Не таковы, конечно, герои Чехова. Пошлая обыденность засасывает их как тина (воистину программно для творчества этого автора название его рассказа «Тина»), и они, поначалу стремясь плыть против течения, в итоге сдаются и умирают как люди. Но прежде чем подвергнуть маленьких людей беспощадной любви Ф. М. Достоевского, тонкому, хирургическому исследованию А. П. Чехова нужны были такие, как Пушкин и Гоголь, кто просто впервые смог бы пожалеть этих несостоявшихся людей, переработанных молохом-обществом.

Фёдор Сологуб творил уже в иное время, в стране, узнавшей реакционность правительства Александра III и несбывшиеся надежды в период правления Николая II (роман написан в 1905 году, как раз в год неудавшейся февральской революции). А потому главный герой Сологуба, учитель гимназии Передонов (отлично сыгранный Сергеем Тарамаевым) сам уже является маленьким молохом. Он не просто смирился с тиной окружающей жизни (смирились его предки, герои Чехова), он стал частью окружающей пошлости. Он по инерции хочет вырваться из провинции, мечтает о должности инспектора училищ, а, соответственно, и о больших делах, но сам он погряз в делах малых, в бытовых дрязгах, в апатии и, самое главное, преисполнился истинного презрения к тем, кто на него не похож, кто не является живым трупом. Возможно, Фёдор Сологуб был первым, кто указал на истоки обыденного насилия в обществе (ведь преступление Передонова логически необъяснимо). Общество само подталкивает своих детей к совершению бессмысленных убийств, а потом судит их, наивно думая, что это и есть правосудие. Но истинный преступник — сама провинция, социальная среда, такая же страшная и безжизненная, как «Пустоши» Терренса Малика, сами как будто убивающие через очередных прирождённых убийц. Среда засасывает, душит и губит людей, которые как губка впитывают то, что их окружает (не зря же криминалисты большое внимание уделяют среде, которая породила очередного маньяка). Передонов Сологуба и Досталя не бес Достоевского и не шекспировский злодей. Он всего лишь жалкий маленький человечишка, квинтэссенция породившей его среды. Он, должно быть, и сам-то не понял почему он убил.

8,5 из 10

Книгу не читал, но фильм меня приятно порадовал.

Из подобного вспоминается «Превращение» с Евгением Мироновым по Кафке.

Действительно, шизофрения изображена убедительно, а в сочетании с атмосферой царской эпохи, получается такой беспросветный мирок, от которого оживают все любимые Чеховские, Гоголевские и Булгаковские персонажи.

Однако, если вышеупомянутые авторы вам не знакомы, что в наше время вполне таки имеет место быть, то лучше посмотреть более современный и попсовый «Поцелуй вампира», где играет Николас Кейдж.

8 из 10