Женщина для всех

Виновата ли я, виновата ли я,
Виновата ли я, что люблю?
Виновата ли я, что мой голос дрожал,
Когда пела я песню ему?
Виновата одна, виновата во всем.
Еще хочешь себя оправдать.
Так зачем же, зачем в эту темную ночь
Позволяла себя целовать?

«Женщина для всех». И что, прикажете по этому поводу думать? «Женщина для всех». И какие ассоциации от «дерзости» имени фильма могут возникнуть? Что это значит? Это же — для всех, заявляет автор. Для всех! Вот даже как! О ком же пойдёт речь? О ком она может пойти? Неужели ещё одна наивная, неприкаянная душа в надежде осчастливить всё человечество перед нами? И «Влюблён по собственному желанию»(1982) с Верой (Евгения Глушенко) наивности полной, всплывает в сознании. Жизнь для других, бескорыстие помощи окружающим, простота великодушия были в героине. Так?

Но ведь фильм-то перестроечной эпохи. Фильм 91-го года выпуска. А следовательно совершенно иная грань может быть определяющей струной звучания. Качества, в советскую эпоху бросаемые на щит личности, иные. Практичность, практицизм заявляют о себе. Лоск, достаток, довольство в праздничном маскараде хоровода. Цинизм в продажной пошлости. И такова в 1989 году «Интердевочка». Бабочка обслуживающая за зелень банкнот всех и вся. И Европу, и Азию. Значит ли это, что «Женщина для всех» лишь перепев уже озвученного? И нужны ли в таком случае пассажи пояснений — кто, что, как, с кем, где и почему?

Намоленные места. Приходилось слышать о таком? Монастырское «подворье» где с поклонами сердца в плаче души прибывают? Где просят, потеряв всякую надежду? Где гордыни не место, потому как отчаяние, доминирующим демоном в пожирании разума? Нет сил ни на что. Белый свет не мил. Хоть кричи, хоть стенай в проклятии. Всё тоже. Всё одно. Тупик с расстрельной стеной финиша. И тогда сюда. И тогда здесь. На коленях. Прости! Прости! Прости меня! Не могу больше. Не могу. Не могу это выносить. В петлю? Удавиться? Искренность, кристаллами облегчения. Покаяние, снятием пелены чёрного покрова тумана с плеч. За что мне всё это? За что…

Но это для «изгоев». Это для «прокажённых» с отметиной греха на челе при жизни. Это для прозревших. Для осознавших. Для тех, что не по совести, в бесстыдстве, в распутстве прибывали. Когда воздаётся не после черты смерти, а ещё в этом мире. Слишком горяч — остынь. Подумай.

«Женщина для всех». И храмовых комплексов здесь ни на йоту. Иконные образа не смотрят с укором. Наоборот. Здесь улыбающаяся дива сорока лет снятием стресса, усталости, боли. Дама с библейским именем Мария накормит, напоит, предоставит ночлег. Большое сердце? Матерь людей? Забота проявлённостью в материальном мире? Отдушина для заплутавшего, заблудившегося в коридорах потуг и страстей. Пожалуй это обитель для мужского плача. На мгновение, на миг. Как передышка в беге. Как остановка перевести дыхание, восстановить силы, подняться с колен. Рану зализал и в путь. Снова на дистанцию. Снова в забег, в забой, в бой, в пыл работы борьбы. Тут обретают себя вновь. Релаксация? Ага. Йога? Почти. Как в бане парят на полке веником. До чёртиков в глазах. До обострения жажды жить. Порой и одного сеанса достаточно для выздоровления.

Фильм в котором и комедийный аспект, и аспект мелодрамы определяющими круговерть лиц, сцен, разговоров. Фильм, как осязаемость ещё одной «нехорошей» квартиры, подобной М. А. Булгакову. Той, где «чертовщина правит бал». Чертовщина? Сажей черноты, полотно не вымарано, грязи жижи в слякотном чавканье, нет. Наоборот. Двое ребятишек в певческом и шахматном увлечении демонстрацией. А ещё соседка, скупостью эмоций зажатых в себе, демонстрацией. В противовес. Оттого и рот раскрыт у неё в кабинете зубного врача. Оттого и вращает глазами молча давясь от неожиданных упрёков. Оттого, ночная бессонница в маяте тела с криками плоти — что же ты в самом деле творишь? А диета? Не этим ли объяснима? Не оттого ли самого «прописана себе микстура»?

«Женщина для всех» и едва ли не место паломничества сюда. Всегда. В любой час. С любой проблемой. И даже займут…, и даже одолжат. А потому, произошедшая трагедия ничто. Здесь всё осталось по-прежнему. Почти по-прежнему. Энергетика этого места лишь потеряла важную, составляющую часть, определяющую предначертанную суть. Но рубцуется рана, затягивается. Восстанавливается.. . аура.

Картина, где восчувствование важно. Лиричная игривость задаёт тон. Макияж ретуши обеляет женские раны. Их нет? Они не видны. Тут всё больше носовые платки для мужчин припасами поклажи. Как Вы готовы происходящее на экране воспринимать? Как к этому относитесь? С иронией? С улыбкой. Тогда и Лариса Удовиченко с Николаем Караченцовым в приближающейся развязке Вас и повеселят, и потешат. Бывает и такое с нами…

… Заходите к нам на огонек,
Пела скрипка ласково и так нежно,
В этот вечер я так одинок,
Я так промок, налей…

6 из 10

В конце 80-х-середине 90-х снимались добрые и искренние фильмы, подобно этому. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно полазать на Кинопоиске в тематике. К сожалению, фильм не увидел широкой публики, как и множество других, потонул в потоке позднеперестроечной чернухи, бездарности и истерик понаехавших из эмиграций диссидентишек.

Но рецензия моя не об этом. Проходит время, оно уносит от нас ту эпоху, половины актеров, снявшихся в том фильме уже нет в живых. Однако, вероятно, сами того не ведая, они сыграли в замечательной по своей житейской философии драме. Фильм доставляет своей непосредственной атмосферой, будничностью происходящего, отсутствием лакировки действительности, чем грешат многие современные картины. Если уж говорить начистоту, в таких условиях живет большинство простых россиян и в наше время — за МКАДом. Это первый момент. Во-вторых, цепляет игра актеров, советских актеров, по привычке играющих искренне. Удовиченко, Караченцов, Быстрякова, дети — все сыграли замечательно и на высоте. Но главное — подача сюжета. Сюжет не претенциозный, но сама по себе трагедия «маленького человека», отображенная на экране через призму простой человеческой доброты — цепляет. Я был удивлен, узнав, что это сценарий Улицкой, ибо не являюсь поклонником ее творчества и вообще отношусь к нему весьма скептически. Живо отображена тяжесть потери близкого человека; серьезность вынужденного взрослеть не по годам сына и маленькую дочку, которая стесняется плакать при чужих людях. Я смотрел фильм с предубеждением, что будет хэппи-энд, не думал, что в нем будет какой-то глубокий социальный подтекст. Однако в процессе развертывания фабулы был поражен, насколько жестко и правдиво показана действительность. Ты понимаешь, что такое может случиться и с тобой, невольно задумываешься, «а что если?..» Именно этот невысказанный вопрос возникает перед зрителем. Ведь почти все близкие люди оказались чужими: сестра, которой дети покойной в обузу; мужчины, что один, что другой, нерешительные и слабые, неспособные принять ответственное решение. Особенно произвел неприятное впечатление в этом плане персонаж Караченцова — тот тип мужчин, которые тянут кота за хвост, проживая на 2 семьи. Непонятно зачем, правда. Даже когда стало известно о проблемах со здоровьем, все как-то замялось и забылось. И уже деньги опоздавшего кажутся не только помощью, но и оскорблением памяти покойной.

Резюмируя, хочется сказать, что это фильм не о том, как образ жизни вела героиня. Этот фильм про подумать. Подумать о том, что в тяжелой жизненной ситуации близким может оказаться человек, на которого мы никогда не рассчитывали. Мне достаточно сложно подобрать слова, чтобы написать пространную рецензию, но я советую его посмотреть всем, кому грустно или одиноко. Несмотря на достаточно тяжелую атмосферу, фильм оставляет после просмотра самые добрые впечатления, дает надежду на лучшее. Посему, к просмотру рекомендую.

8 из 10

На редкость добрый и человечный фильм для начала 1990-х годов, несмотря на то, что большая часть сюжетного материала очень хорошо подошла бы для классической «чернухи», бывшей тогда мейнстримом. Да и сейчас история про мать двоих детей, пользующуюся недвусмысленной популярностью у мужчин, легко могла стать основой для жесткого квазинатурализма в духе «новой драмы». Но, по счастью, ничего этого не случилось. Сценарий Людмилы Улицкой совсем о другом, то есть о том, как поворот судьбы из очень плохого превращается в практически идеальный, и неизбежное дотоле одиночество, вопреки стечению обстоятельств, исчезает, как дым.