Наполеон

Ода гению [ Жизнь Наполеона — жизнь полубога ] (Гете)
На необъятных просторах мировой истории теснится множество колоссов - гениев, вознесшихся над человечеством в разные эпохи, но среди них, на одной из самых недостижимых вершин возвышается исполин почти мифического масштаба - Наполеон Бонапарт. Все искусства питались от неисчерпаемого источника его магнетического обаяния и самое молодое из них - кинематограф - вкусило от этого живительного и могучего ключа, едва успев родиться, но уже обретя надежную опору в этой титанической личности. И Наполеон вскоре возглавил статистические реляции не только как самый популярный литературный, но и кинематографический герой. Эпохальным этапом этого процесса стал «Наполеон» французского режиссера Абеля Ганса. Калейдоскоп технических и экспериментальных инноваций, смело собранных Гансом в прихотливую, экспрессивную мозаику, гальванизирует черно-белую монохромность и немое беззвучие невиданным динамизмом, мощной символикой, эффектной композицией, драматургическим диапазоном. Невероятная самоотдача актеров создает магический эффект реалистичности. Из огромного куска ценной, но малоизученной породы Ганс, используя примитивные технологии раннего кинопроизводства, вдохновенно и смело сотворил вечный, вневременной шедевр, раскрыв еще неизведанные свойства киноматериала. Ганс не сумел завершить свой амбициозный замысел, вместо целого цикла сняв лишь первую картину. Но Наполеон это не черновой набросок, это полноценное, завершенное полотно о становлении молодого Бонапарта, рождении легенды, о первом полете орла, ставшего символом героя и его исключительной судьбы. 'Какой роман вся моя жизнь', - иронизирует Наполеон. И Ганс оживляет эту фразу в каждой секунде почти шестичасового хронометража, придавая ему идейную целостность и захватывающую, точно рассчитанную ритмику, цепко удерживающую внимание зрителя. Как и все подлинные шедевры, Наполеон оказывает ошеломительный эффект даже спустя столетие.

Ганс предусмотрительно уведомляет о повествовательной субъективности, отрекаясь от точности исторического цитирования в угоду Наполеоновскому духу, который становится художественной доминантой этой грандиозной кино-реконструкции. Этот атлант, держащий на плечах современную цивилизацию, проживает на экране ранние главы своей жизни, написанные той же твердой рукой Провидения, что и оставшийся за кадром финал – упоминание Св. Елены символично замыкает этот цикл. Тема одиночества как рефрен исключительности с первых же тактов солирует в грандиозном многоголосии кино-симфонии Ганса. Горделивый корсиканский патриот в пронзительной трактовке Владимира Руденко – непреклонная воля, спартанская доблесть, несокрушимая честь, первое сознание собственного превосходства - пробужденный гений в детском теле. Огненный вулкан под покровом гранита: Руденко мастерски воплощает эту характеристику Наполеона-кадета, которая становится лейтмотивом кинокартины. Мажорный финал фильма перерастает в оду, когда командующий Итальянской армией возглавляет войска, начиная летопись своей беспримерной легенды как творец побед и вдохновитель армий. Широкоформатная панорама марширующих полков - символ новой эпохи и в истории, и в кино - грандиозная фреска, замыкающая это эпохальное кинополотно. Его беспрецедентный успех гарантировал на редкость продуктивный союз - Ганса и Альбера Дьёдонне, исполнителя главной роли.

Парижский интеллектуал, внук актера, Дьёдонне, начав театральную карьеру в ранней юности, завоевал общеевропейскую сценическую славу. В 24 года он впервые исполнил свою мечту, сыграв Наполеона на сцене. Увлекаясь театральной и кинорежиссурой, Дьёдонне развивал актерскую кинокарьеру. В период Первой мировой он впервые сотрудничает с Гансом. Спустя 10 лет Ганс, одержимый биографией Наполеона, начинает мучительные поиски актера на роль Бонапарта. Дьёдонне не был в числе фаворитов, не подходя ни по возрасту, ни по внешности, ни по комплекции. Однако пробы в гриме сместили ракурс с внешнего несоответствия актера на его несравненные профессиональные преимущества и Ганс утвердил его кандидатуру. Несколько месяцев актер провел на изнурительной диете, добиваясь изможденности Бонапарта. Безусловно, физический экстерьер - чрезмерная субтильность, бледность, длинные прямые волосы - явился немаловажным фактором 'аутентичности' легендарного образа, однако подлинная заслуга актера состоит в детализированной, вдумчивой, рельефной прорисовке характера, искусно оживляющей хрупкую эфемерность многочисленных свидетельств и воспоминаний, которые из бесплотной абстракции переходят в иное, витальное измерение овеществленной истории. Актер с энтузиазмом подчинил Наполеону всю свою личность, упоенно погружаясь в необъятный океан монографий и мемуаров, опьяняясь, заражаясь пылкой, алчущей беспредельного душой юного героя, переполняясь его пламенем, который не гас и за пределами съемочной площадки, иногда прорываясь в неожиданных, отрывистых фразах типа 'завтра у Барраса' или 'завтра на поле боя'. И если настойчивые вопросы окружающих выводили его из этого лихорадочного транса, он, кусая губы, лишь пытался улыбнуться. И это слияние творит чудо - Наполеон в трактовке Дьёдонне непревзойден и поныне, ведь он единственный сумел естественно и убедительно продемонстрировать сверхчеловеческую мощь наполеоновского гения, облеченную в живую человеческую плоть, а не мраморное изваяние или отвлеченный образ.

Дьёдонне стремится воссоздать личность доподлинную, горящую живительным пламенем, бездонную, многоликую: пронзительный, невозмутимо мудрый взгляд, гипнотически неотразимый и для друзей, и для врагов, непреклонная твердость бесстрастного лица, скованного стальной волей, и редкая, неуловимая улыбка, исполненная скорбной проницательности и превосходства. Невероятно органичная пластика Дьёдонне превращается в достоверный слепок физической экспрессии Бонапарта: напряженная словно сжатая пружина подвижная фигура, горделивая выправка, которая уступает рефлексивной сутулости под натиском мыслей, оцепенение при глубокой задумчивости и порывистая, резкая, нетерпеливая быстрота движений, словно проводящих токи пламенной энергии. Главным достижением Дьёдонне при выполнении такой безжалостно сложной актерской задачи было не только преодоление визуального формализма немого кино, но и балаганной карикатурности, которой грешит большинство кинообразов Наполеона. И с этим он справился поистине гениально. Даже пара самых известных поз Бонапарта - руки за спиной и на груди - каждый раз, с неиссякаемой изобретательностью, с новым оттенком отражают изменчивое внутреннее состояние, а не служат пустым тиражированным атрибутом. Задумчиво ворочая сапогом дрова в камине, неутомимо созидая, бесстрашно сражаясь против людей и обстоятельств, сокрушая своей решимостью саму судьбу, незаметно переходя от недвижности выжидающего хищника к ураганной стремительности стихии - во всём воплощая несокрушимую волю и несгибаемую моральную силу своего героя Дьёдонне возрождает торжествующий дух Наполеона, позволяя в полной мере ощутить феномен этого великого человека, который сумел увлечь и возглавить не только нацию, но целую эпоху. Именно поэтому Дьёдонне счастливо избегает риска быть раздавленным как самой личностью Наполеона, так и массивными пластами окружающих ее стереотипов и домыслов.

Ганс, сыгравший Сен-Жюста, постулирует идейную преемственность Наполеона и революции, связав их кровными узами. Творец нового, лучшего мира, демиург современности, почти пророк - этот образ Наполеона созвучен трактовке мыслителей и писателей всех эпох от Гете и Ницше до Мережковского. Ганс не учреждает культ, он придает ему новую, достойную его тональность, слагая прекрасный гимн человеческому величию: этот фильм вселяет в зрителя то волшебное чувство парения, что пробудилось в осознавшем свое предопределение Наполеоне. Ганс называл Дьёдонне Наполеоном, каким Наполеон никогда не был на экране: еще более красноречивый будучи немым, более пылкий будучи сдержанным и более масштабный будучи больше, чем человеком. Едва ли найдется более справедливая оценка.

Как его увидел Абель Ганс
Чтобы правильно понять этот фильм нужно адекватно оценить сценарий и, абсолютно от него отрешившись, всё техническое мастерство людей, которые работали над лентой.

По свидетельству самого Абеля Ганса, перед тем, как приступить к сценарию 'Наполеона', он прочитал около 300 разных трудов, посвящённых этому человеку. Видимо, у него мало что отложилось в голове после всей этой литературы, так как в фильме настоящего Наполеона нет. С таким же успехом он мог не читать ничего - и поставить точно такую же картину.

Сказать, что в фильме много неточностей - это не сказать ничего. Абель Ганс взял реальную историю жизни реального человека и сделал из неё захватывающую сказку. Он настолько сильно исказил историю, что, на мой взгляд было бы куда лучше снять фильм не про Наполеона, а про какого-нибудь вымышленного персонажа, и, возможно, упомянуть в каком-нибудь интервью, что за образом главного героя скрывается реальная историческая личность. Но ставить равно между Наполеоном, 'увиденным' Абелем Гансом и Наполеоном Бонапартом, существовавшем на самом деле - нельзя.

Такая неправдоподобность - одна из причин провала фильма в прокате. Самое интересное, что фильм не получил признания публики даже у себя на родине. Французы очень трепетно относятся к своей революции, и им не понравилось, какими карикатурными выглядят Дантон, Сэнт-Жюст, Марат и Робеспьер у Ганса.

Я считаю, что это большой минус фильма - да, это художественный фильм, но он основан на реальных событиях, - а это значит, что он должен им более-менее следовать.

Ещё одна причина провала ленты - длина метража: при показе в кинотеатрах фильм постоянно укорачивали, вырезая из него важные моменты (в том числе показ дейсвий на тройном экране). В итоге картина не смотрелась как целостное, законченное произведение.

Однако, несмотря на досадную оплошность с сюжетом, фильм всё же является важной вехой в развитии кино. С технической точки зрения фильм - просто шедевр. Абель Ганс и его команда операторов используют как старые и уже хорошо известные приёмы (тревелинги, крупные планы, параллельный монтаж, съёмка от 'первого лица'), так и новые, никогда и никем не применявшиеся. Среди них - панорамная съёмка и деление экрана на три сектора; 'летающие' камеры; нагрудное крепление камер на актёрах и многое другое.

Хочется отдельно отметить приём разделения кадра на три секции - даже сейчас это производит огромное впечатление, что уж говорить о том, какую реакцию это вызывало в 1927 году. Данный приём используется не только для демонстрации панорамы, но и позволяет показывать одновременно разные события; часто события, показанные на двух крайних экранах, объединяются символом на центральном экране.

В фильме широко применяется комбинированная съёмка. В том числе при показе разных действий на тройном экране. За считанные секунды перед глазами зрителя появляются и исчезают до 16 изображений одновременно. Сам Ганс назвал этот приём 'видеофонией' (по принципу полифонии). Мне этот приём очень понравился - он прекрасно передаёт зрителю те чувства, которые хотел вызвать режиссёр - волнение, радость, гордость...

События в фильме разворачиваются динамично, при просмотре (даже несмотря на хронометраж) сильно не утомляешься. Последняя четверть фильма вообще смотрится на одном дыхании и время пролетает почти незаметно.

Отдельно о бюджете картины - фильм обошёлся в 18 миллионов франков. В 20-е годы прошлого века на постановки редко тратили больше двух миллионов. Но при просмотре сразу видно, что деньги потрачены не впустую: возведены грандиозные декорации, роли исполняют замечательные актёры, одетые в шикарные костюмы... Над фильмом работали лучшие специалисты тех времён, и это заметно.

В этой романтической и символической картине, определённо, есть много интересного. Её стоит смотреть, но не всем: если вам интересна эволюция киноискусства - смотрите, но если вы ищете фильм с достоверным изображением Наполеона и его современников, а до технических новшеств вам особо нет дела - этот фильм вам может не понравиться.

Сложно поставить этому фильму объективную оценку. Он так великолепно выполнен: актёры - потрясающие, операторы - фантастические, режиссура - на высшем уровне. За это можно поставить 10. Но сценарий... Это в лучшем случае 6. Так что средняя оценка -

8 из 10

Он раздвинул границы славы. А это уже кое что стоит.
«- Гениальные люди – это метеоры, призванные сгореть, чтобы озарить свой век.» ( с )

Наполеон Бонапарт

Начать рецензию на один из самых известных фильмов эпохи немого кино – четырёх часовой колосс «Наполеон» Абеля Ганса, пожалуй следует с того, что сегодня – спустя без малого 90 лет, смотреть подобные полотна очень непросто. Обычные зрители такое кино даже и смотреть то не станут, если вообще знают об его существовании. Ведь кинематограф это не литература, которая остаётся во все времена неизменной, самые популярные свои произведения награждая званием «классики», которую непременно станут заставлять прочесть школьников последующих поколений. У киноискусства нет «школьников», и старые картины, в том числе классику – смотрят все исключительно по желанию. «Школьниками» кино можно пожалуй назвать тех людей, которые решили связать свою жизнь с этим волшебным, более ста лет рассказывающим свои невероятные истории через киноплёнку искусством; а так же тех, кто хоть и не сделал кинематограф своей профессией, но в тоже время многое бы в жизни без него потерял – то есть нас с вами – киноманов. Именно мы не даём шедеврам прошлого кануть в лету, время от времени предпочитая современному зрелищному, наполненному компьютерной графикой и самыми передовыми технологиями кино 21 – ого века – старые, прошедшие проверку временем картины, создателей которых не стало на земле, порой за много – много лет до нашего рождения. Поэтому я высказываю лишь моё субъективное мнение.

И так, как известно французский кинорежиссёр Абель Ганс загорелся идеей о создании большого фильма про своего кумира – Наполеона Бонапарта, практически с тех самых пор, как только пришёл в кино. Случилось это в самом начале 20 –ых, когда «Великий Немой» уже выбрался из пелёнок и подал небеспочвенные потуги на то, что бы остаться в истории, подобно другим видам искусства: литературе, музыке, театру. К тому времени доселе считавшееся балаганным зрелищем кино, в мир высокого искусства втянули такие деятели как Дэвид Уорк Гриффит и Чарльз Спенсер Чаплин в Америке, Фридрих Вильгельм Мурнау в Германии и Яков Протазанов и Сергей Эйзенштейн в России. Абель Ганс встал в один ряд с этими режиссёрами, представляя кинематограф своей родины – Франции. Занятно то, что помогать в осуществлении его по истине наполеоновских ( простите за вполне уместный каламбур ) планов, стал русский коммерсант Венгеров - эмигрировавший за границу после пролетарской революции. Он проживал в Берлине, и звал Ганса снимать его фильм – мечты в столице Германии, однако патриотично настроенный француз ответил решительным отказом, сказав что снимать он будет только во Франции. Дабы финансировать столь дорогостоящую картину, Венгеровым был создан целый коммерческий концерн. Но всё ровно, найденных денег для воплощения в жизнь амбициозных замыслов режиссёра не хватило, и в самый разгар съёмок, спонсировавший фильм концерн «Вести» - оказался банкротом. Это поставило крест на первоначальной задумке Абеля Ганса – сделать кино о Бонапарте в 8 - ми сериях: Юность Бонапарта, Бонапарт и Террор, Итальянская компания, Египетская компания и 18 брюмера, Солнце Аустерлица, Бегство из России, Ватерлоо и Святая Елена. Из грандиозного, по истине эпичного сценария, написанного самим Гансом, в итоге было снято только первые две части. Заканчивалась картина, образно выражаясь – «на мажорной ноте»: Наполеон дослужился до звания генерала, провёл ряд безупречных с тактической точки зрения сражений, стал новым вождём Французской Революции и повёл свою великую армию на завоевание мировой славы и всей Европы… Снято это немое, чёрно – белое кинополотно было очень изобретательно, с использованием впервые в истории некоторых кинематографических ноу – хау, пятитысячной толпы статистов, многочисленных декораций и специально сооружённых для съёмок, воссоздающих наполеоновскую эпоху исторических локаций. Не говоря уже про тысячи костюмов, ружей, пушек, карет и макетов кораблей начала 19 – ого века. Видно, что вложенные в фильм средства действительно были настолько колоссальными, что были способны обанкротить целый концерн; и видно что всё до последнего луидора пошло на создание картины, а не в чей то карман, как это иногда бывает на съёмках высокобюджетного блокбастера.

Как я люблю выражаться - чисто технически, к «Наполеону» Абеля Ганса практически нет претензий. Режиссёр даже достоин похвалы за свои эксперименты с камерой. Ведь по сути, именно Гансу принадлежит идея создания широкого экрана, который войдёт в моду после Второй Мировой, в начале 50 - ых, когда Голливудская киноиндустрия будет сражаться за зрителя с активно развивающимся телевидением. Все эти «фокусы» с подставленными друг к другу тремя экранами, на которые проецируется единовременно сразу три, дополняющих друг друга изображения, сливающихся в одно целое – производят впечатление. В основном поражаешься опередившей время задумке режиссёра, но и огромная массовка так же делает своё дело – возводя фильм в жанр монументальных исторических картин… Игра занятых актёров, среди которых есть несколько русских: Владимир Руденко ( играющий Наполеона – мальчика ) и оперный тенор Александр Кубицкий ( в образе Дантона ) – так же достойна лестных слов. В особенности выделил бы исполнителей важных для развития сюжета ролей: Эдмона Ван Даэля ( Робеспьер ), Антонена Арто ( демонический Марат ), конечно же Жину Мане ( возлюбленная и супруга Бонапарта – Жозефина ) и самого режиссёра Абеля Ганса – взявшего себе небольшую роль Луиса Сент – Луста. На главную же роль пробовались и приглашались многие ведущие артисты эпохи немого, среди которых был даже наш, также эмигрировавший после Революции – Иван Мозжухин, который отказался от соблазна предстать на экране в образе Бонапарта, сославшись на то, что для того, что бы исполнить роль Императора именно в том ключе, в каком его задумал показать Ганс – нужно родиться французом. В итоге «маленького капрала» сыграл друг Абеля Ганса, французский актёр и режиссёр – красавец Альберт Дьедонне. Который справился с возложенной на него задачей – показал на экране не просто известную личность минувшей эпохи, а практически ожившее божество, гения военной стратегии и пламенного патриота Франции – изобразил Наполеона таким, каким видел его некогда сам французский народ, которому этот невысокого роста генерал, принёс мировое величие…

Если говорить о фильме Ганса не с технической, а именно с художественной точки зрения, то его эпопея о Бонапарте не выдерживает критики. Поскольку это не строго историческое кино, а всего лишь порождённая народом сага, основанная на легендах и рассказах о Императоре. Но даже если принять во внимание аксиому о том, что судить художественное произведение следует только по тем законам, на основе которых оно создано – «Наполеон» Абеля Ганса страдает присущей его герою манией величия, а также очень сильно затянут.

Конечно, эта кинолента не нуждается ни в чьих оценках. Проверенная временем, не сгнившая на пыльных полках киноархивов, картина французского режиссера Абеля Ганса способна поразить и современного зрителя.

Во-первых, конечно, своим хронометражем - четыре часа биографии Наполеона, на черно-белой пленке да еще при немом исполнении. Признаюсь, сегодня безотрывно такое кино смотреть мне не представляется возможным.

Во-вторых, использованными в конце 20-х годов прошлого века техническими приемами и средствами, когда кино только становилось на широкие рельсы, эти способы съемки и монтажа, наверняка, были новаторскими, но и сейчас производят серьезное впечатление.

Абель Ганс вместе с оператором Крюже 'разработал 'синхронизированные объективы', один из которых служит видоискателем и может в любой момент быть использован оператором для наводки на резкость; они использовали дистанционную фокусировку, панорамную автоматическую платформу и «эйдоскопы Эрмажи», 275 миллиметровых объективы для крупных планов, системы телеобъективов с фокусным расстоянием до 210 миллиметров, «брахиоскопические» (до 14 мм) объективы, известные до этого времени только в фотографии, и, наконец, тройной экран' (с).

Если все это вам ни о чем не говорит, вот здесь все равно самое время ахнуть и выразить свой восторг. Простыми словами, для 1927 года это был настоящий блокбастер с мощными спецэффектами, батальными сценами и длинными планами.

О сюжете я ничего критического сказать не смогу тем более. Не настолько я хорошо знакома с биографией Наполеона, чтобы делать замечания сценаристам. А потом еще прочла, что сценарий, написанный Гансом, в действительности так мало соответствовал историческими фактами, что он, предвидя нарекания со стороны историков, во вступительных титрах сделал оговорку — «Наполеон, как его увидел А. Ганс».

Пусть так и остается, в кинематографическом зале славы эта картина давно заняла свое место, а я для себя вынесла из нее значимую, но и очень утопическую цитату - слова Наполеона: 'Будущее принадлежит миру: некогда победы будут совершаться без пушек и без штыков'.

Эх, Бонапарт, твои бы слова да Богу в уши.