Гойя, или тяжкий путь познания

Экранизация романа Лиона Фейхтвангера о жизни великого живописца Франсиско Гойи.

Строго говоря, фильм немецкий. Из сссрвского вклада здесь только Банионис. Но это и неважно. Вроде бы. Ведь за кино нельзя болеть как за футбол — оно вроде б вненациональное?

Однако если присмотреться, то вспомнится один разговор на тему географических и эстетических пределов советского искусства. Термин «советское кино» явно применим не только к продукции СССР, но и многих других стран ближнего и дальнего зарубежья. ГДР в том числе тем более. Все помнят фильмы с Гойко Митичем — во-первых, жанрово укладывающиеся в придуманный в советском пространстве термин «истерн», а во вторых, эксплуатирующие идеологические тренды в духе классовой и национально-освободительной борьбы.

Экранизация Фейхтвангера, любимого советскими властями за рекламный проспект «Москва. 1937-й», но затем отошедшего от апологетики СССР, в иных понятиях, но продолжает идеи советского кино. И задаёт определённые мотивы для западного.

Во-первых, социальная проблематика. Хотя Вернер в данном случае обходится почти без классовой борьбы, но с классовым осуждением, коему подвергает испанскую аристократию. В первой части его герой пытается стать ее неотьемлемым элементом. Уже обладая высокой техникой Франсиско буквально «случается» с дамами света. И в этом конфликте теряет друга, но обретает любовь герцогини Альбы как конфликт пола и духа. Во-вторых, антимонархизм и антиклерикализм. Пожалуй, антицерковная позиция пронизывает фильм, как шампур — шашлык. Механизмы инквизиции, показанные в Гойе пусть в немного упрощенном варианте, но демонстрируют практику политического давления церкви. Правда, сам художник сталкивается с ними лишь ближе к развязке, где «разбору» инквизиторов, прежде благоволивших художнику, подвергаются его «Демоны».

Но более прозрачна антимонархическая линия — королевское семейство подаётся (под влиянием понятого унижения и любви-противостояния со свободной аристократкой — того, что было в первой части своеобразного кинотриптиха) в откровенно обличительном, даже пародийном ключе — глупость, чванство, инфантильность, оторванность от реалий (сцена в фонтане и позирование как будто издевающемуся Гойе особенно хороши).

Наконец, гуманизм. Конечно, с социальным подтекстом. Поэтому в третьей части немецко-демократического Гойи после погружения в унижение аристократизмом и художественной мести за него монархии — художник погружается в пучину народной жизни, путешествуя по Испании, отправившись затем (вот тут неожиданность) в церковное (сакральное) уединение, чтобы создать свои главные шедевры — Демоны человечества (они же — знаменитые Капричос).

Вряд ли всё изложенное скопом можно представить себе в западном кино. Низость и высота человеческого духа — ни больше, ни меньше. Американцы предпочитают конкретику человеческого существования, даже в моральных кинотерзаниях, европейцы — символисты и формалисты, а адепты советско кого кино — социальные гуманисты. В данном случае, как и любой творец, Вернер слегка верстает факты под свою концепцию (как и Фейхтвангер). Биография испанского живописца и до 90-х гг. включала народные мотивы, а связь с Альбой — скорее, фантазия. Тем более история с Обнажённой Махой… Но режиссёру нужно уложить это в логику взросления Гойи — заискивание, работа по заказам, карликовость и лжеэлитарность сменяются стремлением сначала к независимости и способности служителя муз наводить тень на плетень (на власть), а затем к познанию жизни и человека. Капричос выставляются (даже по названию фильма) как истина о человеке, возникшая из скитаний на осле (аллюзия на Христа) и надежда на искупление, чего почему-то не хочет инквизиция…

Вот и превращается антиклерикальное высказывание, что воспринял современный западный кинематограф, в притчу о христианских принципах. Но и кино, хоть и гдровское, но советское. Наверное, поэтому Трудное познание осталось локальным успехом в районе Москвы и ее фестиваля. Для мира нужно было изобрести велосипед. Однако ж приятно, когда и драматургия и прочие художественные и идейные принципы нашего искусства всплывают за рубежом, пусть и в пределах соцлагеря.

Экранизация, наверное, одного из самых мрачных романов Лиона Фейхтвангера, романа — а не романтизированной биографии, ибо хотя Гойя и заглавный герой, книга не о нем, точнее не только о нем. Роман Фейхтвангера — скорее, об Испании начала 19 века, периоде, который кажется особенно мрачным, если вспомнить, вся остальная Европа уже пережила век Просвещения, вкусила плодов свободы, равенства, братства, осознала силу сословия, которое скоро отодвинет аристократию на задний план — и будет править этим веком.. Прагматичный 19 век пришел в Испанию чисто календарно. На дворе абсолютизм, роскошь двора резко контрастирует с нищетой всех остальных слоев населения, творения идолов Просвещения относятся к запрещаемой литературе. Но страшнее всего — Святейшая Инквизиция, церковный трибунал, который уже довольно редко казнит, но часто приговаривает к галерам, битью и кандалам — за сомнение в чудотворной силе Девы Марии, за перевод Вольтера на испанский, иной раз — за нежелание есть свинину (ибо, кто знает — может это признак тайного иудейства?)

Жить в такой стране сложно, даже если ты родовитый аристократ, или слишком умный помощник министра. Но куда сложнее — если ты способный простолюдин, выбившийся в люди благодаря таланту или смазливой внешности. Абсолютизм даёт возможность быстрого взлета и огромной власти для фаворитов, но даже король Испании порой бессилен перед церковным трибуналом…

Роман «Гойя» интересен тем, что в нем переплетаются несколько планов — история Гойи, талантливого художника с вздорным, упрямым характером арагонского крестьянина, жизненные перипетии его друзей и недругов, включая королевскую семью, и, конечно, Испания, мрачная и прекрасная одновременно, где севильское «быстрая смерть тому, кто плачет» витает в воздухе, где жизнь не очень ценится — ее так легко потерять, зато острота момента, яркость мгновения, вкус, запах, цвет — вот что важно, ведь следующего мгновения может не быть.

Мне, небольшой любительницы творчества Гойи и мрачных картин «из жизни при инквизиции», интереснее всего был второй план — персонажи, окружавшие Гойю. Семейное трио — король-королева-Мануэль, ставшее квадратом с появлением Пепы, история друга Гойи — дона Мигеля, страстно любящего жену, но вынужденного отпустить ее в Париж с поклонником, роман Гойи с Каэтаной Альба, и история самой герцогини, яркого испанского цветка, погибшего, не успев увянуть… Нежность, ироничность, сарказм и симпатии автора, все то, что я люблю в его книгах, в полной мере проявились именно в этом плане.

А вот экранизаторы именно этот план были вынуждены изрядно порезать, чтобы оставить главное — историю Гойи и его картин и страшную картину инквизиторской Испании, которая порой пробирает до мурашек. И то и другое неплохо удалось. Банионис — шикарный Гойя, и вообще отличный актер, я чем больше смотрю с ним фильмов, тем больше его ценю. Каэтана — лучшая из всех кино-Каэтан, что я видела и могла представить, королева даже внешне похожа на гойевские портреты Марии-Луизы. Мануэлю, как обычно, не повезло, но здесь он персонаж третьеплановый. Сцена церковного суда, которой в книге нет, реально страшная и производит впечатление, как и религиозная процессия в начале фильма.

К недостаткам можно отнести то, что по современным меркам фильм затянутый. Много длинных планов, много крупных планов, большинство актеров проигрывает Банионису в плане таланта, сюжет подрезан — из-за чего некоторые вещи нечитавший книгу вообще не поймет. Я особенно расстроилась из-за Пепы, мимолетной любовницы Гойи, ставшей почти правительницей страны — через постель любвеобильного дона Манюэля. История Пепы в книге прекрасна, она стоит всех Каэтан с королевами, а в фильме от нее осталась только прекрасная Чурсина — в сцене, где Гойя отдает ее министру в обмен на освобождение Гаспара Ховельяноса. Кстати, акценты расставлены иначе: в книге Гойя с чувством разве что досады отдает надоевшую любовницу дону Мануэлю — его волнует только Каэтана, и кроме того, он понимает, что спасает жизнь очень благородному человеку. В фильме художник отдает любимую им женщину из-за малоприятного старика, и злится на себя, что не смог отказать тем, кто попросил его о такой услуге.

В целом, фильм очень сильный, но тяжелый и на любителя. Как экранизация — твердое «хорошо». Банионис — вообще, отлично. Он подарил образу то, чего я вообще не ощутила в книге: его Гойя обаятелен и симпатичен (в книге он просто неприятен). А еще они хорошо выкрутились с финалом — ведь Фейхтвангер так и не написал вторую книгу о Гойе, и событий последних 20 минут фильма в книге просто нет.

Я еще к тому же книгу не читала, зато ее читала мой лучшая подруга, которая и объясняла мне, к чему те или иные маловразумительные эпизоды, без книги абсолютно непонятные.

То есть вроде и играют все пусть и в старой манере, но неплохо, и костюмы с декорациями выше похвал, и книгу читали, вероятно, внимательно, но… такое впечатление, что сняв фильм по всей книге, его вслепую порезали, наугад выкинули процентов тридцать, и потом сшили все вместе как придется, оставив от каких-то линий висячие «хвосты».

Интернационал в очередной раз сработал не вполне. Кстати, хотя актеры все не наши, почти все они лицом удивительно кого-то из наших напоминают. Гойя — смесь Караченцова с Калягиным (и немного Шетнера еще, хотя это уже не советский актер), Альба — похожа на Неелову, еще один тип — похож на Басова.

Еще у фильма явные проблемы с качеством звука. Хотя, может, это мне такая копия попалась? Иногда вообще ничего не разобрать.

По сути же — ну вот жил такой Гойя, художник и любитель прогуляться по бабам, после череды жизненных проблем оглох и поимел нервный срыв, после чего написал еще один ряд произведений (тут фильм, насколько я поняла, перетащил все исторические несоответствия их книги). Параллельно лютовала инквизиция, а во Франции случилась революция. Чисто биографический фильм, немного не мой жанр.

Понравилась мне песня испанки, которая потом безрассудно пыталась доказать инквизиции, что в ее действиях нет состава преступления, и смешной эпизод, как Гойя в шутку боролся с королем.

Если бы не этот странный подход к монтажу… Впрочем, не будем особенно придираться,

7 из 10

У Гойя (Донатас Банионис) непростая работа, он — придворный живописец и гений. Ради заработка он вынужден рисовать портреты королевской семьи и знатных особ, а ему хочется, вдохновляясь плясками в таверне и народными испанскими песнями, отображать на полотне красоту женщин. Но Гойя не может свободно творить и выражать себя, ему нужно ублажать власть имущих, угождать инквизиции, недремлющее око которой следит за всем, что происходит в Испании

Испания, эта загадочная страна: с одной стороны — мрачные суеверия, коррида, история наполненная свирепством инквизиции и с другой — жизнерадостный народ, зажигательные танцы и музыка, красочные наряды, великолепная природа и архитектура.

Есть такое мнение — что бы создавать гениальные вещи, творец должен быть несчастен. Со всех сторон на Гойю наваливаются неурядицы — политические интриги, потеря дочери, семейная жизнь без любви, сложные отношения с Альба. Это становится причиной его болезни — глухоты и видений. Но в то же время, полная страданий жизнь приводит Гойя к созданию его знаменитых офортов. Они совсем непохожи на его картины, но именно офорты а не парадные портреты будят глубокие эмоции на протяжении веков. Интересна разная реакция на них Альбы и королевы. Королева — плачет, герцогиня — смеется, сила Альбы вызывает уважение. Она имеет смелость говорить правду королеве. Но роман Гойи с герцогиней не так прост, это женщина со сложным характером, очень сильная, властная, свободолюбивая и умная. Непростые ее отношения с живописцем, тем не менее, дают ему вдохновение создавать прекрасные полотна.

Фигура друга и помощника Гойи — это совесть художника. Он говорит ему нелицеприятную правду в глаза и Гойя часто раздражается и злится на него, но не может не признать, что его друг бывает прав и именно друг поддерживает его в трудную минуту — это Дон Кихот и его Санчо Панса — без них невозможен фильм об испанцах.

Так как фильм снимался группой государств социалистического лагеря, неизбежным стало усиление акцентов на тяжелой жизни трудового народа.

Фильм неплохой и довольно познавательный.