Игла

Фильм, о котором я много слышал еще в детстве и который давно хотел посмотреть. Вот наконец посмотрел… Начало интересное. Герой В. Цоя приезжает в город и какое-то время шатается то там то тут. Он всем своим поведением подчеркивает внутреннюю свободу и независимость от обстоятельств и тем не менее, он движим определенными целями. Одна из которых — найти свою бывшую девушку. Девушку он нашел, только вот увиденное нашему герою не понравилось — она стала наркоманкой.

В основе данного кино лежит неплохая поучительная история. Но вот за что действительно обидно. Реализация всей этой истории выглядит таким образом, что весь фильм как будто вращается вокруг персоны В. Цоя. Поэтому картина не выглядит целостно. Все происходящее представлено чем-то вроде компиляции отдельных видеороликов, иногда с муз. сопровождением гр. «Кино». Причем, как актер Цой может вызвать лишь добродушную ухмылку. Замечу, остальные играют не лучше.

Самое по-настоящему нелепое в этом фильме — это диалоги. И особенно диалоги в которых участвует наш герой. Его изречение: «Люди в мире разделяются на две категории. Одни сидят на трубах, а другим нужны деньги…», звучит слишком напыщенно-заумно, что вносит еще большую сумятицу в образ персонажа. В целом герой В. Цоя производит впечатление скорее большого ребенка, чем брутального одиночки, коим безусловно должен казаться.

Виктор Цой — человек легенда, кумир молодежи эпохи перестройки и как полагается в таком случае, обладающий особым шармом, только усилившимся после его гибели. Ставка создателей фильма была явно сделана на огромную популярность в стране гр. «Кино». С остальным, видимо, решили не заморачиваться. Посчитали, что массовому зрителю будет достаточно Цоя в кадре. Судя по кол-ву просмотров в далеком 1988-м, они не ошиблись. В итоге получаем мрачный видеоряд, центром которого является В. Цой со своими песнями. Только мне, этого оказалось недостаточно. Сам по себе фильм очень слабый, почти любительского уровня, с персонажами-полуфриками и их по большей части бессмысленными диалогами.

4 из 10

Порой, несмотря на зрительский успех культовыми в годы «перестройки» становились весьма посредственные картины такие, как, например, «Игла» Рашида Нугманова, что можно отнести, безусловно, на счет участия Виктора Цоя и легендарного, действительно мощного финала. При этом сама концепция фильма представляет собой притчевое обобщение и не лишена некоторого изящества. Участие Цоя было необходимо Нугманову как маркер невовлеченности представителя неформальной культуры, «последнего героя» в круговой поруку кумовства и мафии. Наркомания приобретает здесь очертания символа идеологической зависимости, от которой Моро призван избавить близкого человека: героин-коммунизма — в крови людей и не так-то просто избавить их от него, отнятие вызывает ломку, неготовность слезть с иглы рабства и тирании.

Именно он, такой стильный и раскрепощенный последний герой Цоя — патетическая метафора советского андеграунда (прежде всего музыкального), призванного снять народ с иглы коммунизма и научить подлинной свободе. Откуда он взялся этот герой? Как он научился быть настолько свободным? Мы этого не знаем, и фильм Нугманова ответов на это не дает, он фиксирует ситуацию тотальной серости в советской провинции, ведь все другие персонажи (кроме Моро) блеклы, стерты, неинтересны, полностью погрязли в преступных делах и болезненной зависимости. Бандиты из «Иглы» — детище советского времени (иначе откуда они вдруг так быстро повылезали?), они терроризируют бедную Дину, как когда-то чекисты мучили народ: с полной садистской уверенностью в собственных силах и безнаказанности.

Однако, прозрачность концептуального посыла «Иглы» не скрашивает ее стилистических огрех и художественной вялости: хаос эпизодов в отличие от трилогии Соловьева не выстраивается в некое подобие связного целого, убогий провинциализм изображения, правда, немного скрашивается смелым акустическим вовлечением в ткань фильма радиофрагментов, что добавляет фильму Нугманова сказочности и контрапунктивно сталкивает советский официоз и контркультуру. Альтруизм Моро, самого Цоя и героев неформального андеграунда вообще уже спустя пять лет после «перестройки» окажется совершенно невостребованным, а совесть, честность, сострадание будут не у дел.

Культ этой картины обусловлен именно фигурой Цоя, на которого действительно приятно смотреть здесь (столь он стилен, раскрепощен, ярок), но все остальное, даже основной посыл хоть и смел, хоть и важен для дня сегодняшнего, когда народ снова посадили на идеологическую иглу, и в дурмане имперской зависимости он перестал различать добро и зло, все же такой замах, такой замысел требовал от Рашида Нугманова лучшего исполнения, большей точности, проработанности, структурированности — то есть именно того, что получилось у него в емкой символической лаконичности финала, без которого «Игла», право слово, не заслуживает даже однократного просмотра. Даже несмотря на участие Виктора Цоя.

Впервые я посмотрела этот фильм в 10 лет с родителями. Они купили кассету, выбор тогда бы весьма невелик, и дети 90-ых смотрели все, что смотрят их родители за неимением альтернатив. Посмотрела, ничего не поняла и забыла.

Спустя нехилый срок: 20 лет, я решила пересмотреть этот фильм, на фоне разочарования от нового фильма «Цой» Алексея Учителя.

Снова посмотрела и на этот раз сюжет поняла, но он меня совершенно не порадовал.

Во-первых, чтобы понять мои эмоции, просто введите в поиске: фильмы 1988 года.

Посмотрите «Узник замка Иф», «Следствие ведут знатоки», «Гардемарины» — большой список фильмов, которые и сейчас, в 2020 приятно пересмотреть без ощущения «временной пропасти» (это когда ты смотришь и половину происходящего вообще не понимаешь: кто эти люди? почему они так себя ведут? что происходит на экране?).

Во-вторых, герой Цоя в фильме напомнил мне отчаянных мачо из старых индийских фильмов, которые ходят в белой рубашке (здесь — в черной) и своей крутостью просто заставляют светиться экран.

Приехавший в Алма-Ату Моро (В. Цой) раздает бандитам и недоброжелателям направо и налево, одной рукой уделывая целые толпы ребят. Кстати, сцена финального баттла в фильме показана так обрывочно и плохо, что я смеялась.

Подружка Моро, Дина — молодая наркоманка, ведет себя совершенно неадекватно.

А уж герой Александра Баширова не то чтобы раздражает, он, в принципе, не понятен. Зачем он вообще в фильме? Что и зачем он делает? Какой-то психически больной человек, на которого неприятно смотреть, и играет актер просто плохо, во всех смыслах. Ну сыграл же он в «Мастере и Маргарите» Бегемота! У него почти сотня ролей, где он достойно выглядит на экране! Это, что, был неумелый дебют? Почему его персонаж так отвратителен?!

Большую часть фильма на экране вообще происходят необъяснимые вещи. Герои говорят фразы не к месту.

«А где команда?» — Вопрошает Моро, забравшись на ржавый корабль в пустыне. Да, ждет тебя N-цать лет тут в трюме сидит… К чему это?

Ставшая крылатой фраза про трубы: «Люди делятся на два типа…» мне вообще показалась неуместной. Вроде бы, она является перефразированной репликой из фильма «Хороший, плохой, злой», но там она была к месту, а здесь нет.

Фильм очень затянут, сюжет не развивается, он где-то плавает вместе с героями и камерой оператора, выхватывающей случайные кадры, не относящиеся к персонажам никак.

Но больше всего меня разозлили и несколько раз вынудили поставить паузу закадровые звуки. Весь фильм, абсолютно весь, все паузы и немые сцены заполнены шумами, обрывками радиопередач, фразами на русском и других языках. Я поначалу думала, что они как-то относятся к сюжету, но потом оказалось, что вообще никак. Просто набор звуков того времени. Это если бы сейчас сняли драму про наркоманку и ее крутого парня, а на заднем плане крутилась бы реклама казино, песни Моргенштерна и фразы героев «Нашей Раши». Вы серьезно?! Хотя это было бы смешно. Может, в 1988 году это было смешно. Я не знаю, я тогда родилась.

Вставили бы лучше песни Цоя…

Итого мы имеем:

- Плохой сюжет;

- Плохой сценарий;

- Ужасную актерскую игру;

- Плохую операторскую работу;

- Плохие впечатление и, как следствие, плохую оценку.

А фильм, между прочим, вошел в число лидеров советского проката! Это печальное свидетельство того, что в 80-ые и 90-ые отечественный кинематограф находился в удручающем состоянии.

А в мире тогда вышла «Дюна», «Кладбище домашних животных» по С. Кингу и «Звездные войны»… А у нас «Игла». И все наперебой продолжают кричать, что фильм культовый и легендарный.

Как по мне, это демонстрация отсталости и упадка советской режиссуры и кинематографа в целом.

3 из 10

Тридцать с лишним лет назад, когда доступа к интернету еще не было, а создавать кумиров было хоть и вредно, но все равно возможно посредством в большей степени кассет, сарафанного радио и живого взаимодействия с артистами, рок-рупором Советского Союза стал Виктор Цой. Этот парень, являясь корейцем по отцу, выражал настроения совсем не этнически-ограниченного масштаба. Возглавляя группу «Кино», он пел о необходимости перемен в жизнях и судьбах и много еще о чем, что понятно любому человеку. И так случилось, что в 1988-ом году алмаатинец Рашид Нугманов поставил фильм «Игла», заглавную роль в котором отвел знаменитому певцу и, по совместительству, кочегару, в том году как раз оставившему работу в котельной.

Моро, герой Цоя, тайно возвращается в Алма-Ату, где сразу же звонит бывшей возлюбленной Дине (Марина Смирнова), чтобы остановиться у нее. Его цель — получить должок у своего бывшего друга Спартака (Александр Баширов) и после этого уехать. Встретив Дину, Моро начинает подозревать неладное и вскоре узнает, что та сидит на морфине, в поставках которого замешан врач Артур Юсупович (Петр Мамонов), ее коллега по работе. Моро решает не только помочь Дине выбраться из затягивающей ямы зависимости, но и свести счеты с поставщиками.

Название фильма, при желании, можно трактовать как степень одержимости творчеством и личностью Виктора Цоя, который в тот период был для молодежи кем-то вроде Владимира Высоцкого для родителей этой самой молодежи. Сходство еще и в том, что культ обоих не утихает до сих пор. И все же смотреть «Иглу» можно не только почитателям «Кино» — интереса к нестандартным фильмам уже достаточно. Еще желательно иметь хотя бы какое-то представление о периоде Перестройки, ведь фильм вышел тонко и точно отражающим то время со всеми вытекающими. Наверное, только совсем юный зритель не в курсе, какой наркотически-алкогольный дурман витал тогда в советском, а чуть позже — и в российском воздухе. Но режиссер не собирался делать фильм о наркотиках. Фильм не совсем об этом. Он — о вечном: о любви, показанной по-азиатски с глубокой сдержанностью, мужестве, верности людей и трагедии тех, кто не знает, что будет завтра. Жанровая форма же держится на возможностях криминальной драмы с периодическим уходом в сюр. Акценты проставлены и высвечены ярко не только художественно, но и технически. Марина Смирнова, будучи непрофессиональной актрисой, приняла участие в фильме случайно и, как она сама отмечала, без всякого представления о роли. Появление музыканта и актера Петра Мамонова, к которому Цой испытывал симпатию и уважение, добавило свою долю некоей авангардности, хотя и с минимумом фирменных танцев. Его врач немного замкнут и вполне понимает происходящее с Диной. Истерик и провокатор Спартак в исполнении Александра Баширова тоже внес нужные краски. И все это в обрамлении лиричным контуром, идущим с очень узнаваемым гитарным рисунком «Кино». Крайне рекомендуется необычайно созерцательная и наполненная космической трогательностью композиция «Моро едет к морю», которая так и называется — в соответствии с титром в фильме. Мелодия сопровождает сцену, где Моро с Диной приезжают к высохшему Аральскому морю. Это место с его печальной участью не раз упоминалось в искусстве. Режиссер признавался, что прототип главного героя, которого звали так же, был парень хоть куда, как раз впору Виктору. Он мог спокойно за себя постоять один на один, а еще одним из первых в Алма-Ате приобрел банджо. Стремясь не отставать от лент, актуальных на тот момент для зрителей, Нугманов не только кое-где добавил гангстерскую тему а-ля «Однажды в Америке» с отголосками боевиков. Он дал возможность Виктору Цою изобразить сцену боя с оглядкой на то, что делал легендарный мастер боевых искусств Брюс Ли, которого тот почитал и образ которого, по заданию режиссера, соединил с манерой актера Джеймса Дина. И при всей художественной самостоятельности фильм, конечно же, практически неотделим от творчества самого Виктора — песен, в которых, кажется, сказано невероятно много. Но еще больше в них не высказано и отдано для личных переживаний, чем выражено и пропущено через себя уже не одним поколением.

В японском языке есть труднопереводимое понятие «гири» — особая культурная традиция, выражающая высокую степень чувства сопричастности людям и жизни. Это форма особого морального долга перед ближним. Она будто странник, пусть иногда и идущий через утомляющие дороги ума, но все равно уходящий в умиротворяющую долину сердца. Это градус человеколюбия, выразить который можно только жестом совести. В передаче «До 16 и старше…» Виктор Робертович Цой сказал: «Единственное, чего бы мне хотелось и хочется, — чтобы люди чувствовали себя больше свободными от обстоятельств. То есть, чтобы человек сохранял скорее себя, нежели какой-то внешний комфорт».