Девочка и эхо

Кажется, такие фильмы умели снимать только в 60-е. Потом как-то вдруг разучились. Он какой-то лёгкий, почти невесомый, такая кино-акварель, в нём так мало показано и в то же время так много… Парадокс.

Всего один день из жизни детей лет 10—12 или ещё меньше. И кусочек следующего дня. Яркий (хоть и чёрно-белый) последний день летних каникул на берегу моря; каникул, проведённых с дедушкой-рыбаком в хижине на высоком берегу, откуда так не хочется уезжать.

Море, чайки, скалы, волны — всё так чудно и романтично. Особенно прекрасны солнечные блики на воде.

Кому-то сегодня может показаться, что это фильм «ниачём», в нём так мало действия, привычного и лубочного экшна. Но в нём есть то, что есть в лирике — движение чувства-переживания.

Главная героиня, которую мальчишки презрительно зовут ненормальной, кажется, совсем не переживает эту свою якобы «ненормальность», она просто плюёт на эту характеристику глупых и неинтересных ей ровесников, сбившихся в стайку. У них — борьба за власть, «я буду, буду вожаком!» Она — одна. И эта её самость, обособленность по-своему прекрасны. Кажется, эта девочка превратится позже в Лену Бессольцеву из «Чучела». Она не нуждается ни в чьём одобрении, принятии, внимании. Зачем ей какие-то мелочи жизни, если она может трубить в охотничий рог, как какая-то мифологическая героиня?! Пацанята с транзистором, а эта — с охотничьим рогом. Конечно, ненормальная, подумает кто-то. И их большинство. Но она, такая маленькая ещё, в коротеньком платьице, с выгоревшими волосами, она, которая купается без одежды, потому что «дедушка не разрешает в трусиках — простынешь», она удивительна. Трудно представить кого-то в этой роли, кроме Лины Бракните, чудной Лины, гадкого утёнка, от одного вида которой мурашки — уже видно, какой же на самом деле это прекрасный лебедь.

Наверное, если в фильме есть девочка, то должен быть и мальчик. И он есть, не тот, из стаи, другой. Кажется, вот он, который понял, доказал, что может хранить тайну, не зря же под водой досчитал до двадцати. Он, с чистым личиком, только приехавший Рома, должен бы стать героем, путь и десяти лет. Кажется — да, пусть уже эта ненормальная, а на самом деле Вика, будет не одна! Всё же не зря она почти в первый момент знакомства делится с Ромой своей тайной.

И вот он, прекрасный мир детства — мальчишка тут же предаёт её. Как те, из стайки. Он тоже хочет стать своим, пусть и став предателем. «Трус!» — презрительно скажет ему Вика. Но и этого он не понимает. Он предаст её ещё раз. И тут совсем не жаль его, маленького гадёныша, который и теперь ещё хочет только одного — стать одним из, доказать, что он не трус, а что он предал чужое доверие, для него это так и осталось непостижимым. Зато Вика, как она опять хороша в последних сценах!

Прекрасный фильм, нежный и пронзительный, который и закончится на какой-то звенящей ноте, как будто струну оборвали.

Фильм атмосферный. Солнце, море, воздух, горы и звуки охотничьего рога. И волшебное Эхо, которое отзывается только тем, кто умеет его ловить.

В «Девочке…» главное не игра актеров и не натуральность диалогов. Это не самая сильная сторона картины, хотя в самые нужные моменты фильм становится удивительно тонок и пронзителен. Но все же в нем важнее символизм и драматичность конфликта, которые по своей кристальной чистоте сопоставимы с древнегреческой трагедией. И эта драматичность вырастает из простейшей ситуации. Здесь мы имеем практически архетип чистой драмы, не обремененный ничем лишним. Последний раз кино достигало подобного катарсиса в «Похитителях велосипедов» де Сики, снятых за много лет до фильма Жебрюнаса. Можно, конечно, вдоволь порассуждать о том, почему героиня сначала ведет себя так, а потом иначе, что означает то, а что означает это. Но вовсе и не нужно рассуждать, чтобы понять, что фильм — о попрании естественных и искренних чувств (в первую очередь, доверия) и о том, как с этим можно и нужно справиться. И о взрослении, конечно.

В оригинале фильм называется «Последний день каникул». Для советского проката было придумано другое название, более красивое и поэтичное. С другой стороны — исчез спрятанный в оригинальном названии смысл (каникулы = детство).

Вокруг этого фильма были споры: оправдана ли нагота. Говорят, была даже вырезана одна сцена. Мне кажется, вырезать ничего не нужно было, а «Девочка и эхо» она ведь совсем не об этом. Ее нельзя сводить к спорам о наготе. Те, кто ее осуждают за это — просто не захотели понять ее, как драму. Может, им стоит этот фильм посмотреть еще раз? Хотя бы до сцены, где девочка стоит в телефонной будке и смотрит на море. И все вдруг станет понятно.

Ну, конечно, детство. И море. И к нему ветры, скалы и чайка, раскинув крылья, лежит в небе. Улетает, уносится вместе с той чайкой краткое время чистого счастья…

Я не устаю смотреть детские фильмы советской поры и всерьёз люблю их героев, чистых, настоящих детских, таких простых и таких сложных, искренних, глубоких. Люблю этот радостный возраст, зреющий чувствами и пониманием. Не спешить, не торопить это время, прожить его, запоминая все мелочи, что слагают тебя в эти годы…

Черно-белый «Девочка и эхо» оказался расцвечен чистой порой жизни. Сухие строки краткого содержания говорят не о том, они упорно молчат, что когда тебе десять лет, то весь мир послушно лёг к твоим маленьким ногам. Девочка, которая в это прибалтийское лето соберёт свою коллекцию целого мира из гор с именами и настилами их вековых жизней. Из моря, что плещет словами прозрачных волн; из песни охотничьего рога, из каменистых тел прибрежных скал, осевших в воде, в историю которых голыми ступнями навек вписываешь свои следы.

Наверное, это тот случай, когда экранизация оказалась выше текста по силе воздействия и чувственному восприятию. Незамысловатый рассказ вылился в лирическую историю, стал сюжетным перевертышем. Главной героиней делают девочку, а не мальчика, смещая все акценты на нее, с ее видением и принятием мира. Чёткая находка в лице главной героини Лины Бракните выстраивает эмоциональное ядро картины и служит камертоном эстетического восприятия, выводя фильм из рамок детского кино во вневозрастной интерес.

На кинофестивале прибалтийских республик — несколько призов. Из Локарно — с серебром, из Канн — с Гран-при. Да, это была чистая победа во всех смыслах. Оценённый международным оком, он, казалось бы, должен был блестеть на родине, но советский прокат, опираясь на категорию «детского кино» дает ему лишь утренние сеансы в зимние каникулы. Без афиш. Почти незаметно. Таким образом, практически лишив взрослого зрителя возможности увидеть его. Этим бесхитростным до одури способом он и лежал себе забыто на полках, несправедливо редко когда мелькая по телевидению. А там…

…залитый солнцем берег. Ветер шёлком колышет край ее коротенького платья, путает светлые волосы, прячется в ресницах… я знаю: блеск синего неба живет в ее глазах. И нет конца счастью и морю, покуда хватит взгляда — оно лежит на всем, ровным краем касаясь горизонта. И над всем этим летит песня её охотничьего рога, созывая свою коллекцию в память, в сердце, в неповторимые десять лет, в пока еще новый вздох жизни, не коснувшийся ничем тягостным.

И снова затанцуют тонкие ноги по мокрому берегу, — а я сяду и напишу эти несколько строк впечатлений, что увели меня в мое далекое детство, когда я тоже умела говорить с эхом. Я часто это забываю. Волны прошлого затерли взрослую память, слизав мои следы на моем песке моего моря. И если бы не этот фильм, если бы не…

Говори, говори со мной мое эхо. Как далёкий отзвук моего детства, как воспоминание обо всём, что я оставила где-то там…

Воздух пахнет вечно свежим морем, вечно юным шумом, волны пахнут пеной, и эхо обязательно отвечает…