Конспираторы наслаждений

Кино о той предметной реальности, в которой приходится существовать.

С первых кадров фильм обещает быть странным. Здесь, например, отсутствуют какие-либо речевые акты. Действительно, в самом начале мы видим как, покупая журнал, один из героев даже не умудряется спросить стоимость, то есть, мы видим, что герой не то что бы не может, он даже не пытается производить хотя бы каких-либо формальных коммуникативных актов, пускай даже не информативных.

С другой стороны, коммуникация как ни как происходит во всех, пусть и сиюминутных встречах. В журнальной лавке мужчина ловит на себе взгляд продавца, почтальон, передавая посылку, обходится без слов, но все же указывает пальцем что нужно сделать: где расписаться, обезглавливание курицы почему-то тоже происходит в полной тишине, единственное что бросается в этой иллюстрации в глаза — эмоции: женщина крайне довольна тем, что перерезает горло птице, но, в свою очередь, ее сосед, который вынужден находится рядом, тоже не обходится без доли эмоционального потрясения: он чуть ли не выворачивается на изнанку, держа стеклянный стакан, который служит ему ёмкостью для сбора куриной крови. А нас выворачивает вместе с ним.

Шванкмайер, не стесняясь, говорит зрителю о том, что кино это о мире, где господствующие позиции занимают предметы, а не люди. Здесь главные роли отданы предметам: журнал, курица, глина, перья, ножницы, клей, чемодан, машины, подливка, пуговицы, лак для ногтей, помада, хлебные кружочки, таз, тумбочка, лезвие, отрезанный лисий хвост, туфли, кран, зубная щетка — этот ряд можно продолжать относительно долго. Эта реальность предметного мира является центром, вокруг которого вращается жизнь человека. Однако, все эти предметы получают свою актуализацию только благодаря человеку. Наличие человека скрашивает бездельное пребывание предметов в этом мире.

Мы не слышим людей, но слышим звуки предметов: звонок в дверь, колокольчик, висящий при входе, телевизор, который спускает человека до предметного мира, ножницы, которые режут бумагу, вода, которая течет из под крана. Мы видим не женщину, берущую ключ, мы видим ключ, взятый женщиной; мы видим пуговицы, расстегивающиеся одна за другой, но не видим мужчину, расстегивающего свой костюм-тройку. Люди, у которых нет альтернативного мира, в котором они могли бы существовать, подчинены предметам, которые являются для них источником наслаждения.

Также, очередной мыслью киноленты является конспирация, что мы узнаем еще до просмотра, из самого названия. «Конспираторы наслаждений» — именно так звучит название картины. Единственное, чего хочет добиться каждый, остаться наедине с собой, убедиться, что никто не подглядывает. Присутствует желание «закрыться» от Другого и отдаться своим странным утешениям.

Отгородившиеся от общения с себеподобными, люди избрали путь общения с миром предметным. Восприятие его субъективно, ведь посторонний наблюдатель отсутствует (есть только зритель, которого лично я не хочу ставить на место Другого, мешающего усладе). Каждый персонаж проходит долгий путь, чтобы добиться кульминации; все действия изначально направлены на конечную цель.

Отдельного упоминания заслуживают мастерски изображенные приемы анимации, помогающие зрителю в большей степени насладится живостью сей картины. Происходит постепенное одушевление предметного мира. Куклы оказываются более живыми и эмоциональными, нежели посторонние люди. Тут и щетка, поначалу управляемая извне, превращается в самостоятельный объект, способный доставлять наслаждение.

Пустой тратой времени будет искать в этом фильме объяснение поступков. Здесь воспроизводится «наслаждения» таким, каким оно представляется в этом мире. Шванкмайер не скажет зрителю ничего о потаенном смысле, А есть ли он вообще?.

Фильм стоит смотреть тем, кто готов лицезреть одну из многих вариаций видения реальности. Не хотелось бы подгонять кино под рамки и клеймить его как «кино не для всех», но таковым оно и является, лента явно конструировалась не для широкой аудитории. Тем, кому осточертело наблюдение привычных любовных драм и другого неинтересного ширпотреба, кино придется по вкусу.

«Когда б вы знали…»

Застенчивый молодой человек, купивший порно-журнал в газетном киоске, позже использует eго страницы для создания маскарадного костюма с петушиной головой из папье-маше и крыльями из зонтиков. Местная почтальонша проводит свободное от доставки почты время, скатывая хлебные мякиши в шарики и всасывая их в нос при помощи резиновых трубочек. Женатый следователь самозабвенно отдаётся созданию необычного вида щёток из скалок, каcтрюльных крышек и украденных в разных местах кусочков меха, игнорируя свою красавицу жену, диктора на телевидении, которая держит живых карпов в ведре с водой и кормит их хлебными шариками, доставленными почтальоншeй. Диктор понятия не имеет, что стала предметом вожделения владельца газетного киоска, умельца-самородка, сотворившего многорукового робота. Хитроумное сооружение мoжет одновременно обнять, приласкать, помассировать, потянуть, подёргать… разные части тела, в то время, как изобретатель прикован взглядом к телевизионному экрану, гдe объект его желания зачитывает новости о катастрофах и катаклизмах, погрузив ноги в тазик с водой, в котором резвятся карпы, весело колотя хвостами по воде и нежно посасывая пальчики прекрасной дикторши.

Здесь, пожалуй, необходимо остановиться, перевести дух и поразмыслить над тем, что наши самые захватывающие сексуальные приключения, похоже, имеют место исключительно в чьём-то воображении. А также о том, что у каждого есть тщательно скрывaмeые от посторонних глаз тёрн-оны, триггеры, странные фантазии, фетиши, храняшиecя где-то в подсознании, как пресловутый скелет в шкафу. О нём Ян Шванкмайер, один из удивительнейших фантазёров кинематографа, не забудет напомнить многозначительным поскрипыванием дверцы в последнем кадре своего загадочного фильма.

В «Конспираторax Наслаждений» шестеро совершенно обычных с виду обитателей Праги, случайно, а, может быть, и нет, сталкиваются друг с другом на улицам города, и обмениваются понимающими взглядами. Хотя некоторые из них даже не знакомы, но oни чувствуют существующую между ними связь «заговорщикoв удовольствия», проводящиx бОльшую часть времени в творческом и самозабвенном сооружениии хитроумных средств и конструкций для осуществления потаённых и настойчивых эротических фантазий. В каждом из «конспираторов» тихо тлеет до поры до времени искорка вдохновения, вложенная в них истинным создателем диковинного паноптикума и его фриковатых обитателей, самим Шванкмайером. Из искорки возгорается творческий огонь, который перевоплотит обыденные и привычные неодушевлённые предметов в небывалые до того, живые механизмы, пусть и фетиши. Шванкмейеру бесконечно интересен творческий созидательный процесс, полёт мысли и воображения, независимо от назначения конечного результата. В этих сценах раскрывается умение пражского мага вывести фильм за пределы аудио-визуальной среды, в область чувственного, почти синестетического восприятия. Использование им гипер-реальных звуковых эффектов и коротких нарезок при монтаже усиливает до жути воздействие визуальных эффектов, оживляющих неподвижные предметы.

Изображая теневой мир сексуальных фетишей, которые можно найти в самых неожиданных местах, и называя открыто с экрана источниками вдохновения маркиза де Сада, Зигмунда Фрейда, Макса Эрнста и Луиса Бунюэля, известный аниматор-сюрреалист создал дерзкoe кино, в котором без осуждения и с улыбкой понимания он исследует то, что считается постыдным или, в лучшем случае, непринятым. Но Шванкмайер идёт в своём видении дальше привычных сюрреалистических интерпретаций Фрейдизма и переступает стандаpтные представления о репрессиях и сублимации. Сталкиваясь неоднократно в течение нескольких дней, его герои, одержимые ритуалисты, обмениваются взглядами конспираторов, участвующих в важном секретном заговоре. Тем самым, они молчаливо признают друг за другом право быть не такими, как все, и объединяться в неприятии пуританского конформизма европейской культуры. Поместив группу сексуальных фетишистов на авансцену, Шванкмайер обнажает эротический импульс повседневной жизни, как необузданную, хаотическую, запрятанную глубоко антиобщественную силу, которая и наделяет индивидуальностью каждого из них. Но подавляемая и не поддающаяся управлению, эта стихия может вырваться на поверхность в виде преступления, ставшего неизбежным продолжением и мрачно-комическим отражением причудливой садо-мазохистской фантазии, захватившей некоторых персонажей.

Сделав практически немую картину и, тем самым, лишив конспираторов наслаждений и заговорщиков удовольствий возможности объясниться, Шванкмайер даёт понять, что похоть и вожделение, также как и стремление к самоудовлетворению, в словах не нуждаются. Они говорят сами за себя. Сам же режиссёр, ясно расслышав в равнодушном гуле большого города беззвучные откровения о нестерпимых, но скрытых и подавленных желаниях, перенёс их на экран в виде странных, тревожных, и гротескно-комических образов, оживив их присущим его творческой манере сочетанием игрового кино и анимации кукол и гигантских марионеток. Mетод создания фильма, используемый Шванкмайерoм в «Конспираторах Наслаждений», своей лукавой скрытностью подобен eгo героям. Долгое время зритель понятия не имеет, почему люди на экране так серьёзно, тщательно и методически собирают и разбирают странный ассортимент разрозненных предметов непонятного назначения. Но ближе к финалу, когда темп фильма резко ускоряется, и все истории, объединившись, достигают апогея в буквальном смысле слова, зритель уже настолько заинтригован происходящим, что не замечает превращения в добровольного вуайериста и охотно внимает псевдо-порнографическому представлению, поставленному и разыгранному для него мудрым прозорливым кукловодом.

Первое впечатление — бред. Мне кажется, человек, не посвящённый и неподготовленный к творчеству Шванкмайера, коим я являлась до настоящего момента, скажет именно так. Во всяком случае, первая треть фильма выглядит именно так, но это — от непонимания. Неприятие возникает от непонимания идеи, поэтому совет: не спешите бросать, как это едва не сделала я. Сначала было скучно. Втягиваешься потом, когда начинаешь всё больше вникать, в этом, наверное, главная особенность фильма — постижение его смысла на протяжении всего его времени и чуть предугаданная развязка под самый-самый конец. Хотя, чтобы говорить о развязке как таковой, нужно подразумевать сюжет, кульминацию и прочие элементы стандартного фильма. Но эта вещь к разряду таковых не относится. Это — описание человеческих извращений, ни больше, ни меньше. Думаю, к слову, что каждый, кто не бросил смотреть и пережил первые минуты чувства «а что вообще происходит» (к тому же, нет никаких поясняющих диалогов), постепенно найдёт себе «любимого» персонажа, за которым будет наблюдать интереснее, чем за остальными. Для меня, например, это был несчастный влюблённый в телеведущую. Вообще, его идея действительно, по-своему «гениальна» для таких безысходных случаев.

Кстати, надо заметить, что мы «подглядываем» совсем не за заурядными людьми: сколько труда нужно было приложить к объекту своей извращённой фантазии, чтобы максимально её удовлетворить!

Нет, это не мерзко. Я сейчас просто переворачиваю первоначальные впечатления о «Конспираторах». Что-то в этом есть. Это «что-то» — искусство, фантазия, вдохновение, с которым «подходят к делу» эти странные люди. Нет реальности — да будет папье-маше: каждый спасается от своих желаний так, как умеет, но они — ещё и творчески. Их ум и руки заняты, прежде чем тело попадает в желанные объятия или под кисточки с гвоздями.

Что интересно: мечты сбываются. Яркий пример материализации представления в реальность. Модель ситуации, воплощённая в жизнь в укромном уголке, обратилась в камень, проломивший потолок.

Итак: не бросайте, переборите себя в начале, оно того стоит.

У каждого из нас есть подавленные желания, наклонности и тяги, возникающие из темных глубин подсознания, от которых наша совесть приходит в ужас и вынуждена направлять эти позывы в более безопасное русло хотя бы из соображений самосохранения.

И Конспираторы Наслаждений в нарочито гротескной манере демонстрируют нам панораму из людских страстей. Каждый персонаж — это обычный рядовой человек, обыватель, то есть мы, и каждый из них пытается утолить свои наклонности. Художник, очевидно, страдающий от Эдипова комплекса, вынужден доказывать свою мужественность и самостоятельность, спроецировав образ матери на куклу-соседку и одев костюм петуха(символ мужского начала). Соседка художника в свою очередь вынуждена компенсировать не сложившуюся личную жизнь через роль доминатрикс, мучая и унижая своего соседа. Девушка-почтальон страдает от вуайеризма(Ян Шванкмайер не раз делает акцент на глаза), но, стыдясь рассказать о своих впечатлениях, «запечатывает» их в хлебных шариках, как бы перенося с своего языка истории, чтобы потом набить ими свою голову и впасть в эйфорию. Детектив, очевидно, страдает своеобразной формой фетишизма и клептомании — он как сорока ворует чужое, но только определенный набор вещей — вещей, хранящих чужие прикосновения и запахи — сооружая причудливые орудия детектив как бы погружается в чужую плоть и одновременно наказывает себя за это. Его жена, страдающая от невнимания мужа, желающая его внимания и подчинения, сублимирует свои доминантные потребности через рыбий футфетиш. А продавец газет, типичный преследователь, сублимирует свою страсть через строительство жутковатого робота.

С одной стороны Ян Шванкмайер демонстрирует нам, что все мы сублимируем. С другой стороны, пойдя на поводу подавления мы рискуем попасть в водоворот страстей, где все будет смешано и переплетено(когда художник внезапно покупает журнал электроники у продавца мастерящего бдсм поделки детектива) и более того — наши желания, переполненные до предела, вырвутся наружу, в реальность. Каждый из главных героев — он не блокирует свои желания, а потихонечку их подкармливает — что и является роковой ошибкой.

Фильм меня в целом впечатлил. Особо хочу отметить крайне тонкое и изящное преподнесении концепции гиперреализма через кукол, которую на мой взгляд стоит внести в учебники. Но на мой взгляд слишком много оставлено место для свободного размышления — порой (особенно акт совокупления продавца с телевизором, демонстрирующим катастрофы в мире) возникает впечатление об эдакой эйфории, от происходящего в мире развала и социальных потрясений. Общая атмосфера фильма пропитана нищетой постсоциалистического периода. На мой взгляд фильму не хватило красоты, чистоты картинки и общего эстетизма. Впрочем, это мое мнение — фильм определенно силен и побудил меня ознакомится со всем творчеством Шванкмайера.

6,5 из 10