Институт Бенжамента или Эту мечту люди зовут человеческой жизнью

Гибель полубогов-наставников в снежном футляре с выстилкой перламутром, пронизанного ветвями Вечности.
Выражением событийности фильм очень пропорционален книге Роберта Вальзера 'Якоб фон Гунтен'. Только 'мальчиков' Школы и саму Лизу Бенжаменту для фильма следовало бы сделать максимально моложе. Юношам было лет по 17, и наставница 'совсем молоденькая'.

При всём артхаусном брожении смотрится легче, чем читается книга. Вальзер написал великолепно (переведено на русск. яз. также великолепно) в свойственном ему юморном психическом автоматизме: описаниями собственных идущих ощущений от собственных же мыслей. Но словопоток от Якоба абсолютно претендует занять образно-синтезирующей работой правое полушарие читателя разбором не только изливистых метафорических лексем его каждодневного жизнесодержания в замкнутой, требовательной обстановке служащего (или будущего служащего) на класс буржуа, но ещё и исторически-фантазийными реконструкциями с ним же в главной роли в моменты его же эмоциональных пиков.

Братья-режиссёры Куэй изучили произведение Вальзера 'Якоб фон Гунтен' Вальзера. Потому что за всей игрой чёрно-магических внешних приёмов для киносъёмки, за всеми предметами и символами, которые режиссёры предлагают, во всём видна основа вальзеровских рассуждений.

Макросъёмка, детализирующая иллюзорность, либо оптически усугубляющая подробности реальности, хорошо даёт представление о болезненных преувеличениях измышлений самого Якоба. Между происходящими вблизи него событиями и самим собой, Якоб воздвигает гряду сравнений и ассоциаций. Он фиксирует свои впечатления и переживания, но все его эмоции холодны и лишены созидательных поступков. В отличие от добротерпимого и усердного Крауса, 'человека без внутренней грязи'. Герой Крауса и в фильме надёжный и кроткий человек, безнадежно и по-доброму любящий Лизу.

Слышимая Якобом фраза в фильме:' 'Посмотри, посмотри за занавеску, может, она прячется там?' — опять как заигрывание с самим собой. Про занавеску в книге нет, но снова, вместо переживаний об умершей девушке Якоб видит сон своих будущих странствий по экзотическим странам, где он совершенно не знает нужды, приняв покровительство господина Бенжамента. В книге он действительно принимает предложение Йоханеса Бенжаменты. Т.е. в своём самоанализе и якобы минимализированной жизненной философии, Якоб неистово ищет способ жить безбедно. Он любопытствующий экспериментатор, подглядывающий в замочную скважину чужой психики, но ему бешено необходим тот самый комфорт класса буржуа.

После книги труднораздвигаемые механические дебри фильма братьев Куэй — разъединяются довольно легко. 'Олений лес'. Когда-то пансион Бенжаменты был привилегированным, на стенах до сих пор портреты монарших особ. В фильме видим головы вида Королевский (Благородный) олень, название намекает на этот факт.

Йоханес Бенжамента говорит о сыпном тифе в Оленьем лесу. Оленьего леса в книге нет, но есть старый сад и подземные, именно холодные, до льда, своды и переходы.

Самыми глубинными оказываются самые простые слова и самые простые действия. Когда прикасаешься и гладишь подушечками пальцев лицо любимого человека. Лиза прижала Якоба к себе, к своей белой блузке с перламутровыми пуговичками, рассказывая о своём состоянии, эта сцена поразила.

. ..Инфекционные заболевания связаны с особым состоянием и психики тоже, человек настолько ощущает упадок сил, что уверен, что умирает. Интересно, в фильме Лиза пришивает множество наперстков к светлой ткани. Судя по наличию защитного бордюра и уплощённой вершине, наперстки изготовлены не ранее 18 в., возможно, английские. Отверстия на их кромке реальны и символичны. Подобные наперстки часто находили в женских христианских захоронениях, в отверстия напёрстков были вставлены цепочки, и с их помощью они крепились на руках женщин, идущих в Вечность.

Из загадки: 'кто удачлив - тот унижен'. Со словом 'удачлив', главное, не запутаться. Якоб бредил на сюжеты Евангелия тоже, поэтому путём корреляции знаний - 'кто возвышает себя, тот более других унижен будет'...

Визуальный и атмосферный шедевр
Главное в этой кинокартине - изобразительная часть, почти чистый кинематограф. Остальные составляющие помогают задать тон, настроение, атмосферу.

Кинокартина черно-белая (точнее оттенки серого). Авторы с помощью композиции, света, тени и фильтров пишут на экране картины изумительной красоты. Причем картины эти хороши не только и не столько как худ. фотографии, но именно в движении, и в сочетании с настроением исходящим от персонажей и событий, а также музыки. Картины печального, болезненного, но утонченно-прекрасного сновидения. Шепот эфемерной памяти в медленной дымке фильтров и шевелении световых пятен. Сияние, звуки приглушены, медленный темп, шепот. Этот сон зовут здесь жизнью. Жизнь эта - медленный механический процесс без смысла и цели. Абсурд жизни порождает печаль, тоску и волю к небытию. Сновиденческую манеру сразу задает стихотворение и музыка во вступлении, освещение колышащимися пятнами как под водой, фильтр-вуаль, тихий блеск и звон. Данная кинокартина, на мой взгляд, из числа немногих, которые расширили пределы кинематографа как искусства.

Если вам нравятся кинокартины Александра Сокурова, особенно 'Камень', 'Элегия дороги', 'Мать и сын', то вам обязательно следует посмотреть эту картину. Она конечно попроще в художественном смысле, чем перечисленные картины Сокурова, но по-своему ярче, где-то отчетливей написана, и, несомненно, произведет на вас незабываемое впечатление.

Визуальный и атмосферный шедевр в любимых мной экзистенциально-печальных тонах.

9 из 10

Поэзия облеченная в серые тона
Первые кадры напоминают что-то из творчества Бергмана как по стилю так и по содержанию. Та же надрывность и страдание души. Непонимание и сожаление...

Поэзия облеченная в серые тона, так бы я охарактеризовал данное произведение. Довольно сюрреалистичную атмосферу пронизывает глубокое страдание и боль главных героев облеченная в поэзию. Боль от своих несбывшихся ожиданий и желаний. От того, что жизнь в итоге получилась обыденна, скучна и беспросветна.

Фильм держит в напряжении все время и оставляет в душе странное тревожное послевкусие.