На серебряной планете

В первую очередь необходимо восхититься волей создателей картины, которые несли свой крест больше десяти лет. В этом смысле «На серебряной планете» перекликается с «Фицкарральдо» Вернера Херцога, когда идея автора, на первый взгляд, вовсе не осуществимая, всё же реализуется путём объединения усилий всей съёмочной группы. Судя по всему, именно этот фильм для Жулавского был проектом мечты, ведь работал он с материалом, созданным его двоюродным дедом, и не бросил картину незавершённой спустя много лет.

Сам же фильм, в основе которого лежит некое переосмысление Священного Писания, призывает разобраться в человеческой природе. Анджей Жулавски, видимо, действительно в какой-то мере одержимый внутренними бесами и обладающий достаточно мрачным мировоззрением, изображает весь человеческий вид слабым и слепым, беспрестанно нуждающимся во вмешательстве провидения. При этом новой цивилизации на безжизненной доселе планете отнюдь не чужды порок, жестокость, властолюбие, которым, казалось бы, неоткуда взяться. Значит, их появление вызвано неизменной человеческой природой. Новому народу так и не удаётся совладать с агрессией и по отношению к непознанному, и по отношению друг к другу. Любовь и милосердие, предложенные пророком в качестве искомой истины и основы бытия, людьми серебряной планеты отвергаются. Их изматывающий поход за правдой, проливающей свет на смысл их жизни, похоже, будет вечен, и лишь они сами тому виной.

Эмоциональный накал, граничащий с безумием и характерный для творчества Жулавского, достигается им и в этом фильме, превращая просмотр в отчаянное путешествие в бездну человеческой психики. Безусловно, Жулавски, дарующий зрителю действительно уникальный кинематографический опыт в каждой своей работе, достоин рукоплескания публики.

Нельзя не отметить «На серебряной планете» и с технической точки зрения. Команда киноделов провела, несомненно, титаническую работу, плоды которой невозможно не оценить по достоинству. Изящно подобранные места натурных съёмок, переливающиеся серебром в объективе камеры, органичные костюмы и грим, блестящая операторская работа — всё это позволяет зрителю стать частью зарождающейся цивилизации и на собственной коже ощутить пыль чужой планеты.

Несмотря на незаконченность фильма, в нём просматриваются масштабность идеи автора и его творческая сила. Вероятно, стоит благодарить судьбу, что картину мы всё же можем видеть, пусть и не в полном варианте.

7 из 10

Экранизация «Лунной трилогии» польского писателя Ежи Жулавского (двоюродного деда режиссёра).

Трое польских астронавтов — Марта, Пётр и Ежи — терпят аварию на некоей планете. Они решают поселиться на берегу моря и дать начало новому человеческому роду. Спустя несколько десятков лет новое человечество похоже на племя из первобытно-общинного строя. Они воспринимают престарелого Ежи, как полубога. Тот перед смертью отправляет на Землю видеодневник.

Спустя несколько веков на той же планете оказывается другой астронавт Марек. Новое человечество переживает т. н. раннее средневековье и объявляет Марека Мессией. Согласно пророчеству, он должен освободить народ от власти шернов, коренных жителей планеты, похожих на гигантских птиц…

Разобраться во всех хитросплетениях сюжета весьма и весьма сложно. Однако, будь у Жулавского возможность завершить свой многострадальный проект, эту ленту можно бы даже назвать лучшей в его очень неровном творчестве, поскольку она полностью отвечает его программной теме о том, сколь «трудно быть богом» в мире, одержимом бесами, независимо от эпохи, среды обитания и окружения. Именно в этом фильме Жулавский достиг подлинного совершенства режиссёрского стиля. Он не только добился абсолютной самоотверженности всего актёрского ансамбля (и в первую очередь, Анджея Северина), но и до предела наполнил фильм масштабными массовыми сценами, отнюдь не отталкивающим натурализмом, что, вкупе с нервным синкопическим монтажом и невероятными операторскими ракурсами (особенно впечатляет сцена с т. н. «метеоритным дождём») создаёт предельно реалистичную атмосферу вселенского безумия. Однако весь этот шокирующий хаос парадоксальным, непостижимым образом взывает к торжеству жизни, жажде бытия, благодатному свету после затянувшегося мрака, что практически не осуществимо, пока представители рода человеческого не начнут борьбу с собственными бесами, таящимися в закоулках своих мятущихся, изуверившихся душ…

Фильм напоминает грандиозный пластический спектакль на берегу Балтийского моря (именно там проходила часть съёмок), наполненный экспрессией и чувственностью. Запрет на завершение съёмок, вплоть до уничтожения костюмов и реквизита, можно объяснить тем, что польское руководство по кино расценило картину Жулавского как языческую, едва ли не богохульную, от чего сам режиссёр в прямом смысле слова открещивался (в финальной сцене он сам появляется в кадре и осеняет себя крёстным знамением). Правда, ряд его дальнейших фильмов вполне можно расценить, как некое глумление над христианскими ценностями. На самом деле то были явные свидетельства борьбы режиссёра с собственными бесами в «истерически-фантастическом» преломлении, что, впрочем, не опровергает того факта, что Жулавский часто вводит в свои работы макабрические мотивы и смакует их.

8 из 10

Фильм — своего рода утопическая трактовка о зарождении жизни, в искаженном религиозном эквиваленте. Стоит заменить объекты поклонения, и мы увидим земной мир, в некоем гиперболизированном искаженном виде. «Здесь все, как на Земле — то же хаос, та же ложь, та же ненависть, а ведь мы для того сюда и летели, чтобы избавиться от ненависти!» — так это видит Ежи, один из первых прибывших астронавтов на серебряную планету.

Не случайно фильм снят в иссиня-черном цвете, ведь это цвет хаоса. Это цвет Кроноса (Сатурна). Его число 8- бесконечность вселенной. В алхимии означает отсутствие красок, растворение, первую стадию Великого Опыта, ферментацию, нечто зловещее, нисхождение в ад. У христиан — преисподняя, смерть, печаль, траур, унижение, духовная тьма, отчаяние, испорченность, злые чары.

Томаш — один из членов экипажа, который сильно контужен, перед смертью произносит обширную философскую речь о том, что свобода возможна на еще не изгаженном предыдущими людьми месте. Т. е. свободу в фильме стоит интерпретировать как свободу от себя самих. Своего рода попытку бегства от своего начала/ попытку осмысления своего начала. Однако стремление придать значение своему существованию приводит к мифическому, трансцендентному. Не случайно в фильме по мере развития сюжета проскальзывает теория некоего ученого Рода, что в реальности никаких шернов нет, а это только проекция человеческой жажды смысла, который кто-то другой людям должен дать. «И явится новый бог (землянин Марек) и освободит людей от поработивших их жестоких шернов!».

Оказавшись на серебряной планете, Человек остается наедине с собой, в своей пустоте, которая заполняется лжерелигией (сначала напоминающее язычество, а затем и христианство). Все действия отсылают к религии, вере, идолопоклонству. Фильм — своего рода высмеивание теизма, по крайней мере, в существующих его вариациях. Здесь стирается значение человеческой единицы в стадности, племени. И не смотря на то, что на этой планете есть все как на Земле, — трава, море, рыбы, птицы, человек и община заполняют все пространство фильма. Нет единства человека с природой, самим собой. Здесь человек — это лишь фантомная боль. Боль несуществующего органа души.

Высказывание «Актер — это победа уродства над красотой мироздания», которое звучит в картине, я бы смело заменила на другое: «Человек — это победа иллюзорного, мнимого над естественным.

10 из 10

В первый раз Анджей Жулавски покинул Польшу в 1972 году, когда польская цензура «положила на полку» его фильм «Дьявол». После успеха его французского дебюта «Главное — любить», режиссеру разрешают вернуться в Польшу и дают карт-бланш на съемку нового фильма. В течение двух лет Анджей Жулавски экранизирует роман своего двоюродного дедушки «На серебряной планете», но в 1977 году съемки останавливают. Только через 10 лет режиссер получает возможность смонтировать спрятанный съемочный материал и выпустить неоконченную версию своего фильма в ограниченный прокат.

В далеком будущем на какой-то планете, аборигены находят капсулу и отдают ее двум ученым. Ученые отправляются в лабораторию и обнаруживают в капсуле съемки экспедиции на далекую планету; когда-то давно группа астронавтов покинула Землю ради пустынной планеты, и дают старт новой примитивной цивилизации.

С 1934 по 1961 год британский ученый Арнольд Джордж Тойнби готовил и публиковал свое главное произведение «Исследование истории». По мнению Тойнби, под цивилизацией следует понимать замкнутое общество, характеризующееся с помощью религиозного и территориального критерия. Тойнби разделял цивилизации на три поколения. Любая цивилизация проходит четыре стадии: рост, расцвет, надлом и разложение. Конечно, на момент выпуска книги Ежи Жулавского «Исследование истории» еще не было опубликовано, но его двоюродный внук — Анджей Жулавски, несомненно, читал эту книгу и инкорпорировал ее положения о росте цивилизации первого поколения.

Фильм можно разделить на три части: видеозапись первой экспедиции на планету; повторная экспедиция Марека на планету и события на планете — базе астронавтов. Анджей Жулавски начинает фильм с зарождения примитивной цивилизации на отдаленной планете. Три выживших астронавта дают жизнь первому коренному обитателю новой планеты — Томеку. Затем выжившая астронавт Марта дает жизнь следующим обитателем новой планеты, и они начинают группироваться вокруг своего вожака Томека. Единственный оставшийся в живых астронавт Ежи становится идолом — Старым человеком. Томек умело использует примитивность своих соплеменников и мотивирует свою неограниченную власть фигурой Старого человека…

Режиссер использует методологию Тойнби в качестве ширмы, как он всегда делал в своих других фильмах с жанрами, литературными произведениями и многими другими вещами. В фильме «На серебряной планете» режиссер показывает, как легко общество может поддаться влиянию лжепророка и потерять остатки человечности. Также через призму примитивного общества Анджей Жулавски показывает, как легко извращаются любые идеи и учения, например марксизм или христианство.

В своих фильмах Анджей Жулавски часто использовал мотив потери веры или замены веры суррогатом. В «На серебряной планете» режиссер пытается напомнить зрителю, прикрывающемуся ложными идеалами, об истинных, а не искаженных постулатах. Красной нитью проходит по фильму вторая заповедь «Не сотвори себе кумира». Анджей Жулавски убежден, что кумиры перерождаются в тиранов и начинают проливать кровь своих слуг или становятся игрушками в руках расчетливых служителей культа.

Во второй части «На серебряной планете», Анджей Жулавски исследует реформизм и общество, используя платоновский «Миф о пещере». На момент прибытия Марека на планету примитивное общество становится платоновскими «узниками пещеры», чей разум отравлен ложными верованиями. Первоначально, жители планеты встречают Марека как мессию, посланного с Земли, чтобы повести их на победу над шернами.

Пока Марек действует в рамках парадигмы «пещеры» жители планеты боготворят его. Но как только он нарушает парадигму «пещеры» и пытается вывести узников на свет, они отвергают его и Марек повторяет судьбу Иисуса Христа. Распятие Марека происходит именно в тот момент, когда он уверовал в свое мессианство. В этой сюжетной линии можно увидеть ясную параллель с взлетом и крушением реформ в Восточной Европе 1960—1970 гг., когда реформаторы-коммунисты были сокрушены своими коллегами по партии.

Кроме христианской и политической тематики, Анджей Жулавски посвятил свой фильм лже-артистам. В 1998 году, в интервью Eyeball Magazine режиссер сказал о том, что в одном Париже есть 10 000 т. н. «актеров», но его основной работой является поиск настоящих актеров. В середине фильма один из аборигенов произносит фразу, прекрасно характеризующую отношение Анджея Жулавского к этим 10 000: «Актер — это победа уродства над красотой мироздания».

С этой точки зрения, астронавты и озверевшее племя аборигенов представляет из себя эти пресловутые 10 000 актеров. Единственным настоящим актером был Ежи — член первой команды астронавтов, но он сдается и превращается в идол — Старого человека. Все остальные персонажи фильма — плохие артисты, играющие в людей, первооткрывателей или пророков. Также львиную долю фильма занимают рассуждения об актерстве и постижении истины через призму актерства, в особенности в третьей части картины.

Подводя итог, хочется сказать, что, несмотря на свою незаконченность, «На серебряной планете» получилось мощным и многоуровневым произведением, оставляющим зрителю много вопросов, но не дающим однозначных ответов. Если Вы сможете преодолеть плохой перевод и смазанное изображение, высидеть рваный монтаж и комментарии режиссера или просто являетесь поклонником Анджея Жулавского, то не пропустите этот фильм.