Шаманка

Интеллектуальным девственникам смотреть воспрещено: фильм представляет собой сплошную своего рода оргию. В «Шаманке» через привлечение истинной неформалки и темы непосредственного контакта с мистической реальностью Жулавски тщательным образом исследует, каким образом плотские отношения часто являются элементами разрушения, почему т. н. благонамеренные люди увлекаются аспектами любви, которые ставят под угрозу здоровье и социальные контакты. Он сосредотачивается на сочетании красоты с нездоровыми или неестественными обстоятельствами, но при этом показывает, как силы добра и зла почти всегда присутствуют в любой данной ситуации.

Связь с мистической реальностью приходит либо через достижение крайнего успокоения психики через могучую сосредоточенность, либо путём крайнего возбуждения. Последнее у обычных людей достигается различными методами, но некоторым дано от рождения благодаря особой химии мозга. Такова природа Шаманки, ни разу не названной в фильме по имени. Из некоторых эпизодов можно понять, что молодая студентка происходит из неблагополучной семьи, что обьясняет её постоянные эмоциональные всплески, состояние сексуального перевозбуждения и наклонность к воровству. Между профессором антропологии и ней существует социальная пропасть, и если жизнь связывает их не на один раз, то лишь потому, что профессора, находящегося на грани крупного научного открытия, девушка интересует как объект изучения c целью отгадать загадку истории. Негативно разумный, он пользуется Шаманкой, ни во что не ставя её размышления на бумаге (помните, куда он засунул её тетрадь?), он пользуется выгодной невестой, и даже может цинично объединить двух женщин на одном и том же мероприятии под одной крышей.

Самый завораживающий эпизод в картине происходит, когда мумия оживает в сознании профессора. Ему на мгновение удаётся преодолеть рациональный склад ума, нажитый человечеством как наиболее целесообразный для выживания, и впасть в состояние сознания шамана. Ему даётся ответ на мучающий его вопрос, как бы предупреждение, что может ожидать в финале пути владеющего непосредственной связью с мистической реальностью. Весь цимес в том, что предсказанное событие настигает профессора не по той причине, как у древнего человека, который стал жертвой женщины, желавшией обрести способности шамана, а наоборот, как наказание за рецидив прагматизма, за уклонение с выбранного пути с одной стороны, с другой — для Шаманки этот поступок явился ритуалом обретения рационального склада ума современного нормального человека.

После двадцатилетнего перерыва в своей творческой карьере польский режиссер Анджей Жулавски снимает свою предпоследнюю картину «Шаманка».

Фильм нам рассказывает о том, как в Краков из пригорода приезжает девушка, собирающаяся поступать в университет. Во время поиска жилья она сталкивается с мужчиной средних лет, который показывает ей квартиру, не так давно снимаемую его братом. Он приводит ее туда, и далее поддавшись импульсу, занимается с ней грубым сексом. Потом он ее покидает, собираясь больше не приходить в квартиру. Однако, девушка, имя которой не упоминается на протяжении всего фильма, находит его в лекционном зале (герой работает ассистентом профессора антропологии в университете), и он после лекции, не ожидая увидеть ее снова, окунается вместе с ней в омут плотских отношений (а по другому это и не назовешь).

Я не читал и не видел интервью Жулавского относительно этого фильма, но считаю, что режиссер хотел показать депрессивное настроение польского народа во время «лихих 90-х», страх людей перед будущим, неуверенность в завтрашнем дне после того, как рухнул старый режим и пришли новые чуждые ценности, а а фоне всего этого мы лицезреем борьбу между мужчиной и женщиной, в конце которой женщина оказывается победителем. И именно второе больше выражено в фильме, так как Жулавски отвел этому максимальное количество времени. Если говорить конкретно, в фильме показано, что как люди сталкиваются с последствиями, выбрав не ту дорогу жизни в тот кризисный период, так и мужчины расплачиваются за то, что связываются с сомнительными женщинами. У Михала (главный герой) было все, что нужно для полного счастья. Отец вытащил его из подростковой банды, теперь он собирается женится на любящей его дочери профессора, а также есть любимая работа (изучение найденной при раскопках мумии шамана), которая помогает ему продолжать жить. Но из-за больной на всю голову, но излучающей сексуальную энергию девушки из трудной семьи, он теряет голову и начинает стремительно деградировать так, что вскоре его увольняют из университета и он устраивается разнорабочим на железную дорогу, во время чего к нему приходит озарение, что с ним происходит, но становится уже слишком поздно, ибо ища причину смерти шамана, Михал не подозревал, что ответ, который он скоро получит, станет роковым для него.

Главных героев не жаль. Жаль только невесту героя и престарелую слепую хозяйку арендуемой квартиры, с которой ОНА жестоко расправилась, что осталось за кадром. Фильм заполнен разного рода нелицеприятными сумасбродными личностями, будь то невзрачный лысый пассажир в поезде, мужчина в шляпе с тонкими металлическими протезами вместо ног (?), проститутка с тремя «клиентами» на улице и прочими отбросами общества. Все эти мелькающие персонажи, поведение героев и неожиданно появляющаяся на экране «грязь» и «кровь» в своем роде составляют структуру «фильма ужасов», а возникающая музыка Анджея Кожиньского в тяжелых сценах только нагнетает и без того атмосферу безысходности и хрупкости мечты в светлое будущее.

Фильм очень трудно оценивать. Он очень специфичный Несмотря на проникновенную музыку и передачу духа того времени, Жулавский чересчур увлекся своими героями и ввел в фильм слишком много сцен сексуального характера. Также в фильме были сцены, на которые без отвращения нельзя смотреть.

Я не любитель экстремального Арт-Хауса вроде Антихриста или Дыры в Моем Сердце. Фильм у меня вызвал неоднозначные эмоции и понравился лишь наполовину. Лицам с чувствительной психикой и суицидальными наклонностями смотреть не рекомендуется. Не посмотрите его — ничего не потеряете.

Между прочим композитор Анджей Козиньский работал в вышедшей чуть позже в том же 1996 году кинокартине «Девочка никто» другого Анджея (Вайды), которая тоже вышла довольно мрачной, однако более понятна и смотрибельна, и которую, исходя из этого, я рекомендую к просмотру.

5 из 10

Жулавский шокировал своей откровенностью. Фильм — безумие чистой воды. Герои поражают тем, что они вроде бы и живут и существуют в абсолютной человеческой реальности с автобусами, пуховиками, холодильником… Но меж тем их странное, истеричное, взрывное поведение будто бы никого не смущает — взять бы девицу, разгуливающую среди бела дня по улице с голой задницей. Что, вы думаете, на это кто-нибудь обернулся? Зато всех привлекает ее лицо, именно к нему обращают свои пошлости встречные проходные персонажи. Галерея безумцев всех форм и видов, на фоне которых пациенты психиатрической больницы в одной из сцен вовсе не кажутся больными, скорее — одними из.

Первобытность шаманки в обычной жизни придает происходящему привкус болезненного безумия. Она не ходит, а бегает, ревет, мечет, бросает, не говорит, а кричит — состояния спокойствия для нее не существует, только крайности. Она находится в вечном постоянном припадке сумасшествия или падает, обессиленная им. На голове — спутанная копна, одежда — то ли лохмотья, то ли монашеское одеяние, есть в ней что-то от ведьмы, от чумной, от больной.

Я бы не стала говорить, что эта история — о любви. В любви все же есть нечто от нежности, а здесь существует только безусловный рефлекс, голое желание. Любовь бы могла быть у героя Линды с его невестой, общие интересы, окружение и все остальное. Здесь же им движет влечение — страсть к науке, и страсть к женщине. Первую он стремится познать через вторую, но — женщина окажется сильнее. Помутнение, бред, в который все глубже он погружается, затягивает в себя и зрителя, и вот уже концовка шокирует, да не настолько, ибо весь ты все еще под наркотическим действием общего психоза картины. Жулавский целенаправленно расшатывает основы конструкции фильма и логики повествования, чтобы экстатические действия персонажей воспринимались вот уже и почти что нормальными — в рамках кино.

Впрочем, о слове «страсть» тоже следует сказать особо. Страсть ли это? Здесь нет элемента игры, здесь все настолько дистанцировано, дистиллировано от малейшего проявления рационализма, настолько механически голо и первобытно, что лишено малейшей привлекательности и даже сексуальности. Несмотря на то, что чувства героев сфокусированы друг на друге, беспощадность их проявления лишена чего-либо человеческого, избирательного. Это истерика, шаманство, надрыв беспощадного плотского. Здесь нет страданий ума, тут одни только муки тела, истерика совокупления. Это история клинического психоза на сексуальной почве, лишенного налета любых переживаний вне физиологического. И потому — неясно, куда ее отнести, эта драма скорее медицинская, чем эротическая. Ужас мужского рацио перед хаосом женского существа, перенесенный на живых людей, которые от такой нагрузки, конечно, сломались.

Перверсия головного мозга.

Профессор антропологии Михал (Богуслав Линда) знал не одну, но двух дум власть, и не одну, но две пламенные страсти. Первая — разгадка тайны древней мумии пролежавшего в земле 3000 лет и прекрасно сохранившегося тела шамана, которого Михал и его коллеги извлекли из болота во время раскопок. Вторая — вспыхнувшая с первого взгляда непреодолимая бешеная тяга к загадочной девушке, студентке (Ивона Петри), случайно встреченной им на краковском вокзале. Ровно через минуту после того, как они оказываются в пустой квартире, которую он хотел сдать, Михал и незнакомка вовлечены в пылкий, но безрадостный анонимный секс а-ля «Последнее танго в Париже». Девушка, имени которой мы так и не узнаем, представилась итальянкой, потому что работала в итальянском ресторане, где (как она говорит), делала лучшую пиццу в городе. Она излучает необъяснимую словами всеобъемлющую и тревожную сексуальность, что делает её непредсказуемой и безрассудной, но всегда готовой к эротическим эскападам. «Тебя можно трахать как угодно — палец в ухо и пошло-поехало», замечает Михал. Ну, чем не воплотившаяся вечная мечта мужчины любого (а, в особенности, среднего) возраста? Очень скоро, однако, отношения между мечтой и профессором достигают такой степени невыносимо высокого эротического напряжения, что неизбежно переходят на весьма опасную для здоровья территорию «Империи Чувств».

В редких перерывах между надрывными сценами секса, включающими скандально известную с маслом (но без масла) из вышеупомянутого Танго, Михал пытается разгадать тайну мумии шамана. Это стало поводом для довольно комической сцены, во время которой Михал и его коллеги, обряжённые в хламиды, совершают, судя по всему, древние обряды, заключающиеся в песнях и плясках вокруг равнодушной и бессловесной мумии. Вскоре становится очевидным, что персонажи первого фильма режиссера Анджея Жулавски, поставленного им после возвращения в Польшу из десятилетнего политического изгнания по откровенному и спорному сценарию Мануэлы Греткoвской, призваны символизировать объективную несостоятельность и безжизненность режима и, в то же время, его почти мистическую привлекательность для масс, а также иррационализм и безумие, ведущие к неизбежному его разрушению. Фильм поднимает интересные темы, но похоже, что режиссёра больше интересуют смакование болезненных подробностей отношений героев, ведущих к неизбежной развязке.

Результат получился весьма неоднозначный и противоречивый. То ли недооцененный шедевр, который не отворачиваясь ни на секунду пристально всматривается в жестокость между людьми, в откровенный грубый секс без капли нежности, и в страсть, подобную беcпощадной стихии, не знающей границ. То ли нелепo-претенциозный, непреднамеренно комический в самые неподходящие моменты кинематографический шаманизм. Жулавски, который начинал работу в кино ассистентом знаменитого тёзки, Анджея Вайды, приобрёл известность разбиванием всяческих табу и пренебрежением к любым ограничениям в артистическом самовыражении. Сам режиссёр признавался, что фильмы, которые он ставит -это отличающиеся чрезмерностью и эпатажем изгнания демонов, которые терзают его, а женские персонажи для него — медиумы, связующие звенья между миром его воображения и созданной им кинореальностью. В этом плане «Шаманка» — типичный фильм Жулавски, с главной героиней, способной заворожить и надолго впечатлить зрителей, настроенных на такое экстремальное самовыражение. А у кого-то от жестоких страстей, разъедающих экран, от одной чрезмерности сменяющей другую, реакция будет меняться от недоумения к ухмылке, а от них — к хихиканью и даже к смеху.

Нельзя не отметить вторичность «Шаманки». После «Последнего Танго в Париже» Бертолуччи и «Империи Чувств» Нагиси Осимы нелегко сказать что-то новое o разрушительной силе любви — ненависти, о болезненной неконтролируемой страсти и о саморазрушении. Может быть, поэтому, создатель фильма добавляет в шаманский котёл такие экзотические и пряные приправы, как хоррор, оккультизм, некрофилия и мистика, и сервирует ужин в стиле изысканнейшего кино-гурмана, шеф-повара и людоведа нашего времени. Вот только ни превосходного Кьянти, ни изящных столовых приборов, ни тончайшего севрского фарфора на этом столе не будет.