Шут

Интеллект — страшная сила! Психология — мощнейшее оружие! Владеющий им — непобедим! Серьёзно?..

Есть такой анекдот. Рассказ кавказского мальчика: «У нас в селе есть шахматный кружок и секция борьбы. Я ходил в шахматный кружок, но никого не мог там победить. Тогда я стал ходить на борьбу, а потом пришёл в шахматный кружок и победил всех».

Жизнь проста и груба. Побеждает сильнейший. Да, сила человека может быть заключена и в его мозгах. Но если вы оказываетесь регулярно биты, «меня терзают смутные сомненья» в вашем интеллекте.

А в жизни такие, как Валентин, бывают биты регулярно и с большим тщанием, если не убиты. Это в кино он отделался лёгким испугом, потому что авторы фильма любовно поместили его в тепличные условия, назначив его вершителем судеб, а всех остальных — лабораторными мышами, не способными к сопротивлению. На практике же подростковая среда — крайне взрывоопасная смесь, а не та аморфная биомасса, что окружает нашего протагониста. Но в этой бурлящей среде существует жёсткая иерархия, как и у всех высших животных. Обязательно наличие формального лидера со своей свитой и неформального (духовного авторитета). Тоже, между прочим, неглупые ребята, как правило. Но их ум непременно подкреплён единственно важным фактором влияния: животной мощью натуры, эдакой витальностью, которая убедительна и притягательна сама по себе. Взаимодействием этих полюсов (формального и неформального лидера), их сотрудничеством и противостоянием определяются социальные процессы в группе. Валентин не тянет ни на одну из этих главных ролей: он не способен быть центром притяжения, не та гравитационная сила, а стало быть, со всем его интеллектом ему уготована роль «безобидного чудика». Но со всем его гонором эта роль не удовлетворила бы его. Ну так коллектив быстренько объяснил бы ему, насколько полезно бывает знать своё место. Если ум нельзя победить умом, его можно прекрасно победить силой.

Да и отсутствие интеллектуальных соперников у главного героя — уж слишком большое допущение. Просто не каждому интересно растрачивать себя на психологические ловушки и подколки, которые, в сущности, шиты белыми нитками, и которые можно просто игнорировать и обходить. Настоящий интеллект жаждет конструктивной, созидательной работы. А попытки самоутвердиться за счёт чужого самолюбия — первый признак несостоятельности как в социальной жизни, так и в личной. Первый и, пожалуй, достаточный. В наш век интернета такие «шуты»-тролли повылазили изо всех щелей, пользуясь недосягаемостью для битья, да и кому нужно их бить: явление в силу своей распространённости легко диагностируется и никакого интереса уже не представляет.

6 из 10

Итак, «Шут». Первая часть самурайской саги. Становление. Начало начал — Путь. Его обретение. В «Тестах для настоящих мужчин»(1998г.), второй серии эпопеи, герой уже сформировался и мы имеем дело с «продвинутым» мастером. Интеллект, позволяет ему без особого труда «просчитывать» ситуации, разгадывать ребусные шарады «одержимой женщины», врачующее начало — холодный душ неожиданного укола и вот уже дамы (мама+ дочь) обретают человеческие лица — оттаивают, оживают. Сеанс экзорцизма во всей красе. Обычно, бесноватых лечит церковь. Подолгу. И картины стенаний, ужасают. В нашем же случае, хватило одной душевной экзекуции. И всё пришло в норму. Спасена и честь собрата, убитый горем коварства вероломства, он лишён катаны (длинный японский меч), оставил просоленное кимоно и прикладываясь чрезмерными возлияниями к саке, в любую минуту сделает себе харакири-сэппуку… «Мастер сделал своё дело, мастер может удалиться»(Ф. Шиллер, с улыбкой).

Уколы-шутены как мы видим, являются боевыми приёмами череды блоков-ударов в различных житейских ситуациях. Иногда коня нужно взнуздать и показать характер, а порой — достаточно отпустить удила — «пасись, щипли травку». Именно так и действует Валя Успенский оттачивая-шлифуя мастерство. Да-да-да-да-да — с различной интонацией в голосе слышит зритель и вот уже — НЕТ-НЕт-Нет-нет исторгают уста. Он то рокочет, уподобляясь водопаду, то затихает до шелеста реки лишённой течения. Взгляд устремлён в зеркало — глаза в глаза невидимому противнику. Мы на психологическом тренинге воина. Он сам себе учитель. Ищет свой путь. Обретает себя.

Противники? Их нет у него. Чувство превосходства стало его естеством. Над ними. Над всеми. Он раскалывает их как орехи, одним щелчком, одним лёгким ударом. Без напряжения. Наблюдательность выкристализовала в нём победный дух, позволяя себе забавляться — потешает свою гордыню. Находчивости ему не занимать, в учителях — светочи человеческой мысли. Их присутствие осязаемо — афоризмы, иллюстрации… Но вот незадача — кривизна его комнаты. Комнаты, где он живёт. Где практикуется. Медитирует. Вынашивает в себе САМОЕ сокровенное. КОМНАТА — разгадка, ирония и сарказм над его трудами. Её кривизна аллегория с кривизной его Пути. Вот так. Всё просто.

«Если тебе встретится достойный противник, тебе будет очень больно», — восклицает в след учитель математики и именно ему, УЧИТЕЛЮ, уготовано преподать сырому, но способному неофиту первый жизненный урок…

А может быть он и станет его первым истинным наставником — удерживая и обуздывая в юношеском ЭГО?

Трамваи как продолжение тягучей обыденности, замедленное созерцание`ханами».

Доступная девочка — красочный фантик конфеты пресный на вкус…

… да много ещё чего.

Фильм на много-много раз.

И для пересмотра годен.

Итак, Самурай, часть Первая. Становление.

9 из 10

Практически все рецензенты об этом фильме с открытым ртом внимают главному герою, восхищаясь его якобы интеллектуальности. Создается впечатление что рецензенты просто ровесники главного, героя, ведущиеся на его браваду, но при этом игнорирующие то, что говорит учитель в самом начале фильма в отношении нерешаемой задачи.

Главный синдром «пост-пубертатного» (цитата из самого фильма фильма) возраста это максимализм и непринятие мира во всех его цветах и оттенках, ожидая от реальности строго черного и белого, выводя своими, довольно жестокими методами все то, что по их мнению, еще не белое. Неспроста у главного героя все иллюстрации в комнате черно-белые. Этим же объясняется и постоянный переход камеры в ч/б режим.

«Как это исправить?» — задается вопросом завуч. А нужно ли исправлять? Возможно, он подрастет и станет таким же учителем как герой Костолевского. Кто знает. Взросление — это опыт включающий в себя не одну шишку. Молодость — это сплошные ошибки. И начинаются они прежде всего от осуждения разноцветного мира, со своими тонкостями и нюансами.

Обожаю кинематограф того времени за прекрасную препарацию человеческой души, подобно одному из одноклассников героя, наблюдающему за муравьями со всей своей к ним любовью и без малейшего осуждения того, какие они.

Книгу, послужившей основой для фильма, не читала. Поэтому не сравниваю.

В моем восприятии, фильм об одаренном юноше — умном, не по годам проницательным и разбирающимся в психологии людей, который не находит понимания у окружающих. Ни в семье, ни в школе, ни среди сверстников.

Он не чувствует настоящей любви и искренности в своей семье. Мать вся в служении своему обожаемому мужу. А муж снисходительно принимает это поклонение. Сын же видит, что нечему поклоняться — отец заурядный, равнодушный к своим близким человек, эгоист, поглощенный только собой, имитирующий какую-то восточную утонченность. Потому Валька и мстит матери, вываливая все, что думает. А ведь было время — кадры, где он маленький — когда он с любовью смотрел на маму, когда родители ему казались самыми умными и самыми лучшими. Его ли вина, что он понял заурядность и жалкость своих родителей? Что они не могут построить достойно своих отношений, что не могут ему помочь в себе разобраться? Виноват ли, что стал умнее своих родителей и лучше понимает их, чем они его?

Жалко героя — он находится среди посредственных, а то и откровенно глупых людей. Чувствительный к фальши, жадно ищущий достойного собеседника, настоящего учителя, у которого можно было учиться. И потому, не находя, прямо говорит об этом, сначала по-английски, потом и по-русски завучу. Искренность и прямота воспринимается учителями, как хамство. Доказывать, что он не прав, искать подход к ученику — это они не считают нужным.

«Шут» не даром пристает с задачками к учителю математики. Он жаждет общения с умным человеком. Но и это единственно разумное существо в учительской оказался слабым человеком, смирившимся с профессией, которая не приносит ему никакого удовлетворения, к которой он не чувствует никакой склонности -дети и коллеги ему безразличны. А один необычный, талантливый ученик, которому был бы рад настоящий учитель, вызывает у него чувство досады. Он воспринимает его эпатаж как эгоизм и жестокость, не понимая, что это форма протеста ученика, попытка пробиться к сознанию своих учителей и сверстников.

Этот учитель мстит ученику, обвиняя его, не пытаясь понять, не выполняя свою роль учителя и просто взрослого человека. Он обвиняя его в эгоизме, жестокости и трусости. И прав Валентин, который возражает учителю: не эгоист — жестокий и трус, а добрый, умный, честный, и самое главное, искренний! Ученик понял всю правду об учителе.

Другой учитель — завуч мстит еще примитивнее — просто влепляет ему пощечину, поняв явное интеллектуальное превосходство ученика и признавая свою полную несостоятельность как педагога.

Валентин — не только умен, он еще и честен со всем юношеским максимализмом, которое все определяют как хамство.

В чем его хамство?

Он «продает» однокласснику вместо шлягера действительно прекрасную музыку — Моцарта, а деньги возвращает отцу этого парня. И за это его хотя избить, причем несколько человек на одного.

Ему нравится девочка — из молодых, да ранних. С ней не о чем говорить. А когда он пытается что-то объяснить, она раздевается и предлагает ему себя. «Я так не могу» — говорит ошарашенный и разочарованный Валентин.

Он намеренно проливает вино на платье женщине, кокетничающий со школьником и угощающей его вином. Его за это избивают.

История с муравьями, по сути детское озорство, — яркая картина поведения всех присутствующих, начиная с полностью равнодушного к происходящему учителя, учеников, яростно давящих муравьев, и владельца насекомых, ненавидящих всех.

Валентин еще очень юн. Ему требуется наставник, который сдерживал бы его требовательность к окружающим, занял бы его ум достойными задачами и мыслями, привил терпимость. Учитель математики, единственный, к кому тянется Валентин, говорит в учительской про кактус, подразумевая строптивого ученика — вот кактус, он растет криво, пересадите его. Но он же колется! Никому не охота иметь дело с колким растением, ухаживать за ним. Вот. В этом все и дело. Наверно можно пересадить и кактус, если взяться за это умело, может быть почву подкормить, чтобы он хорошо рос. Но для этого нужны знания, навыки садовода. А как раз нужных знаний, таланта педагогического нет у так называемых учителей.

Трудно в обществе таким, как Валентин, непохожим на большинство, их одаренность, духовность не воспринимаются окружающими, не ценятся и вызывает злобное неприятие.

Шутеновская теория, придуманная героем — «укол-удар, укол-уход», которая воспринимается окружающими, как издевательство над ними, желание доказать превосходство, на мой взгляд, ни что иное, как попытка вступить с этим вялым, удовлетворенным самыми малыми запросами обществом, во взаимоотношения, вывести на другой, свой уровень. Но никто не желает вступать с ним в интеллекутальное единоборство, никто не принимает вызова. Его или выгоняют из класса, или просто бьют.

Смутили меня фонологические упражнения героя: он любил твердить, даже записывал на магнитофон собственный голос, многократно, маниакально повторяющий «да, да, да, нет, нет». Что это было?