Животное

- Жить, как говорится, хорошо.
- Ха-ха-ха-ха.
- А хорошо жить, ещё лучше.
- Точно

«Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика», реж. Л. Гайдай, 1966 г.

Путь всей нашей жизни, все наши устремления укладываются в импровизацию рождённую той самой троицей гайдаевских персонажей, что «дуют» холодное бочковое пиво из запотевших кружек в середине 60-х годов — жить, хорошо! Но это, пожалуй, больше присуще идеалисту. А вот уже — А хорошо жить, ещё лучше, — реалисту. И не поспоришь с этим. Глупо опровергать достаток, роскошь, положение, успешность, карьеру и так далее и так далее к которым мы стремимся… А что, в самом деле? Ты прилагаешь голову, руки, усердие к делу, а в замен, эквивалентный обмен от общества. Всё по честному. И радуешься жизни на полную катушку. Возможности — широки. И это могу позволить себе, и это, и даже вот это. Вот это, самое. Насколько фантазии хватит. И купюр в кошельке.

И тогда даже Чёрный Абдулла из «Белого солнца пустыни»(1969) со своими Зариной, Джамилёй, Саидой, Гюзелью, Зухрой, Зульфиёй, Лейлой, Хафизой, Гюльчитай и двумя пущенными в расход жёнами, ни брат. Это только на горячем востоке, от солнца спасаясь, нужен такой гарем. В умеренных широтах всё проще. И насмешливая фраза из уст «настоящего воина» — «Хорошая жена, хороший дом, что ещё нужно человеку, чтобы встретить старость?» не воспоминанием о забытом долге Верещагина, а наслаждением от имеющегося, скопленного, приобретённого… ведь столько ещё радостей впереди.

Именно так жил-поживал Антонио в аргентино-испанской ленте «Животное». К своим пятидесяти пяти годам он выбился в главу отдела производства и продаж мясного гиганта осуществляющего поставки в Европу. Дом в два этажа, значительно более молодая супруга, пара автомобилей, трое детей, стабильность, достаток, уверенность в завтрашнем дне… Покой. Наслаждение. Эйфория. Полёт души… И даже оперное пение из динамиков колонок утренним приветствием всем о наступлении нового дня. Вставайте! Пробуждайтесь! Солнце уже всходит!

И вдруг, бац! Вышел на пробежку вдоль моря трусцой, солёным бризом овеянный посеменил и, потерял сознание.

Смерть? Почти. Но отсроченная. На некоторое время, отложенная. Диагноз неутешителен. Почки ни к чёрту. Либо донорская замена требуется, либо пара лет в постепенном движении к могильному холмику отпущенным на земле сроком прибывания. А очередь за органом, между прочим, аж в третьей сотне с конца… Масса желающих продлить свои дни. Масса. И как быть? И что делать? Неужели «конец»?

А что предприняли бы Вы? А как бы поступили? Чем готовы были бы пожертвовать? Или просто смирились бы со своим жребием? А-а, дескать, будь что будет. Нет-нет, русский авось, здесь не подходит. Тем более, что жизнь то, у Антонио «сладкая», это ни с копейки на копейку в ограничениях, с ущемлением бесконечного хочу-хочу-хочу. Тут, можно сказать, только до самой этой «хочу-хочу-хочухи» дошёл и сразу… в утиль. Кому такое понравится? Кто такое одобрит?

Драматический триллер набирает обороты. Но достаточно специфичный. Будь в авторах голливудские кукловоды, вариативность атрибутики клише проступила бы в одночасье. Интригу и сюжет «тяпнули» бы на раз-два-три из «ранешного репертуара», героя обрядили бы в лучезарные лики Роберта Де Ниро, Аль Пачино, Клинта Иствуда или кого-либо менее знакового, и новая «жевательная резинка» подана к столу — угощайтесь.

Но тут Южная Америка в содружестве с Испанией забавляются. А потому ни одно из лиц не несёт отпечатка слащавого «здрасьте». Сцены не столь предсказуемы. Где нужно и необходимо, казалось бы продолжить хронометраж, режиссёрские ножницы «урезают марш». И в этом с одной стороны отчаяние моё зрительское вопиёт (ах, как, однако я уже зомбирован продукцией «фабрики грёз». Это осознание во мне), а с другой — рукоплесканием изыску нестандартности подхода душа воздаёт — спасибо-спасибо.

Почти два часа на мытарства чтобы решить вопрос, чтобы спастись, чтобы продлились дни… Тут и сын вариантом помощи, и проститутка(то ли мужчина, то ли женщина в ночном покрове), тут и парочка почти бомжей сделанной ставкой на успех… Все средства хороши. Какой подойдёт? Какой даст шанс на спасение?

Советский «Поворот»(1978) Вадима Абдрашитова в какой-то миг оживает кадрами сравнения. Это ведь там, Олег Янковский, Ирина Купченко и Анатолий Солоницын решением вопроса «жизни и смерти». Помните? Видели? Смотрели? … Помогите! Мы готовы отблагодарить! Всё что хотите! Ресторан, музыка, застолье, танцпол… И вот уже быдловатое существо лапает бесстыже чужую жену. Мерзость в дозволенности мига.

Финал. Занавес. И вопросы пробуждаемые внутри на неоднозначность итога. Так кто же «Животное»? И вообще как рассматривать формулировку «животное»? Это — он? Это вообще существительное, относящееся к человеку? Или это прилагательное? То, что произрастает из нас? «Животное». Может быть Вы, дадите ответ?

Весьма любопытное кино.

- Жить, как говорится, хорошо.
- Ха-ха-ха-ха.
- А хорошо жить, ещё лучше.
- Точно

7 из 10