90 минут

Мужской мир — пиджак, кабинет, очки. Дождь за окном. Раз, два, — считает мужчина. Добрый день, хочу отписаться от вашего журнала. Три, четыре — запонки, телефон (нервно). Обручальное кольцо на пальце. Пять — вернуть залог за аренду. Шесть — признать себя банкротом.

Он начал отсчет этих минут, спускаясь по лестнице.

Досчитать до девяноста.

О чем можно рассказать за полтора часа? Полтора часа чьей-то жизни. Последние полтора часа на пределе, где-то между, когда мысль уже родилась, где-то — еще только зарождается, а где-то и нет никакой мысли, одна жестокая пустота в черных зрачках.

Фильм норвежского режиссёра Эвы Сорхауг повествует о людях, потерявших опору и не собирающихся её искать в мире, который дал им многое — и это видно в каждой из историй. В мире, который стал им противен. Эти 90 минут — жестокие и правдивые, эпизоды той правды, о которой все знают, но никто её не видит, хотя мы помним, что Норвегия — одна из стран с неблагополучной статистикой по уровню домашнего насилия в Европе. Присмотритесь. Это может быть ваш сосед. Ваш начальник. Сидящий рядом в метро мужчина с газетой. Это может быть ваш зубной врач. Это няня ваших детей. Жертва или преступник, и кто-то из них может быть на грани, это легко увидеть, если присмотреться, но никто не хочет вглядываться в чужие тайны.

Фасад останется фасадом. А за ним — три новеллы об отношениях, где напряженность достигает точки невозврата. Камера беспристрастна — прямые углы, белые стены, статичные планы, тяжелое ощущение грядущего напоминает о раннем Ханеке и здесь сложно не угадать, что у всех трёх историй будет несчастливый конец. У этого фильма женское лицо, хотя все три женщины показаны мельком (толком-то удастся рассмотреть только одну). Зато можно только посмотреть в лица их мужчин, заглянуть в их глаза и понять, что перед нами три истории о слабых мужчинах, потерявших свою мужественность и о катастрофических последствиях этой потери. Вот первый, потерявший свой бизнес, банкрот с запонками. Мы застаем его за приготовлениями — птицу в клетке отдать соседке, отписаться от газет, навести порядок и организовать ужин для любимой жены, которая щебечет без остановки обо всём подряд. Почти любовно он ставит ее разбросанные туфли на место. Он любит её. Ах, что за жизнь! — восклицает она, пробуя самый восхитительный ужин в своей жизни. Разве это не причина для тоста? Он любит её, этот слабый мужчина. И выпьет тоже.

Где-то за городом бывший муж навещает жену и своих маленьких девочек. Жена с кем-то воркует о гольфе. В глазах мужа пустота. Во дворе на ветру полощется бельё, среди которого бегают дети, где-то в глазах — «тебе здесь не рады, уходи», сказанное потом вслух. Из короткой перепалки станет ясно, кто, что и почему в своё время от кого. Я же тебе всё отдал! Большой дом, скандинавский дизайн. И пустота. Уходи, тебе здесь не рады — он уйдет, но вернётся, потому что пустота заполоняет все его внутренности, стучит в висках, пульсирует в венах. Если раньше он был полицейским, то теперь перебирает бумажки в отделе. Если раньше дети бегали в его доме и среди его сохнущего белья, то теперь нет. Они считают — девять, десять. И он, конечно, вернётся. Потому что и идти-то ему больше некуда.

Где-то на окраине, в просторной квартире почти без мебели, в большом телевизоре показывают фильм Ридли Скотта. «Солдат Джейн» — история о сильной женщине. Перед телевизором — слабый мужчина в трусах, нюхающий кокаин. У мужчины есть жена и ребенок, но она — почти всегда избита и связана на кровати, а ребёнок — почти всегда рыдает в своей колыбели. В его глазах пусто, а что в его венах — уже понятно. Он считает про себя потраченные деньги и обещает приятелю вернуть долги, но не сегодня, а в четверг. Всё, что я зарабатываю, уходит на подгузники! Попивая пиво, он стоит у окна и смотрит, как мальчишки во дворе гоняют мяч. Свобода. Битва за победу. Ещё глоток и он тоже выиграет пару битв. Пока пустота не выйдет наружу и это будет финальной точкой в этой истории, где нет победителей, нет морали, нет изнанки, одна сухая констатация факта и одиночество среди толпы, гниющее благополучие в белизне основ «семья как у всех», умирающая после жареной индейки любовь и последние тягучие минуты обреченности.

Время истекло.

«В своём втором полнометражном фильме Ева Сёрхауг смело и бескомпромиссно создаёт тревожную и зловещую вселенную сытого общества, демонстрируя буйство гнева и насилия, скрывающееся в, на первый взгляд, спокойной семейной жизни. «90 минут» не пытаются найти психологические объяснения поступкам взбешённых людей. 90 минут — это всего лишь минуты наблюдения за тем, когда наступит слишком поздно». Это строки из анонса к норвежскому фильму на фестивале независимого кино «2morrow/Завтра».

В последнее время скандинавские фильмы стали вызывать у меня интерес даже больший, чем всегда любимые мною французские. Этот же вызвал шок. Слов не было. Но фильм не отпускал. Позже возникло желание написать свою первую отрицательную рецензию: из-за жестокости. Хотела посоветовать не смотреть — ее и так хватает в жизни. Но уж больно красиво и талантливо он снят — решила составить нейтральное мнение, учтя плюсы и минусы. Итог — рекомендую к просмотру: вы будете знать, чего ждать. Реакции будут разными, но что уж точно — фильм не оставит вас равнодушными.

Они — не одинокие беспомощные старики. Они успешны, бодры. У них взрослая дочь. Они любят друг друга. Но сначала он убивает ее, доставив ей последнее плотское удовольствие изысканным ужином, затем переодевает в чистую одежу и бережно укладывает на кровать в спальне. А потом он убивает себя, нежно обнимая жену и засыпая вечным и единым с ней сном.

Они — не опустившиеся наркоманы, устраивающие отрывные вечеринки, а наутро шарящие по дому в поисках завалявшегося окурка. В их новом доме уютный семейный бардак и маленькие длинноволосые нимфы — дочери. В холодильнике есть пиво и йогурты. Жена предлагает сварить кофе, но потом он должен убраться. Ему же хочется есть. Он берет пистолет и по очереди убивает всех: жену, дочерей, себя.

Они — не завшивленные бомжи с дворовой помойки. У них новая современная квартира с еще нераспечатанными до конца коробками, но уже повешенным плазменным экраном в пол стены. Они молоды и у них новорожденный малыш. Она — с залепленным скотчем ртом, привязанная к кровати, в одном лишь бюстгальтере для кормящих матерей, с телом сплошь покрытым синяками. Он безостановочно насилует и избивает ее, а в промежутках она едва успевает дать грудь орущему младенцу.

Люди начнут пожирать друг друга как дикие звери, если их сделают свободными раньше, чем добрыми. Вольфрам Флэйшгауэр).

Что происходит с этим миром?! Как, по какой причине случается надлом, когда внешне нормальные, имеющие все для жизни люди переступают черту, за которой им позволено лишать жизни других людей, только потому что они так решили? Откуда эта агрессия? Я понимаю, что у всего есть свои причины, но все равно не могу оправдать подобные поступки. Единственное объяснение, которое я вижу — это духовная болезнь. Что вызывает эту болезнь — дремлющий ген агрессии, доставшийся нам в наследство от наших диких предков, затаившийся в ожидании благоприятных условий? Она уже так глубоко пустила свои метастазы, что становится совершенно очевидным — с ней не в состоянии справиться ни огромная армия психологов, ни прогнувшиеся под современный мир священники, ни политики. Так что же делать, чтобы избавиться от накопившейся агрессии? Пускать в ход методы все тех же наших предшественников? Нужны войны, голод, катаклизмы, чтобы люди вспомнили об истинных ценностях? Неужели так необходимо довести человека до скотского состояния, чтобы он если и убивал, то «мотивированно» — ради куска хлеба, чтобы, например, спасти жизнь своего ребенка? Или нужно месяцами гнить в окопах, чтобы умолять свою жену: «Жди меня и я вернусь»? Или спасаясь от религиозных фанатиков или повстанцев, хватать самое дорогое, что у тебя есть, и бежать, куда глаза глядят? А может нужно годами обивать пороги клиник и благотворительных организаций, чтобы они помогли найти орган, который отсрочит смерть дорогого тебе человека? Что нужно человеку, чтобы понять то важное, ради чего стоит жить? Что нужно, чтобы сохранить свою человечность?

Я не знаю. У меня больше вопросов, чем ответов. Похоже, и сама режиссер фильма Эва Сорхауг не видит выхода — каждый должен искать его сам. Мне страшно жить в этом мире, страшно растить детей. Но когда я вижу лица людей, спасшихся от торнадо, или в разбившемся самолете, или сидящих на тротуарах в крови после теракта, или выживших после стрельбы в школе, или вытащенных из под завалов рухнувшего дома, и лица тех, кто оказывается рядом и помогает, чем может, я вижу, что мы — все еще люди. К сожалению, проявление человечности сегодня встречается чаще в горе, чем в радости. И это пугает — неужели, для того чтобы оставаться человеком, нужно платить такую дорогую цену?

P.S. Беда не появится из ничего,
Ведь мир имеет строенье кольца.
Так что жестокий он от того,
Что у самих нас пустые сердца.
(А. Братников).

«Все счастливые семьи счастливы одинаково, а каждая несчастная семья несчастна по-своему» Л. Н. Толстой

Йохан готовит последний ужин для своей жены. Фред встречается в уикэнд со своими детьми. Тронд выплёскивает агрессию на недавно ставшую матерью жену.

Казалось бы, что может произойти вследствие этих событий? Самые незаурядные события, доказывает своему зрителю Эва Сорхауг. Ее «90 минут» повествуют о том, что происходит в последние полтора часа перед событиями, навсегда меняющими жизни людей. Существует ли та самая пресловутая точка кипения, после которой «внутренние тормоза» отказывают и в ход идут только эмоции, экспрессия и бесконтрольная агрессия.

Перед зрителем три варианта отношений между мужчиной и женщиной, демонстрация запущенных, пустых отношений, все они находятся если не в состоянии стагнации, то в полнейшей безысходности точно.

Ощущения после просмотра фильма «90 минут» крайне противоречивы, с одной стороны, есть некое чувство внутреннего возмущения тем, что всё происходящее надуманно и безосновательно, а с другой стороны, так ли все это невозможно и бессмысленно.

«90 минут» меланхоличное кино, повествующее о том, что предшествует наступлению ужасных событий, а каких именно — самая большая интрига этого фильма.

4 из 10