Токийский декаданс

Заранее и в лоб - не читайте, всем, чем угодно мы вас заклинаем, описание. Мы не знаем, кто его писал, но там какое-то непотребство совершенное от языка в духе Гугл-переводчика.

Коротенечко: это трилогия 'Экстаз-Танатос-Меланхолия' Рю Мураками, адаптированная Рю Мураками и снятая Рю Мураками. Мы не знаем - что ещё необходимо любому адекватному человеку, чтоб взять и посмотреть. Хорошо, там ещё Михо Никайдо (хотя вот тут всё сложно, потому как большинство людей японских актёров вообще не отличают, что обидно для последних, наверное).

Ладно уж, рассказываем - Рю Мураками, в отличие от Харуки Мураками (нет, они не родственники, достали уже с этим вопросом, они просто однофамильцы), пишет не про ванильщину, а про природу садизма и мазохизма. Подробно, обстоятельно, с душой и вовлечённостью в материал. Более того, про брошенных детей, геев, проституцию и наркотики он тоже пишет. Ну вот прям с какой стороны не глянь - молодец человек. Понимая тот факт, что не все любят читать книги, да и, чего уж там говорить, просто с уважением относясь к кинематографу, но принимая, вместе с тем, то, что снимать по его собственным сценариям вряд ли кто-либо что-либо когда-нибудь будет, он попросту взял - и начал работу над экранизацией самостоятельно. Правильно сделал, тем более что экранизация оказалась совершенно несхожей по стилистике с книжной версией.

То есть вот тут не получится высказываться в духе 'книга лучше', потому как, несмотря на сходство сюжетов, они вообще разные. Да, и здесь мы видим ровно тот же монолог главной героини, неспешно повествующей нам о том, каково это - быть рабыней, о своей госпоже и том, кто, в принципе, её во всё это безобразие втянул, то бишь о Учителе, но - в ленте всё это настолько светло и нежно описано, что, чёрт его дери, Бергман бы завидовал. Вот серьёзно - стилистика абсолютно Бергмановская, монологи - да тоже, в общем-то, не уступают, и, что ещё более греет душу, сама съёмка выше всяких похвал.

А если уж вам сама история в полной мере интересна, и с позиции госпожи, и с позиции Учителя - тогда милости просим, читайте книгу. В фильме добрых двух третей попросту нет.

Итого - да определённо маст-see, в отличие от Пхан-Ука. Ладно, хорошо, мы дополним - это не порно, нет, не слушайте вы их, нормально там всё, даже в режиссёрской версии.

Ай-яй-яй
Это садо-мазо, детка!

Topazu, снятый 38-летним японским писателем Рю Мураками по собственной книжке в последний год существования СССР, во времена видеобума считался чуть ли не культовым пособием для всех начинающих практиковать садо-мазо. Спустя 17 лет после появления наша главная подрывная компания «Кино без границ» даже закупила его для проката в кинозалах России, выпустив под международным названием «Токийский декаданс» и дурацким вопрошающим слоганом: «Эротические или опасные фантазии?». Фильм ещё больше убеждает в мысли всех тех, кто и раньше был уверен, что Япония - страна конченых извращенцев.

Худенькая 22-летняя бывшая студентка Ай, с лицом обиженного ребёнка и стильным каре над длинной шеей, посещает по вызову клиентов с особыми запросами. Эти «грязные ублюдки» подвергают её всяческим издевательствам, эксплуатируя самым непотребным образом. Но денег при оплате услуг, как правило, не жалеют, что, скорее всего, и заставляет Ай всякий раз возвращаться в дорогие номера, превращающиеся временно в пыточные камеры. Несмотря на потупленный взгляд и покорно склонённую головку, Ай – образцовая нимфоманка, ведущая двойную жизнь.

Она идеально помогает реализовывать болезненные фантазии тем соотечественникам, чьё богатство создаёт ненужное беспокойство, приводя в итоге его владельцев к садизму или мазохизму. Восточные островитяне явно не скучают: их ролевые игры - будто гигантские яйца доисторических животных, из которых никогда не знаешь, что может вылупиться. В своё время «Топаз» и в самом деле смотрелся как брутальная экзотика, без каких-либо романтических аллюзий. Однако спустя годы эта «шокирующая Азия» уже не производит тогдашнего эффекта, выглядя вполне рядовым «пип-шоу» для первертов-неофитов.

Точно так же, как главный порно-хит всех времен, «Глубокая глотка», и как главная звезда её, Линда Лавлэйс, не вызывают нынче ничего, кроме недоумённой и снисходительной улыбки. Особенно при сравнении с любым, даже самым невинным видео с групповушкой Саши Грей, отмывающим лайки на бессчётных порно-порталах интернета. Похоже, времена изменились на столько, что о нравах лучше вообще не говорить. И всё же, всё же, всё же… В какой-то момент ловишь себя на мысли, что «Топазу» явно не хватает Такеши Китано, который бы по ходу всех покоцал.

Блуждающие
Беспомощные, гвоздями прибиты
К миру, который создали сами (c)

Острые иглы Токийских небоскребов впиваются в небесную плоть все глубже и глубже. Насквозь. Небо кровоточит облаками. Но не останется ни следов, ни шрамов. Таков закон. В слишком огромном мире, в слишком многолюдном городе, на фоне слишком высоких домов из пейзажа выбивается хрупкая белоликая азиатская девочка. Дюймовочка в портупее. Белоснежка, всегда держащая наготове хлыст. Потерянная нимфетка, петляющая в лабиринте сексуальных желаний и семяизвергающих тел. В тумане эро-видений так легко потеряться. И не разобрать где свое, где чужое. Не вспомнить кто ты на самом деле. Или специально забыть. Придумывать имена и стать 'Топазом', надеясь, что самым крупным и чистым во вселенском бесконечном человеческом кольце. Убеждать себя в каждой новой иллюзии, и каждое собственное отражение в зеркале принимать как нового гостя. Сегодня ты сверху или снизу? Сегодня ты дьявол, затягивающий удавку на шее нового грешника до идеального фиалкового цвета его лица или святая жертва со стигматами от железных колец на запястьях?

Сменяются декорации, интерьеры и лица. Сменяются роли и правила, а дни по-прежнему похожи один на другой. И никакого исхода. Люди, хаотично блуждающие по незнакомым дорогам, улицам, притонам. Бесконечное броуновское движение растерянных душ и тел, потерявших однажды свою спасительную гавань, отбившихся от стаи вольных птиц, растерявшие координаты счастья. Бродящие в чернильных непроглядных ночах среди криков от боли и экстатических хриплых стонов в поисках света, в поисках главного маяка, способного осветить прожектором путь до самого рая. Маяка поднявшегося к небесам, непоколебимого колосса, приобретающего образ фаллического символа, эрегированной святыни. И кадр за кадром все отчетливее становится ясно, что паломничество так и не увенчается успехом. Рай для таких закрыт. Безвольных шлюх туда не берут.

Каждый свой смысловой посыл Мураками словно выписывает кинжалом с точечной каллиграфической точностью прямо на телах своих героев - болезненно бледноликих, с тревожно-испуганным взглядом, расширенными зрачками - то ли от возбуждения, то ли от кокаина, как будто в пожизненном наркотическом бреду. Мгновение и 'кисть' проникает насквозь, а на месте выдуманного персонажа конвульсивно извивается в потоках собственной крови - сам автор, принесший в очередной раз на плаху романа свою собственную душу и свою собственную боль. Так и Топаз - инфантильная шлюшка с асексуальной внешностью андрогинного ребенка, затянутого в кандалы и ошейники, становится всего лишь феминизированным символом человеческого страха и растерянности, боязни сделать выбор - определиться. И также символом желания выбиться из традиционности в контр-, максимально отринув устоявшиеся догмы, сбросить путы, наложенные культурным релятивизмом, освободиться и отвоевать себе возможность выбирать свое будущее самому. Познать себя через вереницы выборов и вариантов и наконец полноценно принять себя и свое 'хочу'.

Только силы у нее не хватит. То ли все отняты ненасытными клиентами, то ли в хрупком теле их мало от природы, но искусству выживать каждый обучается со своими потерями. И в новом дне она снова окажется одна посреди молочного Токийского тумана, вновь и вновь равнодушно поглощающего чужие вопли и страхи, скрывающего шрамы и раны, растворяющего каждого в себе, как серная кислота. Этот мир создан до нас и останется после нас. И если ты не сможешь упрямо войти в свое светлое будущее - оно само войдет в тебя. Сзади и без вазелина.

Но небу не будет разницы. Таков закон.

Будни и праздники Топаза. Отрывки из дневника интердевочки
Клиент №1. Ночь среды, после полуночи. Зовут его Кодзи-сан. Обязательная программа - оральный секс, любит подчинение.

'Для меня, так уж повелось и как велел мне мой Учитель, не всегда важна щедрость клиента. Я и мужчин-то, с которыми бываю, разделяю лишь на тех, с кем приятно трахаться и тех, кто вызывает омерзение с первого прикосновения и взгляда. Бедной мужской клиентуры нет, так как вряд ли среднестатистический парень может позволить себе мои услуги. Вот и Кодзи - типичный нувориш. Заплывшее жиром и мокрое от соленого пота лицо, сальный взгляд страдающего от вечного спермотоксикоза самца. Явно маменький сынок, вежлив сильно. Погладил меня по лицу, потом сменил милость на гнев и угостил сильнейшей почещиной. Потом я его. Ролевая игра. Маменькин сынок! Долго ждала его финала. Ведет себя словно девственник, хотя далеко за сорок. Не люблю медлительных зануд. Расплачивайся и уходи же...'

Клиент №2. Ночь пятницы, номер в роскошном отеле Токио. Имя клиента анонимно, но вроде Сатори зовут. Из якудзы. Щуплый и с вечной небритостью. Обязательная программа - анилингус, БДСМ по полной программе, я - Жертва.

'Якудза. Как же я ненавижу это слово, это жизненное понятие и этих людей. Я ко всему привычна, работа девушки для сексуальных услуг не предполагает благости и мудрости, хоть Учитель и призывал во всем искать потаенное и метафизическое, дзенбуддистское. Но именно парни из якудзы, особенно главари кланов, являются полностью свихнувшимися ублюдками. Мало Сатори-сану, он так просит себя называть, того, чтобы истерзать меня, отымев и спереди, и сзади разными игрушками(это вполне терпимо для меня, мне вовнутрь не такое совали). Нет, ему мало. Он изобьет в обязательном порядке(глаз распух и шалит ребро), кончит на лицо и унизит еще прилюдно. Позвал соседей. Как я ему нравится ржать надо мной! Черт...'

Клиент №3. Вечер понедельника. Бордель. Некто Канэто. Обязательная программа - пока не знаю.

'Опыт подсказывал мне, что с Канэто будет совсем непросто. Угадала. Сразу связал по рукам и ногам жесткой и режущей кожу веревкой. Стянул груди и терзает их до покраснения. Плюнул в лицо...Звать на помощь не стоит, это всего лишь работа, Ай! Липкие пальцы обвили шею и стали душить, щипать. Решил не сильно бить. Схватил за волосы и заставил ползать. У Канэто в обязательной программе урофилия и полное подчинение. После адского вечерка, затянувшегося до первого часа ночи, Канэто расплатился в тройном размере. Надеюсь, больше с ним не встречусь. Пусть любая другая девочка его обслуживает. Щедрый, но мерзкий мелкий наполеон, любящий насилие'

Клиент №4. Ночь вторника, номер в отеле 'Плаза'. Зовут обитателя номера Харуки-сан. Обязательная программа - не знаю. Опять.

'Когда я была маленькой, шести лет от роду, не больше, жила еще в небольшом городке совсем далеко от Токио. В этом возрасте нежнейшего детства я впервые стала свидетелем убийства. Наш сосед, невменяемый совсем, долго мучил свою жену, тихую-претихую бабенку. Однажды он ее убил в приступе ярости. Выбросил на улицу и забил до смерти всем, что попадалось под руку. Я запомнила это на всю жизнь и вновь это дикое воспоминание вернулось при входе в номер 'Плазы' миллионера Харуки. В нос ударил ядреный аромат сакэ, а на глаза попались следы крови на полу.

В спальне лежало бездыханное тело кого-то, кого я не успела разобрать. Повалили на спину, связали глаза, кляп в рот и дико болезненный укол чего-то смрадного в шею. Далее -долгий и мучительный провал в памяти, какие образы в темноте, расплывающиеся и сплетающиеся в бессвязную паутину одури. Очнувшись, услышала небрежно брошенные от Харуки(если это он, конечно!) слова: 'Ты отымела труп, детка!'

Вновь провал'

Клиент №5. Ночь четверга. Мучительное ожидание с охранником клиента, представившегося Ре. Дешевый отель. Негусто. Оригинал. Обязательная программа - обоюдные минеты и резина-плетки-пистолет в рот.

'Если Ре хотел меня удивить(хотя для чего творить показушность для продажной девки?!), ему это удалось сполна. Лысый мужичок, вроде банкир, но экономный, гад. Первоначальные пожелания утех не удивили и не обеспокоили: минеты друг другу, Раб - Госпожа, потом смена ролей и меня дергают за волосы и хлещут как кусок мяса. Внезапно возникший из ниоткуда пистолет поверг в недоумение, готова была распрощаться с жизнью. Но Ре лишь сунул его в рот, сотворил жуткую оралку им, поцарапав небо и был таков. Расплатился за положенные услуги, не добавив сверху ничего. Учитель на небе ухмыляется, видя такое'

Клиент №6. Вечер субботы. Место встречи - бордель. Зовут Сато. Из музыкантов. Обязательная программа - БДСМ-игрища.

'Редко встречаются клиенты, с которыми просто приятно. Сато - из таковых. Любитель мазохизма и садизма, но в душе вроде неплохой человек. Разговорились. Клянет Японию и ее погрязших в эгоизме и насилии жителей. После акта и оплаты услуг - заявил, что придет еще. Нежно поцеловал, коснувшись своими губами и мочек моих ушей. Впервые я ощущаю себя почти умиротворенной, словно заветы Учителя воплотились в реальность'

От автора. Редко когда экранизации точно соответствуют духу экранизируемого произведения. Исключительных шедевральных экранизаций можно пересчитать по пальцам одной руки, а потому и до сей поры является весьма спорным вышедший в 1991 году фильм 'Токийский декаданс' aka 'Топаз', снятый Рю Мураками по его собственному эпатажному роману(тоже весьма редкий в мировом кинематографе случай, когда автор книги самолично берется за перенос материала литературного в материал сугубо кинематографический, почти не прибегая к эвфемизмам и фабульной сжатости, подстраиваясь под цензуру, но Рю Мураками не из таких, уверяю Вас).

'Токийский декаданс' - это с буквальной дотошностью воспроизводящее дух романа чрезвычайно откровенное, вплоть до омерзения, и полное поэзии садомазохизма кино, раскрывающее загадочную японскую душу с неожиданных для большинства зрителей сторон, ведь, как известно, в Японии отношение ко многим жизненным константам весьма нетривиально, а уж к сексу так и подавно, ибо в Стране Восходящего Солнца веками существовали традиции доминации и желательного подчинения.

В мрачной, лишенной всякой теплоты режиссерской манере, не сочувствуя ни главной героине, интердевочке неизьяснимой красоты Ай по прозвищу Топаз, ни ее клиентам, которые пройдут перед зрителем стройной вереницей заядлых девиантов, Рю Мураками творит столь же завораживающий, сколь и отталкивающий фильм, рассказывающий даже не о любви, а о ее попытках, о замкнутом круге замкнутых человеческих отношений, о сексе как ритуале и игре под звуки плетки и трение резины под аккомпанемент гипнотического саундтрека Рюити Сакамото. Фильм на всем протяжении регулярно балансирует на грани между остросоциальной зарисовкой и поэзией садомазохистского экзистенциализма.