Я переродился торговым автоматом [ТВ-2]

Конъюктура консьюмеризма
Подобно тому, как Бродский, Ходасевич, Иванов, Слуцкий и другие великие поэты отражали действительность лапидарно сформулированными мыслями, завернутыми в фантасмагорические и прецизионные образы, словом, раскрывая этичное через эстетичное, а также тому, как Хайдеггер, Ницще, Гегель и другие мыслители осмысляли das seiende, рождая новые великие концепции, авторы этого аниме создали прецедент в дискурсе современной культуры страны восходящего солнца. Прослеживается явная вереница реминисценций к Бодрийяру, создатели рефлектируют на тему провиденциального экзистенциального кризиса маленького человека во всеобъемлющем обществе потребления, его роковом положении в бесконечной карусели консьюмеризма.

Сюжет аниме начинается со смерти протагониста, будто Никиту Орешкина, фура-убийца безжалостно переехала главного героя. Но совершенно никакой великой полночи его не ждало, никакого перерождения в сверхчеловека или метаморфозы в радикального субъекта. Человек старый, человек прошлого не делает шаг навстречу футуруму, а реверсивно делает шаг назад, после метафоричной смерти превращается в свое мерзкое отражение, доппельгангера, фантик без содержания - он превращается в вендинговый аппарат, наполненный продуктами транснациональных компаний. Он становится олицетворением всепоглощающей культуры потребления, переродившись в новом мире, в скором времени у торгового автомата появляются свои обезумевшие фанатики, готовые отправить в денатурацию любого ради очередной порции брендового турбохрючева, что является очевидной параллелью к всеобщему конформизму и царствующей ониомании уже в нашей действительности, действительности господствующего неолиберального капитализма над уязвимым обществом потребления.

Хирукума, критикуя не только социум, но и, подстать своим вдохновителям Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу, систему в общем, талантливо и очень глубоко лезет под ребра современного общества, навязывая и пропагандируя свое мировоззрения и идеалы для достижения оргазма бытия.

Шедевр, посмотрел не смыкая эпикантусы.