После мрака свет

В одном из давних интервью мексиканский режиссёр Карлос Рейгадас очень доходчиво ответил на вопрос о том, как понимать его специфическую работу: достаточно отказаться от понимания и, представьте, прочувствовать. О подобного рода чувствительности многие кинокритики и зрители порой даже не задумываются, пытаясь строить логические догадки о режиссёрских замыслах и склеивая воедино рассыпающуюся мозаику повествования. А нужно ли?

Рейгадас — не закладчик смыслов. Рейгадас — художник. И был художником в каждом проекте. Если в начале его творческого пути экзистенциальная подоплёка увиденного на экране считывалась зрителем с некоторым трудом (ибо «Японию» и «Битву на небесах» можно интерпретировать с самых разных сторон), то уже в «Безмолвном свете» режиссёру удалось сфокусироваться на определённой парадигме вещей и явлений, которыми можно обозначить происходящее. В «После мрака свет» эта парадигма укрепилась окончательно.

Вы же прекрасно видите, чем занимаются герои его фильмов. А потом видите, что с ними происходит. Просто происходит это долго, неторопливо, размеренно: например, запретная любовь в обществе меннонитов несёт свои трагические последствия. Искупить её может только чудо, вызванное прощением и сближением. Так и драма взросления, выражающаяся в бесконечном побеге от себя, от простоты жизни и красоты мира, в бессмысленную богемную мясорубку и обратно, чревата тем, что круговорот интриг и непонимания своего истинного места однажды завершится — но совсем не так, как многим хотелось бы.

Свет — в невинности, что присуща детям и животным. Мрак — в зрелости и самоуверенности. В соблазнах, преследующих нас, когда свет истончается, а то и вовсе исчезает.

Происходящее с Хуаном и его слугой по ходу сюжета является возрождением своеобразного рока, настигающего всякого, чьи мотивы и поступки продиктованы ложью, скрытностью и решительным отказом видеть вещи такими, какими они являются на самом деле. Рейгадас исследует грешную человеческую натуру далеко не столь сложно, как ему это приписывают высоколобые блюстители кинематографа: чтобы лучше понять, где правда, достаточно отделить «зёрна» от «плевел». Вы же в курсе, как сняты начальные сцены с маленькой девочкой (родной дочерью режиссёра) на поле: перед наступлением грозы и мрака она самозабвенно радуется жизни и искренне удивляется животным, бегающим вокруг. Сон, который не должен кончаться, потому что всё в нём — настоящее. И вы также в курсе, как выглядят эпизоды с взрослыми: исполняя свои бесконечные ритуалы (от светских раутов до общественно значимых собраний), те с усердием паровозиков, которые что-то там смогли, теряют связь с окружающим миром. Они замыкаются на себе, своей значимости или решении повседневных проблем, а выпускают на волю уже не душу, но собственных демонов: одной из немногих ниточкой к естеству становится хотя бы та же оргия в бане, когда временный экстаз способен ненадолго возвратить человека к его собственной природе. Взрослым легче лгать и притворяться, в то время как мир вокруг них не лжёт и не притворяется: даже деревья, срубаемые ради корыстных целей, оказываются честнее персонажей. А персонажи могут быть честными (в том числе с самими собой) лишь в критические минуты, будучи где-то обездвиженными, а где-то — до ужаса отчаявшимися, как никогда близкими к смерти. Или совершающими эту смерть.

При рассмотрении фильма с подобного ракурса все незыблемые сложности способны померкнуть. Да, Рейгадас всё-таки пишет картину, а не рассказывает историю. Он не любит рассказывать истории. Чёртик с чемоданчиком — не призыв к детальному разбору неведомой головоломки. Это просто чёртик с чемоданчиком, он пришёл делать свою работу. Распознать его могут только дети, потому что дети, вопреки всему и всем, открывают сердце навстречу неведомому, чтобы всего лишь поверить в существование чёртиков с чемоданчиками, пока взрослые после киносеансов, не веря ни во что, ожесточённо спорят об истинном предназначении чёртиков и чемоданчиков в сложных, на первый взгляд, полотнах.

Каждое существо здесь исполняет ровно свою роль: деревья нужны, чтобы расти, пока их не срубят; собаки — чтобы охранять дом, пока их не изобьют; люди — чтобы взрослеть и совершать грехи, пока нечто фатальное не заставит их вернуться к исходной точке. Ваши загадочные чёртики с чемоданчиками нужны, чтобы приносить фатальность в жизнь запутавшихся взрослых, которые бьют собак и срубают деревья. А дети — это чистые свидетели и фиксаторы мира вокруг них. Они будут святыми до тех пор, пока мир их не отравит.

В «После мрака свет» Карлос Рейгадас с честью продолжил свою добрую традицию раскрытия уникальной художественности и особенного видения реальности — будь она извечно повседневной или временами магической. Посреди природного изобилия, не осознавая элементарных истин, люди по-прежнему обуреваемы страстями самого разного толка — и вынуждены расплачиваться за каждую. Вместо того чтобы впитывать свет, состоящий в нетронутых частицах мира, они следуют за мраком, бесконечно оценивая то, что их окружает, неуёмно доминируя друг над другом, завязывая глаза, но открывая бесконечно треплющийся рот. Норовя стать выше, чем есть. Но выше только кроны деревьев, а выше крон — небо, а выше неба — космос, и человек в этом многообразии — лишь поле для экспериментов дьявола, который приходит ко всем, для кого деревья, небеса и космические пространства стали декоративным приложением к собственному телу, мечущемуся от одного прегрешения к другому.

Человек не может быть значимее чего бы то ни было, кроме другого такого же человека. Но всё прочее — может. Всё прочее нам неподвластно, даже если мы очень не хотим этого признавать.

8 из 10

Рисованный красный дьявол, перемещающийся по квартире — значит домовой где-то не сработал, и не всё в жизни, населившей локацию, идёт правильным чередом. Об этом вся поэтика Рейгадаса в его ленте «После мрака свет», которая вышла в 2012 году и за которую мексиканец получил приз за лучшую режиссуру на Каннском кинофестивале.

Отношение к Рейгадасу сформировать легко. Он противник классического нарратива и выделенных сюжетных линий, он говорит идеально скомпилированными сценами, иногда связками сцен. В каждой сцене зарыто простое описание общечеловеческих основ, а само произведение куда больше склоняется в сторону живописи, чем литературы. Уникально то, с какой уверенностью и с каким напором Рейгадас давит в сторону непознаваемого и как же уверенно он на месте пустыни умудряется разогнать песочную бурю. Его работы богаты связанными между собой загадками, и главное, что, как принято в альтернативной категории режиссуры, получает зритель — это возможность к размышлениям и поискам ответом, а не к самим ключам, ведущим к одной, разжёванной мудрости.

«После мрака свет» идеален в своей схеме — из всех лент Рейгадаса от него остаётся больше всего вариантов интерпретаций. Взять хотя бы знаменитую сцену, в которой персонаж руками отрывает собственную голову — вариации «от проблем человека в ней одной» до «самонаказания». Рейгадас — режиссёр, и он талантливо ставит, идеально позиционирует. Наводит исключительный шорох, там, где его даже нет. В его смене последовательности сцен относительно времени отсутствуют закладки, а сам режиссёр легко вписывает разнообразные куски от заката до группового секса в единую сетку изображения. Смотреть его легко.

В этом фильме герои — семейная пара Хуана и Натальи, которые вернулись из Европы в родную Мексику вместе со своими двумя маленькими детьми. Процесс обратной ассимиляции происходит для них во многом буднично, правда до тех пор, пока сами герои не начнут переносить воспоминания европейской раскрепощённости на мексиканский лад, а в жизнь ворвутся «дьявольские», или скажем проще, негативные треволнения, которых никаких не должно было быть в обстановке ограниченного спокойствия, но ограниченность которого это «дьявольское» и породило.

Рейгадас списывает героев с себя. С жанровой радикальности одновременной свободы и ненависти к её безграничному применению. «После мрака свет» борется сам с собой, и не факт, что цвета тёмные, беспроглядные уступят место наивному и чистому светлому. Рисуя — рисуй, авось и произодёт то чудо, именуемое рождением. Пока же переносное значение уходит в сочетание непримиримости человека с собственной жизнью, не спеша задаваться вопросами, оставляя всю работу полностью на совесть зрителя. Если отрыв головы и ограниченность кадра размытием говорят о безвыходности, тогда это пустое, и Рейгадас в очередной раз поигрался. Ежели за его визуальным кодом действительно стоит «свет», который читается при помощи волшебных линз, тогда действительно. Талантливый шорох среди полной тишины.

11.7.2019

Хуан и Наталия живут в живописном, но немноголюдном местечке где-то в Мексике. У них двое маленьких детей. Внешне в семье царят спокойствие и порядок, однако они скрывают недовольство пары по поводу семейной жизни. Хуан, например, отправляется в клуб анонимных зависимых, куда его приводит знакомый рабочий, некогда помогавший строить дом. Этот рабочий некогда был наркоманом, потерял семью, а сейчас работает на одного человека, помогая ему срубать деревья. Глядя на то, как живет Хуан, он испытывает чувство социальной несправедливости. Маленький социальный взрыв неизбежен, но об этом ничего не знают дети Хуана и Наталии. Они живут в своем мире, где есть природа и животные. Многое в фильме мы видим их глазами.

Работа Рейгадаса — это опыт созерцательного отношения к жизни. Он делает попытку передать детское мироощущение и действительно может похвастаться некоторыми находками. Он сумел на экране показать нечто первобытное, страшное и волшебное, первый экзистенциальный опыт потерянности в мире. Конечно, мир детей отчасти противопоставляется миру взрослых. У взрослых все понятно, у них есть проблемы и ссоры, то есть конфликты исключительно социальные. У детей же конфликта нет, но есть погружение в первозданную материю жизни, где эти конфликты только начинают кристаллизоваться, пока не имея силы. Желание отразить бессознательное так велико, что режиссер даже вводит в повествование черта — красное безликое создание с рогами и ящичком с инструментами, которое заходит в дом и безмолвно там бродит. Толкований здесь может быть масса — слишком уж силен этот образ и то, как он прорывает реалистическую ткань рассказа. Главное здесь, наверное, то, что таким образом становится понятно — мир не защищен от глубинных переживаний добра и зла, каким бы взрослым ты ни был. Пока ты спишь, тебя могут посещать ангелы и демоны.

Но Рейгадас, пожалуй, не подводит под свое кино строгой метафизической теории. Его кино глубоко эмпирично. Сцены идут одна за другой как мазки на полотнах импрессионистов. Здесь есть два взаимопроникающих мира — мир рационального и мир бессознательного. В одном мире есть столкновения людей друг с другом, в другом происходит глубинное познание жизни и своего места в ней. Зритель находится как бы посередине, проваливаясь то в один, то в другой мир. На это намекает размытие и раздвоение кадра по краям — ощущение складывается, словно смотришь на мир под водой или через стекло. Одно это позволяет заключить, что режиссер снял нестандартный фильм. Это однозначно гностическое и даже инициатическое кино, хотя реальной философской теории опять же здесь не подводится.

7 из 10

Фильм рассказывает о семье из родителей Наталии и Хуана и их детей Рут и Элиазар. Они живут в очень крутом доме в Мексике. С ними происходят разные обыденные вещи. Мне пришло в голову, что это фильм о различных вариантах будущего. О бесконечном количестве вариантов, если быть точнее. Начиная с одного дня в самом начале фильма может быть целый пучок различных вселенных. В каких то Хуану прострелили легкое, в каких то он умер, в каких то Хуан и Наталья поехали в свинг-отель, в каких-то вся семья встречается на огромном семейном празднике, в каких-то они родили еще детей и все вместе поехали на пляж. В каких-то Хуан хочет Наталью, в каких-то у него интернет зависимость и он не может ее трахнуть, в каких-то она не хочет с ним трахаться. Будущее складывается из того, что происходит в настоящем. И это фильм наглядно демонстрирует. Не забывая так же вселенную, в которой дьявол забирает души, а человек может оторвать себе голову голыми руками.

Итак, особенности:

1) Кадр тянется столько, сколько ситуация тянулась бы в реальной жизни. Конечно, не всегда, но очень часто и очень специально. Это красиво, потому что это природа — леса, закаты, дождь, гроза.

2) Сочетание абстрактной «компьютерной_игрушечной» анимации, наложенной на реалистичное окружение.

3) Временные скачки (если это оно)

4) Размытые края. Весь фильм снят через доисторическую линзу, у которой размытые края и двоится изображение при пересечении края

6) Реальные звуки — цикады, рев мотора, гроза, море

Этот фильм прекрасен с визуальной точки зрения. В него погружаешься полностью. Потому что ты в него смотришь, смотришь, смотришь и пытаешься увидеть, но только слышишь. Или думаешь, что слышишь. Потому что не видишь.

8 из 10