Солнце

Третий фильм «тетралогии власти» получился в ней самым необычным, ибо в «Солнце» нет ни развенчания тирана, ни его очеловечивания, главный герой этой картины — вообще не тиран. Японский император Хирохито, каким его показали Арабов и Сокуров, — скорее «лишний человек» в системе его обожествления, хрупкий цветок интеллигентности в мире зверства и насилия. Иссэй Огата делает все возможное, чтобы показать Хирохито психически неполноценным, но при этом не буйным, а тихим безумцем, от которого никому нет вреда. Как и Ленин в «Тельце», он все хорошо понимает про тот мир, который его окружает, и тоже не может ничего с ним поделать: характер Хирохито, как он представлен в «Солнце», очень напоминает последнего русского царя — слабовольного интеллектуала, оказавшегося у власти и уничтоженного ею.

Вновь, как и в «Тельце», выступая не только режиссером, но и оператором фильма, Сокуров добивается того, что его детище выглядит наиболее зрительским и простым по восприятию в сравнении с остальными его картинами. Начав уже в «Молохе» укорачивать планы, более активно используя монтаж и движения камеры, Сокуров делает свои последующие после «Молоха» картины более динамичными и легче усваиваемыми рядовым зрителем. Постоянная для режиссера танатологическая тема присутствует и в «Солнце», но подспудно, заявляя о себе открыто лишь в финальном диалоге. Сокуров в данной ленте довольно смело препарирует японские традиции, не критикуя их, но обнажая их тяжкое бремя, как для рядовых японцев, так и для императора.

Япония — сама по себе культура смерти, возведшая в традицию ритуальный суицид, она кажется дикой, варварской страной для европейца, американца и русского (не даром весь ужас западного человека перед этим танатоцентризмом показывают и «Письма с Иводзимы» Иствуда, вышедшие почти синхронно с «Солнцем»). Трагедия изображаемых Сокуровым процессов — в столкновении варварских феодальных традиций, ставших причиной милитаризма, крови и войны, и американского консюмеризма, стирающего любые традиции, в том числе и благие. Беседы Хирохито с генералом Маккартуром — конечно, кульминация картины, в них видна вся трагическая несоизмеримость двух мировоззрений, двух картин мира, одной из которых предстоит исчезнуть.

Как и во всех фильмах тетралогии, Сокуров никого не идеализирует и не демонизирует: Хирохито не повезло, он, как и Николай Второй, оказался не на своем месте, мир надругался над ним и выплюнул его как использованный материал. Божественный статус императора не позволял ему заниматься тем, что ему нравилось — гидробиологией и изучением языков, власть оказалась для него бременем непосильным и чуждым. Арабов и Сокуров трагически отвечают на главный вопрос о власти: «Что будет, если нами будут управлять интеллигентные люди, несущие добро?» Их ответ: «Ничего хорошего, история их перемелет и уничтожит».

Вся «тетралогия власти» показывает, что управление миром всегда оборачивается для человека обожествлением его персоны: если он — ницшеанец, то утопит мир в крови, стремясь доказать свою силу и божественность, но время все равно вернет его к изначальной сущностной слабости; если он — добр и божественный статус его тяготит, то исторический процесс просто перемелет его. Обладать властью, по Сокурову, для человека — всегда трагедия, это своего рода экзистенциальный пат, из которого нет выхода.

Третья часть тогда еще трилогии прояснила для меня общий замысел мастера. Если «Молох» — это развенчание или обратное вочеловечивание того, кого мы — советские дети — привыкли считать дьяволом во плоти; «Телец» — это «Бог (наш общий советский бог) умирает», т. е. тоже вочеловечивание Сверхсущества в бренную, умирающую плоть; то «Солнце» — это рассказ о том, как Император Хирохито, почитаемый богом (хоть сам и сомневающийся в этом), приходит к фактическому и формальному (т. е. официальному) отказу от божественного статуса. Великолепна игра Иссэя Огата, на протяжении картины проходящего путь от отрешенного властителя Японии, взирающего на всё с горних — божественных — высот, до живого человека, облеченного огромной ответственностью за свой народ, но и имеющего свои, человеческие чувства: простую, совершенно обычную любовь к жене и детям или чувство сопричастности к директору института, который на аудиенции не находит себе места перед потомком божества, но не может покривить душой и солгать, что северное сияние бывает на широте Токио, а сам сегодня вообще не ел (и много дней до этого вряд ли питался досыта, ведь в разоренной войной Японии с продуктами туго), и институт его разбомбили американцы.

Слава Юрию Арабову (многолетнему соратнику Александра Сокурова) за этот сценарий! В отличие от первых двух частей трилогии (теперь уже тетралогии), где в определенной степени присутствовал эффект «подглядывания» за героями, здесь мы видим чрезвычайно талантливо задуманную и исполненную картину внутреннего преображения героя — преображения, показанного нам через детали его быта: через костюмы как визуальное обозначение периодов бытия, через различные привычные каждодневные действия. Обратите внимание, как император Хирохито не может сам открыть дверь при первом визите к генералу Дугласу МакАртуру. Если в начале все двери в бункере перед ним открывают слуги, что вполне естественно, то столкновение с другим миром показывает, насколько в некоторых моментах император далек от реальности. Но он быстро к ней возвращается, вписываясь в изменившийся мир (но не теряя при этом себя) и символично распахивая при возвращении от МакАртура двери в своей резиденции раньше своего мажордома.

Есть что-то в игре Иссэя Огата от Дастина Хофмана в известной роли — погруженность в себя. Безмолвное повторение губами слов собеседника, постоянная сосредоточенность на своем внутреннем, визуально довольно бесстрастно реагирующая на события внешнего мира. Но в конце визит жены раскрывает нам императора-Солнце как нормального, живого человека — любящего мужа и отца. От одевающегося с помощью старенького слуги в начале картины до «нормального» мужчины, помогающего жене снять шляпку — такова «костюмная визуализация» внутреннего преображения императора.

Не знаю, как отнеслись японцы к такому изображению их истории, но мне картина показалась очень достоверной. В чем-то она интереснее первых двух частей, но, думаю, чтобы ее по достоинству оценить, нужно смотреть трилогию (тетралогию) подряд, как ее задумал и воплотил сам Сокуров.

Как все-таки поразительно точно Сокуров назвал этот свой очередной исследовательский фильм о причинах поклонения современных народов смертным вождям. Он ведь наверняка смотрел сильнейшее в эмоциональном плане произведение, которое режиссер Тун Фей Моу назвал «Люди за Солнцем», картину о том, как целая нация может стать зверями, поклоняясь своему Солнцу, и для которой остальные люди, другой веры или национальности — просто бревна, материал для опытов и крематориев. Ведь если человеки под защитой Солнца вместо Бога, то можно все… Эти два фильма нужно смотреть обязательно вместе, чтобы попытаться понять природу этого явления. Всем рабам — слепым поклонникам сильных личностей, готовым вместо «здравствуйте» выкрикнуть «хайль» в чей-то персональный адрес, посвящается… И не надо думать, что японцы как-то сильно изменились после этих событий вокруг Хирохито. Фукусима — прямое этому доказательство. Тихий океан каждый день продолжает заражаться.

А может быть этот «божий одуванчик» Хирохито действительно был не в курсе того, что творили его верноподданные, не представлял о существовании целых конвейеров Смерти типа того, как N731, а, скажем, о массовом вырезании китайцев в Нанкине и представить себе не мог в силу своей утонченной натуры? Ну а вдруг это для него была всего лишь статистика, как для другого Отца народов…

Не буду скрывать: меня интересует творчество Сокурова. И несмотря на немногочисленные его удачи, должна признать, что это тот режиссер, без знакомства с которым полноценным киноманом быть невозможно. Сокуров — это такой русский Тарантино, режиссер божественного дарования и демонического невежества. Его трилогия о вождях сделана вдохновенно, талантливо, с поистине мессианским пренебрежением к зрителю, и чисто тарантиновской пустоголовостью. С необыкновенным упорством Сокуров раз за разом исследует природу власти, и всякий раз психология мелкого лавочника берет верх над дарованием художника. Чтобы понять того или иного вождя — Ленина, Гитлера или Хирохито — Сокурову неизменно приходится его опустить (во всех смыслах), без этого опускания, обывательского опрощения понимания не складывается.

Ленин и Гитлер из предыдущих частей трилогии — люди, захватившие власть без всякого на то права. И лишь у Хирохито в «Солнце» есть основания для претензий на власть — его божественное происхождение, и симпатия режиссера к этому герою ощущается (в отличие от двух прерыдущих). Это основание, дремучая вера в сакральную природу власти, безусловно принимается Сокуровым. Основная тема «Солнца» — неизбежность и сложность для императора отказа от своей божественности.

Но императоры Японии никогда не провозглашали себя богами, хотя и не отрекались от божественной природы. которую им приписывали. Глупая фраза в конце «Я больше не бог», так тяжело давшаяся герою. — выдумка авторов фильма. Как и способ, с помощью которого герою удается избежать суда — имитация психической неадекватности, которую, зритель, однако, вправе принять за реальную дефективность благодаря полуоткрытому рту комедийного актера Иссэй Огата, играющего императора.

Несложная версия Сокурова заключается в том, что Хирохито ценой собственного унижения, отказа от статуса спасает жизни японцев. Видимо, если бы не отказался — разбомбили бы американцы Японию и следа бы не осталось. А это историческая неправда. И неправда начинается даже раньше — на моменте пролета по экрану радиационных рыбоптиц — безусловно, сильное зрелище, призванное оправдать решение императора о прекращении войны. Однако свое решение император принял не из-за бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, а из-за вступления в войну СССР. Об этом он сказал в радиовыступлении перед народом 15 августа. Об атомных бомбардировках там не было ни слова. Именно молниеносный разгром квантунской армии советскими войсками показал императору бесполезность дальнейшего сопротивления.

Наконец, само отречение. «Связь между Нами и Нашим народом всегда основывалась на взаимном доверии и привязанности… Она не происходит из ложной концепции, что император — божество, а японцы превосходят все другие народы и должны править миром.» — было сказано в реальности. Это отречение датируется 1 января 1946 года, то есть от капитуляции его отделяет почти полгода. В это время проходит Токийский трибунал, на который так и не попадает Хирохито. «Если бы мы должны были предать императора суду, мы немедленно столкнулись бы с семьюдесятью миллионами враждебно настроенных, а не сотрудничающих японцев» — это утверждение британского правительства и показывает истинную причину неприкосновенности Хирохито. Союзники, видевшие японцев в основном с воздуха, не без оснований их боялись и понимали, что в случае партизанской войны им придется пожертвовать тысячами американских солдат — предотвратить это может только один человек, пользующийся абсолютным доверием нации — император. «Отречение» — это результат политической сделки, во многом формальный акт, так как император остался верховным жрецом синто и по-прежнему считается потомком богини Аматерасу. По новой (американской) Конституции он стал «символом государства и единства народа».

Поскольку исторической достоверностью режиссер «Солнца» упорно пренебрегает, считать его творение серьезной заявкой на осмысление темы не представляется возможным. Взгляд наивного человека, каким и положено быть большому художнику. Только вот японцев обидел, которые до сих пор не нарушили свое табу и ни разу не показали императора на экране, не говоря уж о таком глумливом, как в фильме «Солнце».

3 из 10