Каменный мальчик

'Я пошёл на охоту, пострелять уток. Ружьё зацепилось за проволоку. И я убил Юджина'
Идиллическая картина двух братьев, спозаранку отправившихся за горохом, нарушается резким выстрелом из ружья, которое с собой прихватил младший брат. С этого момента рушатся, словно кости домино, судьбы всех, кто живёт в деревне. Сентиментальная драма 'Каменный мальчик' рассказывает о судьбе одного из жителей, самого убийцы, младшего брата убитого - Арчибальда.

Как следует из названия, до самого конца на лице Арчибальда сохраняется то же 'каменное' выражение - ни печали, ни скорби, ничего не выражает оно. Взрослые, полагая, что мальчик ещё ничего не понимает, относятся к нему пренебрежительно, а Арчибальд становится всё более замкнутым, отчуждённым, и в итоге спешно автостопом уезжает в Неваду, где раскаивается и возвращается домой.

'Каменный мальчик', - фильм неторопливый, но не затянутый - одна из тех редких жемчужин, которые приходится искать в груде... ну, понятно чего... американской кинопродукции. Такие фильмы очень редки, ведь их не ставят 'на поток', а их создание требует творчества и серого вещества.

Об игре актёров. Джейсон Прессон (Арчибальд) прекрасно передаёт всю гамму чувств, которые могут возникнуть у ребёнка в такой ситуации, не выходя за рамки 'каменного лица'. Роль Дина Кэйна (Юджин) слишком мала, чтобы о ней судить. Из остальных стоит отметить Роберта Дювалла, Гленн Клоуз и Гэйл Янгс.

События фильма развиваются драматично, что слегка 'закрывает' сентиментальный конец, характерный для голливудской 'продукции'. К сожалению, несмотря на мощное начало, к концу фильм скатывается на уровень мелодрамы. А жаль... Могло бы быть 10...

9 из 10

Горемыка
Рассветным утром, побалагурив, братья, как велел отец, отправились собирать подоспевший фермерский горох, спрямляя ранний путь через огороженные поля. Младший, для утехи, прихватил с собой заряженный дробовик, не пострелять запретных уточек, так хоть поцелить, ожидая, когда наступит долгожданная охотничья пора - на беду: не так согнулся, неловко зацепился, пролезая через окаянный проволочный забор – оглох от грохота и замер над телом, став убийцей брата, не понимая, что теперь сказать.

Парня переклинило и переклинило, надо сказать, вдоль и поперёк: вместо того, чтобы мчаться обратно, он, пока поднималось солнце, методично обирал ползучие жгуты, чтобы не расстроить папу, который у братьев был несказанно строг, как суровый Роберт Дювал, тяжеленным взглядом навесивший сыну упрёк в бесслёзном равнодушии, с которым мальчик проводил в могилу трагический гроб.

Ему бы доктора, но вместо психолога – настырный дознаватель, докапывающийся до злого умысла, вдруг, что не так. А не так внутри, чего не замечают другие, каждый занятый своим личным горем и самим собой – большая семья поглотила проблемами детскую беду, оставшуюся наедине с безмолвным ребёнком, придавленным холодностью близких, чья отстранённость гнетёт его сердце тяжкой виной.

Мучительное чувство. Но оно теряется за маловразумительными спорами и скандалами, сопровождающими малоинтересную сельскую жизнь. И дедово бурчание не несёт в себе никакого здравого смысла, на который всё-таки делался расчет, так и не оправдавшийся затратами словесной кутерьмы, уводящей в сторону от остекленевших глаз Джейсона Прессона, к которым возвращает мужа сердобольная Гленн Клоуз, скупо перечащая строгости хозяина семьи.

Не помогает. Мальчик потерялся за разглагольствованиями и отстранённостью семьи, прозевавшей его спонтанный побег автостопом по Америке, где развесёлые дядьки в разухабистых тачках, отрицая угрозу, обеспечивают целостность тела и сохранность малых детей.

Выглядит эта история старомодно и архаично, но, со скидкой на деревенское место, имеет шанс стать примером родительской слепоты, доводящей до исступления немую боль утраты и пронзительную скорбь ответственности за невольную ошибку, которую самому не исправить, но ведь должен кто-то помочь. Справиться.

А с этим здесь не очень. Да и авторы сами не знают, как обойтись со словом, целиком полагаясь на застывшее лицо юного актёра, которому, надо терпеть, вытерпеть до последнего кадра, а там, словно и не было фильма, - всё, чудесным образом, разрешится само собой.

Не верится.