Обломок империи

Сколько ни смотрю фильмов Эрмлера, никак не могу понять: у него случайно получалось сомневаться в революции или специально? Вроде бы, абсолютно все говорит о том, что он за революцию и радостно ее встречает. А, вроде бы, нет. Выбор Никитина на главные роли, религиозность в языке, особенно в этой картине… Это постоянно будто перечеркивает намерение режиссера снять агитационный фильм. Такое ощущение от картин Эрмлера, что он постоянно спорит со своим внешним (разумом, положением, и тд) и со своим внутренним. Именно из-за этого и возникает глубина в его картинах. И именно поэтому они до сих пор смотрятся с огромным интересом.

Этот фильм один из тех, которые с момента выхода и до сегодняшнего дня не потеряли актуальности. Здесь с большой психологической точностью рассматривается движение человека от как бы «ноля» до одного из строителей коммунизма. Интересно, что в позиции «ноль» главное качество героя — сострадание и сопереживание. И именно оно делает из просто болванчика человека, к которому мы сразу же подключаемся и неотрывно следим за ним. Вообще в первой части, пока память не вернулась к Филимонову, он был как бы юродивым. Он был тем, кого с древности почитают на Руси. И именно деревня, именно это что-то архаичное, простая деревенская женщина поддерживали его все время его беспамятства. В какой-то древней колыбели хранилась личность Филимонова до того момента, как он не увидел «Эпоху». И тут начинается, на мой взгляд, самая потрясающая часть фильма. Та часть, где мы видим как бы подсознание героя. Где он сталкивается сам с собой. Сталкивается со смертью, сталкивается с собой, с богом, с бессмысленностью, с ощущением бесконечности. Он будто находится в вечном ужасе апокалипсиса — в своем сознании. Мертвый Иисус на кресте в противогазе грандиозен. Противогаз и танк не дают ему ни малейшего шанса на воскресение. Не дают ни малейшего шанса будущему. Новая смерть, смерть не «человек-человек», а «машина-человек» будто не дает ни малейшего шанса на будущее, на какую-то духовность, если можно так сказать.

Потом, когда герой уже попадает в Ленинград, мы видим, как все теперь здорово устроено, как классно теперь живется людям, но почему-то никак не покидает ощущение того, что это все ненастоящее, что это все теперь одна большая машина, где чему-то человеческому нет места. Где все даже хорошие вещи будто исходят из машины. В новом обществе все знают, что такое хорошо, что такое плохо. И все направлено только на то, чтобы допричесывать старый мир по этой новой системе. И, как бы, все классно, конечно, коммунизм и все дела, но человека, вот этой вот как раз единицы, со страхами, с переживаниями, с копаниями в себе, а главное, с состраданием, больше нет. Правильность заменила сострадание, заменила человечность. Ну и в полном отказе от своей жизни видится что-то очень и очень страшное. Что-то, что присуще больше машинам, а не людям. Хотя, возможно, это все так смотрится сегодня. А тогда это смотрелось иначе. Потому что у меня совсем нет понимания, как Эрмлера пропускала цензура в те далекие годы.

Контуженный ещё в «империалистическую» царский солдат, унтер-офицер Филимонов, обретает память уже при советской власти. Он нечего не знает про прошедшую Гражданскую войну и Революцию. Желая разыскать жену герой едет в Петербург, который теперь Ленинград. И всё там для него странное, непонятное и чужое. Старорежимный человек пытается вклиниться в новую жизнь, понять что же случилось в стране за время его беспамятства, которое он мирно провёл живя и работая в провинциальной глуши. А помогает бывшему солдату спасённый им когда то красноармеец, ныне служащий в фабкоме. Глазами «старого» мира, в выгодном ракурсе показывается «новый», коммунистический мир, и все блага советской власти…

«-Я к вашей милости, господин Фабком…» (с)

1928-ой год был последним годом НЭПа в Советской России. Со следующего года страна взяла курс на коллективизацию и индустриализацию. Человек переставал быть частным лицом и становился общественной единицей. Строился новый мир, который требовал своего «правильного» отражения в массовом сознании. И искусство, в том числе и кинематограф стремились это показать. Немой фильм советского режиссёра Фридриха Эрмлера «Обломок Империи» показывает «новый» мир глазами «старого» человека. Прошедшая эпоха изумлённо смотрит в будущее.

Эрмлер пришёл в кинематограф из ЧК. Он был малообразован, но очень талантлив. Считая, что кино не должно опираться на традиции прошлого, так как прошлое-умерло, он отрицал метод Станиславского в работе с актёром. Но плохо представляя в чём этот метод заключается сам же следовал ему. В 20-ые Эрмлер увлёкся психоанализом, ученьем Фрейда, завёл знакомство со специалистами. Познакомился с представлениями современной ему науки о тёмной стороне души человека. Главных героев многих фильмов Фридриха Эрмлера сыграл актёр старой театральной школы Фёдор Никитин. Умевший раскрывать внутренний мир своих героев, и тёмную, подсознательную сторону их души, а самое главное-показать выход из этой тьмы. Данный фильм- шедевр немого кино, лучшая картина Фридриха Эрмлера и лучшая роль Фёдора Никитина.

Готовясь к работе над картиной по написанному им самим, в содружестве с Екатериной Виноградовой сценарию «Господин Фабком» (чуть позже название изменилось на нынешнее), режиссёр изучал медицинские истории амнезии. И потому процесс возвращения к герою памяти в фильме показан клинически точно. Кинематографический метод которым это сделано -экспрессионизм. «Экспрессионизм» -это течение возникшее в начале прошлого века. Термин этот буквально переводиться как «выражение», смысл прямо противоположный «впечатлению» -импрессионизму. Экспрессионизм показывает даже не сознание человека, а его подсознание. Помог в «визуальном» плане, во время съёмок и «аттракцион монтажа», который открыл для мира кино Сергей Эйзенштейн. И пусть «Обломок Империи» не так широко известен как тот же «Броненосец Потёмкин», фильм Эрмлера не канул в небытие после краха советской системы, и даже со временем, стараниями видио-объединения «Крупный План», был восстановлен и возвращён зрителям, когда его в начале нулевых выпустили на лицензионных видеокассетах. Ныне картина представляет, интерес как первое обращение советской кинематографии к приёмам открытым немецкими режиссёрами. В частности, видным постановщиком тех лет -Фридрихом Вильгельмом Мурнау. Фильмы которого, его тёзка Фридрих Эрмлер вполне мог смотреть во время обучения в Кино-Академии…

Ныне можно упрекнуть режиссёра картины, в пропаганде коммунистических идей. И в этом не будет не чего оскорбительного, так как сам Эрмлер этим по существу и прославился. При Вожде, он был четырежды лауреатом Сталинской Премии, имел Орден Ленина, Орден Красного Трудового Знамени и являлся заслуженным деятелем искусств СССР. Довольно впечатляющий список наград, не так ли?И вряд ли их ему бы дали «за красивые глаза». Ведь Иосиф Виссарионович был не Леонид Ильич, и просто так не разбрасывался орденами. Но помимо проходных картин откровенно прославлявших как самого Отца Народов, так и его политику, Эрмлер снял несколько удачных с художественной стороны лент. Несомненно уйти от проблем эпохи в них совсем не удалось, но в то же время и оголтелого «культа личности» как токового в них нет. Это и «Обломок Империи», и «Крестьяне» (1935) -которые выиграли Главный Приз на первом ММКФ, что прошёл в середине 30-ых. Можно упомянуть и «Великий Перелом» (получивший Гран При Каннского фестиваля в 45-ом), рассказывающий про героическую оборону Сталинграда…

Так же Фридрих Эрмлер создал «КЭМ» (кино-экспериментальную мастерскую), под эгидой которой вышли многие «нестандартные» фильмы того времени. Пробовал Эрмлер в своё время учиться и на актёра, но так и не закончив занятий поступил в Кино-Академию, и выучился на режиссёра. Он внёс ощутимый вклад в развитие советского кино, и некоторые его фильмы вошли в золотой фонд русского кинематографа. Один из таких, как раз и рассматриваемый в данной рецензии «Обломок Империи».

Из сыгравших в фильме актёров, можно выделить лишь Якова Гудкина (спасённый красноармеец, в последствии представитель фабкома), Людмилу Семёнову (бывшая жена героя -Наталья) и Валерий Соловцов (её нынешний супруг-культработник). Остальные в основном-массовка. Хотя так же запомнился и Вячеслав Висковский в небольшой роли старого хозяина фабрики на которой раньше работал герой картины. Сыгранные большинством актёров персонажи запоминаются в основном типажами (жестокий офицер-белогвардеец убивший ощенившуюся собаку, алкаш пьющий тайком на производстве, желчный культработник сам не следующий тому что он говорит трудящимся и постоянно ссорящийся с женой и др.). Это характерно для немого кино. Операторская работа, и особенно монтаж фильма- вот то, ради чего его стоит посмотреть и сегодня, когда пусть и подспудно, но всё же навязываемая им идеология канула в лету. Проделанная работа просто мастерская и кропотливая (сложно даже представить сколько заняло времени делать многочисленные склейки кадров, а тогда всё это делалось в ручную!), и поражает воображение своей выразительностью и подачей истории и сегодня. Поэтому я советую ознакомиться с данной лентой, и желаю подойти к ней без пристрастно. От себя ставлю такую оценку:

9 из 10

Человек без памяти — никто, без дома, без семьи, без имени, живущий лишь сейчас и здесь. Ни прошлого, ни будущего, только настоящее. Чистый лист, заснеженное поле, маленький полустанок, который, словно переходящее знамя, оказывается в руках то белых, то красных. Приблудившийся к станции угрюмый и молчаливый Филимонов не поддерживает ни одну из сторон: контуженный в Первую Мировую, он вообще не знает о том, что произошла революция, что полыхает Гражданская война и заря новой эры встаёт над бывшей Империей. Обычное человеческое сострадание, — единственное, что герой ещё способен чувствовать, — заставляют его спасти тяжелобольного красноармейца; словно повинуясь сказочной присказке: он тебе ещё пригодится. Случайности неслучайны. Проходит время, и брошенная на перрон пустая пачка от папирос «Эпоха» пробуждает сонм обрывочных воспоминаний. В поезде женщина, которую он знает, которую любил, когда жил в Петрограде, — в той, забытой жизни, в ушедшей эпохе, от которой мало что сохранилось. Возвращение блудного сына Родина даже не замечает, ведь её больше нет. А есть молодое государство, где женщины бесстыдно сверкают голыми коленками, где кресты заменили на звёзды, изваяния императоров — на статуи Ленина, и на месте снесённых маленьких домишек высятся кирпичные громадины; по задумке создателей — красивые новые здания, а, по сути, однотипные безликие коробки. Память воскресла, остаётся лишь найти себя в этом новом, незнакомом мире.

Реальные события всегда оставляют место для манёвров художественного вымысла. История из жизни стала темой очерка Николая Погодина с многозначительным названием «Гость с того света», по которому Екатерина Виноградская написала сценарий, а Фридрих Эрмлер снял «Обломок империи», один из лучших своих немых фильмов. Эта «немота» не помешала режиссёру создать картину, сильную по эмоциональному воздействию и новаторскую по исполнению — почти идеальный пример осуществления так называемой «теории интеллектуального кино». Задача авторов — передать чувства и мысли персонажа так, чтобы зритель «пережил» происходящее вместе с ним — реализована через особый метафорический ряд, необычный монтаж и психологизм актёрской игры. Фёдор Никитин в роли Филимонова с филигранной точностью воссоздал клиническую картину больного амнезией человека, к которому постепенно, через череду образов и сюрреалистических видений, возвращается память. В ленте этот ассоциативный ряд воплощён в причудливую визуальную цепочку, где сон и реальность почти по Фрейду неотделимы друг от друга: стук швейной машинки «превращается» в стук колёс идущего поезда, строчит игла — строчит пулемёт, покатившаяся по полу катушка ниток словно связывает нитью понимания все разрозненные фрагменты биографии. Очень символичен и военный эпизод, предшествовавший контузии: русский встречает на поле боя немца — и с удивлением «узнаёт» в нём собственного двойника. При близком рассмотрении оказывается, что «на одно лицо» все бойцы обеих армий, как олицетворение и бессмысленности войны, и единой солдатской судьбы.

Едина и народная судьба в Стране Советов, о чём повествует последняя треть картины. За десятилетие вынужденного беспамятства героя жизнь вокруг круто переменилась. Но есть ли в ней место для Филимонова, унтер-офицера несуществующей царской армии, испуганного и потерянного пережитка прошлого?.. О, безусловно, ведь фильм снят в 1929 году, и ЦК партии уже вовсю рулит «важнейшим из искусств» в пропагандистских целях. А, значит, следует показать во всей красе масштабность достижений советской мысли, которая прогрессивна во всём: в современном статусе гражданина, отныне единственного хозяина собственного будущего, во взглядах на место женщины — теперь оно не у плиты, а у станка, в прямодушной критике производственного алкоголизма и бытового рукоприкладства. Благодарным проводником в это прекрасное завтра становится для Филимонова тот самый спасённый красноармеец. Однако пафос и политкорректность изображаемого массового благоденствия отчего-то меркнут рядом с искренностью и лиризмом первой части фильма. И совсем не странно, что к патетичным крупным планам рук рабочих и крестьян, долженствующим стать апофеозом народного труда, прилагается тягучая безрадостная музыка, звучащая надсадным контрапунктом. Лента переозвучена в 1996 году, когда и СССР, и его достояния уже давно и безвозвратно канули в прошлое. А счастливые дети двадцатых годов, выросшие под аккомпанемент заводских гудков и некогда шагавшие в светлые дали бравурным маршем, сегодня доживают дни печальными «обломками» иной, советской империи. И память, цепкая память безжалостно хранит воспоминания о суровой поре, когда мутные волны истории нежданно-негаданно вынесли прежних «хозяев» на острые рифы забытого было капитализма, разом перечеркнув всё то, о чём так громко говорили с трибун когда-то на заре звукового кино.

«Как много у нас ещё работы, товарищи»… Нет, теперь уже господа.

Один из самый необычных фильмов «Обломок империи» Эрмлера рассказывает историю мужика, который получил контузию при царе и, вследствие этого, потерял память. В 1928 году память начинает возвращаться, но мужик совершенно не ориентируется в новом для него мире, ведь всё, к чему он привык, рухнуло.

Фильм отличается своеобразным монтажом, присутствующий в сценах воспоминаний. Отдельные картинки сменяют друг друга с бешеной быстротой, иногда даже глаз не успевает воспринять их.

Основной недостаток картины — фальшивая идеологическая окраска. В отличие от Эйзенштейна, который вставал на сторону революционных масс, герои Эрмлера относятся к революции скептически, но из-за цензурных требований режиссёр вынужден был идеологизировать Советскую Власть. В этом — основной минус многих картин Фридриха Эрмлера.

9 из 10