Тео и Юго в одной лодке

Прежде всего, гомофобам не стоит смотреть эту картину от слова «совсем», ибо первые 20 минут нам показывают самое настоящее гей-порно. Так ли на самом деле оно и происходит там, куда не пускают женщин или неадекватных, агрессивных или слишком пьяных посетителей (в подобных заведениях фейс-контроль всегда строже, и даже если вы отвечаете требованиям, но видят вас впервые, могут на всякий случай спросить «а вы знаете, что это за заведение?»). Да, в ряде мест для геев всё происходит именно так. Грязь, разврат? Конечно! Но, может, в кино о зарождающемся романе двух молодых геев это место — лучшее для завязки? Во-первых, нет опаски, что герой влюбится в натурала (как это часто бывает и в жизни, и в кино, к примеру, в тех же «Рачках и ракушках»). Во-вторых, экономия времени. В-третьих, сразу можно проверить, а устраивают ли партнеры друг друга в сексе. И точно так же партнеры могут разбежаться навсегда после окончания полового акта, а могут и попытаться построить что-то более серьезное, как и в этом фильме.

Очевидно, что создатели фильма читали «Комнату Джованни» Джеймса Болдуина, опубликованную в далеком 1956 году. Но с тех пор мало что изменилось: Париж, гей-клуб, алкоголь, вспышка страсти, прогулки по утреннему городу, похмелье, голод и стремление его утолить, более респектабельный парень и совсем нищий, живущий в каморке под крышей, разговоры и планы на будущее… Правда, в фильм добавили главную тему, которой не могло быть в 50-х, и в наши дни пандемии это смотрится особо актуально. Честно говоря, вот эта тема была не особо приятной, ведь и в коронавирус кто-то верит, а кто-то даже не хочет ничего о нем слышать. Однако потом понимаешь, что неважно, как это называется, пусть это будет, к примеру, ветрянкой. Главное — другое, проверка чувств, способности партнера не только на слова, но и на поступки.

И в конечном счете неважно, кто перед нами, двое парней или парень и девушка. Как писал и сам Болдуин о своем романе, что «на самом деле он не о гомосексуальности, он о том, что происходит, когда боишься кого-то полюбить, и это гораздо более интересно, чем тема гомосексуальности». Так что и место и способ знакомства героев фильма, и тема, которая их потом преследует, и их гомосексуальность — это лишь вариации на вечную тему «Ромео и Джульетты», на тему того, на что готов (и готов ли) пойти один человек ради любви к другому (или ради любви другого, у всех по-разному). И всё это — на фоне великолепного пустого предутреннего Парижа.

10 из 10

Пока Голливуд, задающий повестку mainstream, остановился в производстве новых смыслов и заполняет кинотеатры мира исключительно завораживающей визуальной картинкой, такое направление киноиндустрии, как гей-кино, незаметно осваивает вдали от глаз широкой публики пространство камерного высказывания, словно всерьез вознамерившись стать хранителем человеческого измерения в этом виде искусства. Фильм «Тео и Юго в одной лодке» — очередное тому подтверждение: через частную историю знакомства двух парижских геев режиссеры картины тусклым светом ночных улиц обозначают контуры социальных проблем, назревших в семье по фамилии Человечество. Их много: дефицит взаимного доверия, невнимательность по отношению друг к другу, неумение выслушать случайного попутчика или вовремя произнести простое «Прости». Следствие этих проблем — война как повседневное состояние, символом которой в данной киноленте становятся несколько слов о вооруженном конфликте в Сирии. Однако авторы не скатываются в пафосные лозунги, на протяжении всего сюжета помня о главном — перед ними всего лишь частная история знакомства двух парижских геев накануне отсчета нового времени.

Завязка начинается с экскурсии в полуосвещенный подвал секс-клуба для геев, в так называемую «темную комнату» — сердце любого заведения подобного рода. На протяжении первых двадцати минут на экране разворачивается самое настоящее порнографическое действие — с демонстрацией несимулированных половых актов, эрегированных мужских членов и орально-генитальных контактов. Все, как в фильмах категории ХХХ. Все, как оно происходит в самой жизни. На первый взгляд, это может показаться дешевым приемом — режиссеры, отчетливо представляя, кто сидит напротив экрана, дают целевому зрителю то, что он жаждет увидеть. Возможно, дают время, чтобы среднестатистический зритель сделал тот, что он обычно делает, находясь наедине с экраном во время просмотра порнографического видео. Но это не совсем так. Именно эти двадцать минут необходимы режиссерам для того, чтобы явить истинную силу искусства, его место в современной человеческой культуре, — ведь истинное искусство начинается с того, что следует за правдой жизни, а затем — исподволь — бережно подхватывает зрителя за руку и поднимает низкие вибрации его человеческой правды до высоких пульсаций божественного откровения. Да, порнография тоже может быть художественным высказыванием высшего порядка — в руках умелых мастеров, понимающих, для чего они это делают. И разве не в потоке ли животных совокуплений представители рода homo однажды обнаружили в себе то, что впоследствии назовут сотканным из любви?!

Зрителя нецелевого, никогда не соприкасавшегося с закрытым, почти сакральным миром ЛГБТ-сообщества, ждет практически документально зафиксированное свидетельство потаенных сюжетов, сплошь и рядом случающихся в гей-среде. Честность, наряду с мужеством исследовать природу человеческих отношений, что в современном мире порой становится опасной затеей, ибо общество, в особенности российское, стало нездорово «сверхчувствительным», также становится отличительной чертой гей-кино в эпоху, когда зрительским восприятием правят визуальные спецэффекты и 3D-реальность. Иногда кажется, что только оно и помнит, в чем искренняя суть кинохудожественного текста.

Когда в подвале, как в жизни, становится душно, когда почти на физическом уровне начинаешь ощущать терпкий запах мужского пота и густого семени, режиссеры протягивают зрителю руку Юго, который выводит всех — не только Тео и себя — в живительную свежесть предутреннего Парижа. Рука как приглашение вскарабкаться на борт одной-единственной лодки посреди бушующего океана разрушительных страстей и желаний, которым нет пресыщения. Магия французского кинематографа, умеющего из драматической коллизии выстраивать тягучие сцены, полные истомного ожидания и глубоких символов на втором плане (от внимательного зрителя не ускользнут ни обнаженные натуры-тени в клубе, ни люди на платформе), далее разворачивается во всей силе.

Три важнейших компонента этой магии — саундтрек, свет и цветовая палитра. Диалоги почти не несут никакой идейной нагрузки, ибо создатели фильма не только декларируют, но и на деле являют то, во что верят, — они доверяют зрителю. Доверяют его эстетическому чутью, его интуиции и умению в потоке звуков, запахов и жестов вычленить ответы на вопросы, волнующие каждого на борту лодки под именем Планета Земля. В то время как mainstream мирового кинематографа, представляя безупречную картинку на экране, все же спускает публику в пещеры примитивных человеческих эмоций и инстинктов, забывая в чем подлинный секрет рождения искусства — во взаимодействии автора и читателя, опосредованного временем, гей-кино, в противовес этому потоку, на волне прогрессивного движения мирового сообщества к признанию приоритета гражданских прав и свобод направляет свою лодку вперед, ибо знает, что мы все в конце концов в ней одной и окажемся. И наконец услышим, что все мы — либо сумасшедшие, либо одинокие.

10 из 10