Хорошие манеры

У фильма два лица. Иначе говоря лента ДВУЛИКАЯ. Как так получилось? В создателях и ОТЕЦ, и МАТЬ — и ОН трудился, и ОНА творила. Обычно это редкость. Но здесь так. Именно этим наверное обусловлена размытая форма жанра. Смесь из драмы, ужастика, фентэзи и мелодрамы на наш суд. Всего и не перечесть, что здесь есть. ОНА насыщала материал тонкостью кротости, ОН пытался придать зрелищу мускульный вес. ОНА пела колыбельные, ОН бросал в холодильник куски свежего мяса. От НЕЁ здесь россыпь хранительниц очага, от НЕГО лохматая сущность из комиксов. И продолжать можно сравнивая и перечисляя ещё долго. Два режиссёра. Два творца. Два дополняющих друг друга начала.

Всё начинается как мелодрама, рассчитанная исключительно на женскую аудиторию. Молодая дама готовящаяся стать матерью подыскивает сиделку для ребёнка и одновременно помощницу по ведению хозяйства — уборка, готовка, стирка. Вообщем обычные рутинные хлопоты. Собеседование с одной-второй кандидаткой и выбор сделан. Таково вступление.

Двухчасовой хронометраж позволяет строить сюжет без форсирования, я бы даже сказал, излишне увлекаясь повествовательными мотивами. Протекание беременности едва ли не подробной видеозаписью в семейный альбом — вспомнить потом на досуге, поностальгировать — прекрасный пол порадуется.

Привыкая друг к другу и через разговор делясь сокровенным, перед зрителем вырисовываются перипетии судьбы Анны (хозяйка) и Клары (экономка). Ввод случайной подруги, встреченной в магазине, а позже вечернее знакомство за столиком кафе с ещё одной дамой как тупиковая ветвь киносценария. Не получившая развития. Или забытая. Статисты? Для галочки? Непонятно. Может быть женская режиссёрская ария затихает намерено?

МУЖСКАЯ ПАРТИЯ жаждет крови. И режиссёр царапает плечи, кусает язык, создаёт клубок из извивающихся тел бросая одного персонажа в другого, а сдабривает всё мистическим лунатизмом. И подливка, кровью в спагетти. Время идёт, плод растёт разрывая живот вспученным нетерпением. Бежать из этих стен настала пора. Бежать едва ли не в трущобные фавелы… Страсть СИЛЬНОГО ПОЛА удовлетворена. Лёгкая апатия на дела взахлёст… И слово вновь предоставляется ДАМЕ. А зритель — в миноре.

Так сюжет и балансирует на вспышках и штилевом затишье. То бугрится эрекцией, то спадает растраченной силой.

А ещё здесь угадываются мотивы «Омена»(1976г.), «Люди-кошки»(1982г.), «Волк»(1994г.) и прочее-прочее-прочее.

Бразильский кинематограф как будто бы вдруг перенёсся туда, в седую древность и попытался рассказать свою собственную историю или реставрировать те кукольные фолианты, что хранятся в голливудском закулисье. Как получилось «кинцо»? Да, честно говоря, не очень. Уж лучше пусть создают мыльные оперы, рядятся в карнавальные хитоны и одаривают мир эстетским футболом чем такие картины — и скучно, и грустно.

5 из 10

Бедствующая Клара обивает пороги в поисках работы, отчаявшись, что ей действительно повезёт. Белой конкурентке чернокожая соперница — лишь повод для желчного ехидства, а приставшая с расспросами хозяйка начала быстро терять к ней интерес, но внезапный приступ боли дал работнице шанс, которым она и воспользовалась, пройдя мгновенный тест на доверие, открывший ей двери дома одинокой женщины, ожидавшей скорого материнства и новоселья в детской комнате, которую она готовила для желанного ребёнка.

Обрадованная удачей, Клара не перестаёт тревожиться, наблюдая за энергичной и раскрепощённой Аной, пристальным взглядом замечая в ней быструю смену настроений от бурной радости до патологической грусти, пугаясь её ночных хождений, подтверждающих жутковатые подсказки лунного календаря, делающие работницу заложницей страха и рабой сочувствия, которое она испытывает к хозяйке, слово за слово, всё больше посвящающей подругу в подробности своего недавнего прошлого.

Естественные догадки не обманывают ожиданий, но дорожка к саспенсу пролегает через раздражительно частые диалоги и пространные объяснения, направленные на сближение одиноких сердец, встретившись, упивающихся страстью и волей свободно распоряжаться взаимным доверием, в котором не известно чего больше: страха, любопытства, сострадания или любви.

Из рассказа хозяйки о случайном романе исходит определение человека, как носителя двух шкур, обозначая дуализм природы и личности, беспокоящий сценаристов этой картины, как тот глухонемой, знаками объясняющих статусные различия и противоречия, делящие племя на нелюдей и людей, приветливых и ненавистных, посвящая этому вторую часть этого отнюдь не выдающегося, по части хоррора, фильма, отданного критике общественной нравственности — делу благому, но сложному в изложении, лакомо привлекательному для исследователей, готовых препарировать экспериментальные жанрово-стилистические комбинации символов, оставляя не у дел любителей незамутнённых зрелищ.