Весь невидимый нам свет

Если воспринимать четырехсерийный фильм 'Весь невидимый нам свет', как сказку для впечатлительных зрителей, где заточенную в башне прекрасную принцессу с одной стороны спешит спасти храбрый принц, а с другой злой немецкий дракон - погубить, то получите незабываемые яркие впечатления, ибо история сама по себе очень трогательна и прекрасна, несмотря на военную тематику со множеством смертей и человеческих страданий. Но если рассматривать проект более детально и с холодной головой, привязываясь к книге, то мы натыкаемся на определенные минусы. В характерах героев нет никакой многогранности и глубины. Тут либо все приторно положительные без единого тёмного пятна, либо идеальный образец настоящего злодейства, которых уже ненавидишь с первых минут. Сюжет основан на одноименном романе, который в своё время получил Пулицеровскую премию. За постановку отвечал понимающий толк в зрелищном кино Шон Леви, за плечами которого 'Дэдпул 3', 'Живая сталь', 'Главный герой' и 'Ночь в музее'. Не желая вдаваться в детали, режиссер выбрал формат более сдержанного и краткого пересказа большой истории, которую автор писал 10 лет, поэтому вместо полноценного восьмисерийного формата проект получил всего четыре серии. За это решение многие критики жёстко отругали создателей, которые попросту лишили зрителей возможности более глубокого погружения во внутренний мир героев. Например, в романе уделено значительное внимание сестре главного героя, которая была для него словно маяком в бескрайних просторах жизненного пути, но в сериале сестре посвящено лишь несколько сцен. Вместо этого в сериале сделан акцент на динамику, эмоции и экшн, поэтому история резво скачет от радости до горя и обратно, цепляя пугающую атмосферу войны. С технической точки зрения сериал сделан профессионально и с голливудским размахом. Тут и композитор 'Голодных игр', оператор 'Хенкока', художники 'Трансформеров', и монтажеры 'Очень странных дел'. А главные мужские роли сыграли Марк Руффало, Хью Лори и восходящая звезда Луис Хофман, известный всем по немецкому сериалу 'Тьма'.

Но особое внимание к себе привлекла главная женская роль, которую сыграла дебютантка Ариа Миа Лоберти. Для девушки это была не только первая роль, но и первое в жизни прослушивание, после которого её выбрали из тысячи претенденток во время открытого кастинга. Сложность кастинга в том, что искали девушку с реальными проблемами со зрением. Увидев Арию, режиссер сразу понял, что нашел свою героиню. Лоберти родилась с тяжелой формой редкого генетического заболевания глаз – ахроматопсии. В некоторых условиях она полностью слепа, а в других имеет минимальное зрение. Она дальтоник и особенно чувствительна к свету. Ариа никогда не мечтала о судьбе актрисы. Она получила тройную специализацию в области философии, политологии и коммуникативных исследований, одновременно уделяя внимание древнегреческому языку. Она выиграла премию Фулбрайта и получила степень магистра древней риторики в Лондонском университете Ройял Хэллоуэй. Но, узнав о кастинге от бывшей учительницы, поклонница романа не смогла удержаться и подала заявку на участие. После утверждения девушке прошлось пройти ускоренный курс не только актёрского мастерства, но и подробного изучения всего кинопроизводства. На съёмочной площадке буквально все члены группы и актёрского состава были в неописуемом восторге от работы с Лоберти. Энтони Дорр, автор оригинального романа, тоже был не менее впечатлен игрой юного дарования. Это тот редкий случай, когда придуманный в голове автора книжный персонаж идеально совпал с утверждённой актрисой.

Энтони Дорр против Netflix
«- Твоя беда, Вернер, - говорит Фредерик, - что ты до сих пор веришь, будто сам распоряжаешься своей жизнью.»

Книга Энтони Дорра «Весь невидимый нам свет» создавалась десять лет. Что такое десять лет? 3653(2) дня. Пшик для Вселенной. Кто-то за это время создает семью, рожает детей. Кто-то строит дом. Гордится собой. Но это не сравнить ни с чем – написание книги. Когда один человек, благодаря своему уму, своей фантазии и той безграничной жажде информации, что льется как солнечный свет, буквально отовсюду («откройте глаза и спешите увидеть, что можете, пока они не закрылись навеки»), создает целый мир, в котором хаос непонимания структурируется в символы и совпадения, которые в свою очередь наполняют бессмысленность существования магическим привкусом судьбы. Интересно, есть ли на свете писатели, которые верят, что его историю поймут и прочтут именно так, как задумывалось? Десять лет, или 3653(2) дня Энтони Дорр жил во время Второй мировой войны. Он был немецким фашистом; слепой девочкой; улиткой, стачивающей двадцатью пятью тысячами зубов морские водоросли; камнем, чья ценность не укладывается в голове – легче придумать легенду; хранителем этого камня, ключным мастером и феноменальным столяром; затворником, чьи знания не имеют предела насыщения; мечтателем – первая жертва эволюции. Проживать их жизни на протяжении десяти лет – такое не проходит бесследно. Путь из быта в бытие обязан увенчаться триумфом. В случае Энтони Дорра это Пулитцеровская премия. И как последствие – экранизация.

Мне кажется, существуют два типа побуждения к экранизации. Первый – это когда режиссер так любит книгу, что мечтает визуализировать ее текст, попутно споря с писателем, и это не возбраняется. И второй – студийный заказ, мечта всех школьников, которые не любят читать. Глубина против поверхностности. Магия против изложения. Когда режиссером сериала о Второй мировой становится создатель комедий с Райаном Рейнольдсом это всегда интригует. Если покопаться, то в нулевых в фильмографии Леви можно найти и нетленки со Стивом Мартином, мне кажется, он так и позиционируется, как постановщик фильмов для семейного просмотра. Именно это и сделал Леви со «Всем невидимым нам светом» - превратил бытие книги в обыденность.

Чего не видит Шон Леви, а вместе с ним и сценарист Стивен Найт? Что роман имеет форму ключа. Если на листе бумаги обозначить точками даты описываемых в книге событий, где отправной точкой будет август 1944 года, из которой параллельными линиями уходят в прошлое две истории (Мари-Лоры и Вернера), совершая каждая свой индивидуальный круг, они возвращаются в исходную точку, август 1944 года, где встречаются и образуют таким образом головку ключа, а дальше, но уже одна, идет линия в будущее, образуя стержень ключа, который соединяет прошлое со светом (по-научному, это бородка (или лезвие), на которую наносится информация), тем самым, что помогает спастись в самые темные времена – светом знаний. В сериале отсутствует упоминание того, как ловко Мари-Лора умеет открывать шкатулки с секретными замками. И как следствие, в нем нет грустной иронии Дорра, что ключа с сердцем она не замечет и интерпретирует эту информацию по-своему. По-своему интерпретирует любовь и Шон Леви, превращая камерную симфонию Дорра в поп-песенку в духе Николаса Спаркса. Возможно, Леви сочтет это за комплимент.

Как и то, что списывает со счетов такого важного для романа персонажа, как Фредерик. Юный орнитолог, поклонник Одюбона и его «Птиц Америки», близорукий мечтатель, он оказывается в одном строю с истинными арийцами, а после – их жертвой. Леви и Найт решились на импровизацию и слили двух героев – Вернера и Фредерика – в одного. Что не идет на пользу драматургии, так как книжный Вернер пасует и отступает от друга, лишь бы не выделяться из толпы, за что потом мучается до конца жизни.

У Дорра получилось очень убедительно воссоздать атмосферу неизбежного душевного распада. Власть, играющая с первобытными инстинктами толпы, действует тихо и осторожно. Никто не видит зла. В видении Нэтфликса нацизм – это истерия, дуло у виска, эмоциональные качели. Все это выглядит карикатурно и от полного провала сериал спасают именно актеры, все до последнего немцы, не устающие отрабатывать карму своих дедов даже в XXI веке. Из совместных сцен выделяется перестрелка (буквальная и словесная) между героями Феликса Каммерера и Луиса Хофмана. Происходит это в первой серии и по сюжету эта сцена нововведение, и смотрится она отменно, по-тарантиновски. Но дальше случаются две вещи: нелепый диалог о том, как Вернер спасает свои воспоминания и Хью Лори.

Этьен очень важный персонаж книги. Больше – человек слова, вещающий из своего замка из Слоновой Кости на всю Европу, он призывает молодежь к любознательности, эдакий ретро-блогер. Ведь это невозможно – представить мир без интернета и океана информации. А у Леви и компании это получилось – создать атмосферу прошлого, когда выражение «кто владеет информацией, владеет миром» воспринималось намного острее, чем сейчас. Но что касается момента перехода от слов к действию, тут я не знаю, может не хватило экранного времени для более тонкого прохождения этого пути, но выглядит это топорно и неправдоподобно: еще вчера Этьен боялся выйти из своего убежища, а сегодня рассекает по улицам Сен-Мало на мопеде с автоматом наперевес, как заправский Рэмбо. С непроницаемым лицом Хью Лори – грешно, наверное, но мне хочется смеяться. Такая вот ирония, что героев Сопротивления играют англо-американцы.

Вообще из актерских работ хочется выделить Арию Миа Лоберти и Нелл Саттон, играющую Мари-Лору в детстве. Обе девочки инвалиды зрения, но настолько органичны перед камерой, что кажется они родились актрисами. Или Энтони Дорр писал книгу, думая о них. Лоберти движется как настоящая балерина или Одри Хепберн (привет, «Дождись темноты»). Именно такой ее увидел Вернер в романе. Жаль, что пресловутая повестка требует, чтобы героини сами себя спасали. Я не против, но почему бы не делать это более элегантно и не так пафосно.

И как итог, я подхожу к тому самому пафосу - что является невидимым светом в трактовке Нэтфликса. Перефразируя Микеланджело, в понимании Шона Леви «снимать экранизации легко: нужно всего лишь отсечь от книги все лишнее». Лирика и внутренние переживания героев, ну как это показать, а вот тех, кто спас Францию от оккупации – легче легкого. И как удивительно это получается, оставаясь невидимым светом, безличными машинами в небе, не обозначая себя ни одним человеческим образом, великая нация становится главным героем сериала, которая и освободит, и приютит и подарит надежду. Зато теперь я знаю, что с патриотическим кино в Америке все на мази, в отличие от самоиронии.